"А крестное-де знамение он на себе полагает двоеперстное..." (Дела боровских старообрядцев в 1730-е годы). Часть I.

О старообрядцах Калужского края, в том числе и Боровского уезда, написано мало. Работа И. Тихомирова, изданная в 1900 г., является в этом плане хрестоматией для любого исследователя (1). За прошедшие 100 лет более совершенного и полного исследования по истории старообрядчества калужской земли не появилось. Если за последние 15 лет выходили новые исследования (2), то новые документы по истории старообрядчества Калужской губернии практически не публиковались. Можно назвать лишь материалы о регистрации старообрядческих общин и сведения о старообрядческом священ­стве Калужской губернии с 1900 по 1914 гг., под­готовленные В.И. Осиповым (3), и Указ Калуж­ской духовной консистории 1893 г. о "мерах к ослаблению раскола и сектантства в Калужской епархии", подготовленный Н.В. Зиновкиной (4).

История калужских старообрядцев в первой половине XVIIIв., в том числе и боровских, из-за недостатка документов практически не изучена.

В фондах Российского государственного исторического архива сохранилось дело о боровских старообрядцах, которое даёт представление об их взаимоотношениях с синодальной церко­вью, использовавшей силу государства для решения религиозных вопросов в своих целях (5).

Вот как это дело выглядит по сохранившимся документам.

14 февраля 1731 г. священники церкви Успения Богородицы в с. Ворсино Никита Васильев и Яков Иванов посылают донос в Москов­ский Архангельский собор о том, что часть их прихожан, начиная с 1728 г. не ходят на исповедь (документ №1). Это крестьяне из 6 близлежащих деревень Инютино, Каурцово, Коряково, Нефедово, Денисово, Ермолино. Число ста­рообрядцев доходит до 50 человек.

Приходским священникам непонятно, почему их прихожане не ходят в церковь, но они точно знают, что те "крест полагают на себя двоеперстия, пальцы складовают болшой с четвертым и пятым, и держат они в домех своих незнаемо каких людей, лжеучителей, отвратников от церкви божии, и отправляют у них в домех их всякия требы, и собираютца к ним в те домы изо многих деревень сонмище немалое... станем учить – и они нас всячески ругают и порицают слугами антихриставами, и в домех они своих богомольцов хотят всякой бит и хвотают в руки чем не попало: тапор, дубина или рогатина". Пробовали священники обращаться за помощью в духовное правление, которое располагалось в Пафнутьев-Боровском монастыре, и к боровскому воеводе, но помощи от них не получили.

Причина подачи жалобы священниками ясна: они опасались увеличения численности старообрядцев в своём приходе и, следовательно, уменьшения доходов за церковные требы ("как богомольцам от такого не прити в крайнею нищету"). Они просят, чтоб в это дело вмешался Архангельский собор. А так как московский Архангельский собор владел в Боровском уезде с. Ворсино и рядом рас­положенными деревнями, то упрёк, что в его вотчине имеются старообрядцы, мог негативно сказаться и на нём. 19 февраля дело было заслушано властями Архангельского собора, а уже 22 февраля дело слушалось в Синоде, который вынес решение: "лжеучителей" и крестьян "совратившихся в раскол" взять и прислать в Москву в Синод скованных и под караулом. Подписали это решение известные "борцы" со старообрядчеством: Леонид, архиепископ Крутицкий, Питирим, архи­епископ Нижегородский, Иоаким, епископ Суздальский, Евфимий, архимандрит Чудовский, архимандрит Платон Маленовский, Иларион, архимандрит Горицкий, Иоанн, протопоп Успенс­кий, Иоанн, протопоп Благовещенский (6).

23 февраля в Боровск к воеводе Дмитрию Чебукову был послан указ разобраться с делом и, сыскав "лжеучителей" и "расколыциков" Макара и Алексея Яковлевых с товарищами мужского пола, взять их в Москву (7). Для контроля выполнения указания из Синода должен был от­правиться канцелярист Афанасий Пуговишников с 2 солдатами, которому надлежало сопровож­дать пойманных (ехать "канвоем и присмотрение иметь надо всеми без всякаго послабления, дабы из колодников никто утечки не учинил. А ежели чьим несмотрением то учинится, и такой послабитель отослан будет к наказанию в светской суд..."). Предписывалось также в духовном правлении в Пафнутьевом монастыре взять письменные "ведомости" ворсинских священников, которые они подавали. Синод хотел убедиться в правоте написанных ими прошений (8).

7 марта 1731 г. канцеляристу Афанасию Пуговишникову была дана инструкция о том, как себя вести в Боровске (см. документ №2). И вскоре, 24 марта, А. Пуговишников отчитался о выполнении полученной инструкции.

