"Внешние" потомки староверов – внешние?

Думаю, для начала нужно представиться читателю. Я, Овчинникова Валентина Ивановна, физик по образованию, кандидат технических наук, в настоящее время преподаю в вузе. Живу в Перми. Одновременно пишу художественную прозу, основная тема которой – пермские крестьяне – старообрядцы. Писательский псевдоним Евдокия Турова. Вскоре должна выйти первая книга (Евдокия Турова "Кержаки") Мои предки – крестьяне – беспоповцы из деревни Малое Турово Оханского уезда Пермской губернии, выходцы из Вятской губернии.

Вопрос, вынесенный в заголовок статьи, возник у меня вследствие общения с некоторыми представителями РПСЦ, а также знакомства с публикациями на тематических сайтах староверия. Вопрос весьма недоуменный. К моему великому изумлению оказалось, что я, имея неисчислимое количество староверческих предков, глубоко зная историю рода, крестьянскую бытовую культуру, собирая воспоминания, воссоздавая язык – при всем этом к староверию не имею никакого отношения, что я – внешняя! Это мне порой заявлял человек весьма молодых лет, не имеющий ровным счетом никаких староверческих корней и вчера разучивший двоеперстие!

Чрезмерная ревностность такого неофита, меня, конечно, и на секунду не заставит ощутить себя внешней. Не разумом приемлется вера, а душой. Ощущение своей причастности к старообрядчеству я помню с детства, со слов мамы – учительницы. Она, выросшая в строго староверческой семье, уже не могла иметь в доме икон, не передала нам навыков молитвенного обращения к Богу. Но передала глубочайшее уважение к предкам, уверенность в том, что это были люди глубокой культуры, что именно за ними – моральная правота. Не это ли и есть самое надежное основание для религиозного чувства?

Принявший староверие умом, завтра найдет более интересным, "продвинутым", учение Будды, к примеру... Принять его или не принять – станет только его решением, вопросом личного выбора. Для таких, как я – вопрос такого выбора невозможен. Старообрядчество для нас – как родительский дом, который остается единственным, где бы человек ни был. И в который всегда можно прийти. Даже если его населяют уже другие люди. У нас все равно остается право прийти и постоять на пороге, и это право – неотменимо...

Я знаю многих потомков крестьян-староверов, это весьма достойные люди. Ученые, преподаватели вузов, медики, бизнесмены. Во многих семьях хранятся книги, иконы, фотографии. Радует, что есть понимание необходимости спасать исторические свидетельства, собирать воспоминания о предках. Это весьма активная, образованная часть населения. Мы представляем собой серьезную социальную базу общественной поддержки староверия. Думается, что отвергать нас было бы весьма неразумно.