Несколько раньше, 9 марта, архимандрит Пафнутьева монастыря Дорофей прислал доношение в Синод о том, что он и до получения предписания принимал меры к "раскольникам" из ворсинского прихода. Он посылал отставного сержанта Фёдора Бедова с солдатами и монастырских служителей Антипа Коренева с "товарищи", пытавшегося старообрядцев арестовать, но безуспешно, так как "противники (старообрядцы. – В.О.) собрався в один двор, заперши, взять себя не дались и хотели ж их посланных по­бить до смерти" (9). 30 сентября 1729 г. он посылал ведомость ворсинских священников в Московскую духовную дикастерию, в которой указыва­лись уклонявшиеся от причастия и исповеди.

13 марта поступило доношение от боровского воеводы о выполнении приказа, полученного 10 марта из Синода: "раскольники" задер­жаны, допрошены и отправлены в Москву (10).

20 марта 1731 г. было произведено следствие и составлены допросные речи боровских старообрядцев Афанасия Алексеева, Филиппа Трофимова, Мартина Алексеева, Филипа Ага­пова, Филата Юдина (11). Из составленного эк­стракта из дел о боровских старообрядцах(доку­мент №3) и слушания 8 марта 1732 г. дела о сбежавших старообрядцах (документ №5) можно представить все этапы мытарств крестьян, взя­тых по доносу и осуждённых за свою приверженость вере отцов и дедов.

Кто же эти религиозные смутьяны? Двадцатипятилетний Афанасий Алексеев, крещён в церкви с. Ворсино. В церковь он ходил до Великого поста 1729 г. и бывал до этого времени на исповеди, причащался, но делал это не ежегодно. После Великого поста к нему пришёл из лесов на р. Угре Егор Кононов и научил его и родных правильно молиться дома, и в церковь не ходить, а также запретил общаться с людьми, которые курят табак. Через 3 дня Е. Кононов ушел в не­известном направлении. Сам Е. Кононов никого не перекрещивал: ни Афанасия, ни его отца Алексея Яковлева, ни мать, ни братьев – Савелия, Михаила, Левона. В течение некоторого времени к ним присоединились из д. Инютино Макар Яковлев, Флор Никитин, Федот Трофимов; из д. Курьяново – Артемон Кирилов. Все они присоединились добровольно без принуждения. Молебны совершает у себя дома или у других членов общины.

Филиппу Трофимову около 60 лет. Крещён он был также в ворсинской церкви, но в неё он не ходил и не причащался, и 3 года не был на исповеди.

Мартину Алексееву около 40 лет. Как и предыдущие он был крещён в ворсинской церкви. За все годы исповедовался раз шесть.

Филату Юдину 20 лет. В ворсинскую церковь ходил и даже раза три исповедовался, но после с братьями перестал ходить в церковь, молится дома и крестится двумя перстами.

Это старообрядцы в возрасте от 20 до 60 лет, которые были крещены в одной церкви и записаны в один приход. Они не желают двоеперстное крестное знамение, которому научились от отцов и дедов, менять на троеперстное, а так­же ходить и причащаться в синодальную церковь. Вынужденные сознаться в принадлежности к старообрядчеству, они готовы записаться в двойной оклад (12).

Все допросные речи должны были быть скреплены подписями, но старообрядцы никто своих рук не приложил, объяснив, что не умеют писать (13).

При рассмотрении и решении дела о боровских старообрядцах суд опирался на пет­ровские указы от 8 февраля 1716 г. и 17 февраля 1718 г. (14). Основным содержанием первого из них была ежегодная исповедь. На тех, кто не исповедовался, священники обязаны были подавать (в городе – архиереям и судьям, а в уезде – старостам поповским) именные росписи. Эти росписи затем представлялись губернатору, а в уезде к ландратам, которые взимали со старообрядцев штрафы. "Раскольников" же они были обязаны переписать и положить на них двойной оклад.

По указу от 17 февраля 1718 г. штрафовались, те кто не записан в именные росписи: с посадского за первый раз – 1 руб., за второй раз – 2 руб., за третий раз – 3 руб.; с сельского жителя за первый раз – 10 денег, за второй раз – 1 гривна, за третий раз – 5 алтын. Священники, укрывавшие уклонявшихся от исповеди, так­же подвергались штрафу: за первый раз – 5 руб., за второй раз – 10 руб., за третий раз – 15 руб.

Согласно судебному решению, все 6 человек были взяты под стражу (см. документ №5). Во время следствия 16 июня 1731 г. старообрядец Филипп Трофимов умер в заключении, на что было составлено доношение караульного сол­дата Ивана Невского (15). Филип Агапов не вы­держал заключения и после продолжительного увещания "от раскола ко святой церкви обратился" (16). Четверо вставших старообрядцев "возжелали быть в прежнем своем расколническом заблуждении" и 12 января 1732 г. были разосланы по разным монастырям: Филип Алексеев в Саввино-Сторожевский, Филип Юдин в Златоу­стов, Афанасий Алексеев в Николо-Угрешский и Мартин Алексеев в Николаевский Перервянский (17). Оторванные от своих семей, они со­держались в "чепих и в железах", исполняли тя­желую физическую работу и под строгим карау­лом ходили на все богослужения и увещания. Уже 24 января "з железами ушел" Филип Юдин, а 30 января "во время заутрени, скиня с себя чепь, бежав через ограду в железах" Афанасий Алексе­ев (18). Не выдержал заключения Мартин Алексеев. Он пожелал, как пишет игумен Варлаам, "богопротивную расколническую прелесть отри­нуть и соеденится святыя православной кафоли­ческой церкви" (19). Было это сделано от чисто­го сердца или с тем, чтобы добиться освобожде­ния, остаётся неизвестным.

3 марта 1732 г. ключарь Архангельского собора Пётр Алексеев доносил, что бежавшие из монастырей, боровские старообрядцы Филип Юдин и Афанасий Алексеев пока не обнаружены, при этом приказчику Никите Петрову дано указание, чтобы при появлении в родных местах поймать их снова и доставить в Москву (см. документ №4).

Как сложилась дальнейшая судьба боровских старообрядцев, по документам проследить не удалось. Но и так становится понятно, что в 30-е годы XVIII в. церковное законодательство, как и в предыдущие десятилетия, было неотделимо от светского. Церковь всячески поддержи­вала и одобряла применения гражданскими властями тяжких телесных наказаний и сама, кроме диспутов и анафем, использовала ссылки и за­точения в монастыри (20). Все данные мероприятия пагубно сказывались на развитии гражданского общества в XVIII в.

Все документы взяты из одного дела. Орфография и пунктуация даются с учётом совре­менных требований и с сохранением особеннос­тей подлинника. Документы публикуются впер­вые, без комментариев.

ПРИМЕЧАНИЯ

1.Тихомиров И. Раскол в пределах Калужской епархии. Калуга, 1900. С.8 – 12.

2.Боченков В. Годы и приходы: Очерки по истории Калужского старообрядчества. М., 2001; он же. В тюремный замок до востребования: Очерки по истории Калужского старообрядчества. М., 2002; Осипова А.И. Из истории церковного братства пр. Пафнутия (последней четверти XIX – начала XXвв.) // Вопросы археологии и истории Верхнего Поочья. Калуга, 1991. С.46 – 50; Осипов В.И. Миссионерское противораскольничье братство Александра Невского // Ста­рообрядчество: история, традиции, современность. Вып.2. М.,1995. С.32 – 35; он же. Из истории миссионерского противораскольничьего братства св. Иоанна Богослова в Калуге (1879 – 1914 гг.) // Старообрядчество: история, культура, современность. Вып.4. М., 1995. С.2 – 8; он же. История старообрядчества в Жиздринском уезде // Песоченский историко-археологический сборник. Вып.2. 4.1. Киров, 1995. С.93 – 96; он же. К вопросу о численности ста­рообрядцев Калужской губернии в XIX – первом десятилетии XXв. // Старообрядчество: история, культура, современность. Вып.8. М., 2000. С.33 – 38; он же. Численность старообрядческо­го населения Боровска и уезда в XIX – начале XXвв. // Вопросы археологии, истории, куль­туры и природы Верхнего Поочья: Материалы VIII региональной научной конференции 17 – 19 марта 1999 г. Калуга, 2001. С. И0 – 116 и др.

3.Осипов В.И. Калужские старообрядцы 1900 – 1914 гг. // Старообрядчество: история, культу­ра, современность. Вып.З. М., 1995. С.36 – 48.

4.Зиновкина Н.В. Указ Калужской духовной консистории 1893 г. о "мерах к ослаблению рас­кола и сектантства в Калужской епархии" // Старообрядчество: история, культура, современ­ность. Вып.8. М., 2000. С.39-52.

5.Российский государственный исторический архив. (РГИА). Ф.796. Оп.12. Д.84.

6.Там же. Л.З – 4об.

7.Там же. Л.6 – 8.

8.Там же. Л.8об.

9.Там же. Л.14об.

10.Там же. Л.12-13.

11.Там же. Л. 16 – 22об.

12.Там же. Л.31, 45 и др.

13.Конечно, грамотные среди старообрядцев были. В деле названы имена старообрядцев, которые могли читать и писать. Это Иван Филипов, так как "читает книги", десятилетний Филип Трофимов. (Л. 17).

14.Полное собрание Законов Российской им­перии. СПб., 1830. Т.5. №2991, 3169.

15.РГИА. Ф.796. Оп.12. Д.84. Л.23, 45.

16.Там же. Л.45об.

17.Там же. Л.45об. – 46.

18.Там же. Л.47, 48об.

19.Там же. Л.49.

20.Более подробно см.: Старообрядчество: светское и церковное законодательство. XVII-XVIII вв. Арзамас, 2001. Гл.П.

(продолжение следует)