И велика разница между ними

Конфликт вокруг скандальных выступлений известного атеистического журналиста Александра Никонова, о котором "Радонеж" уже писал, продолжает развиваться. Напомним, что в своей статье "Добей, чтоб не мучился!", опубликованной в еженедельнике СПИД-инфо Александр Никонов предложил умерщвлять детей, родившихся с врожденными заболеваниями (такими, как синдром Дауна), и повторил те же мысли в эфире радиостанции "Эхо Москвы". Надо отметить, что 20% позвонивших на эту радиостанцию поддержали взгляды Никонова.

Это – к счастью – вызвало волну возмущения. Люди самых разных взглядов и убеждений выразили свое крайнее негодование, и даже собратья по атеистическому движению отмежевались от Никонова, подчеркнув, что он не выражает их точки зрения. Недавно в интернете распространилось обращение Форума родителей, растящих детей с Синдромом Дауна "Мыс Доброй Надежды". В этом обращении, в частности, говорится: "Мы считаем недопустимым употребление по отношению к нашим детям, как в эфире, так и на страницах печатных изданий таких высказываний, как "куски мяса", "биомасса", "бракованная дискета", "болванка бракованная" и т. д.". Такая резкая реакция внушает определенный оптимизм.

Однако нам стоит задуматься о проблеме, которую ставит перед нами и само появление такого автора, и то, что в нашем обществе у него находятся симпатизанты. Первое, что надо отметить – мы живем в жестоком обществе, и это надо менять. В передаче "Пусть говорят" посвященной этому конфликту, выступали родители, которые растят больных детей. Люди, которые столкнулись с суровым испытанием ( а в нашем обществе оно особенно суровое) и показали себя достойно, вызывают очень глубокое чувство, которое трудно описать, "радость" не совсем то, им по-настоящему трудно, может, более церковно звучащее "утешение" – о том, что на свете есть очень хорошие, очень достойные люди, способные на огромное мужество, любовь и жертву.

Но трудно было не испытывать и стыда – эти люди сталкиваются и с равнодушием, черствостью, причем не только со стороны чиновников, которых мы уже привыкли бранить, но и со стороны обычных людей, сослуживцев, соседей. Евангелие говорит (Мф.25), что в лице слабых, больных, нуждающихся мы встречаем самого Господа, и наша вечная участь определяется тем, как именно мы к ним относимся. В день суда спасенные услышат, что Господь был болен – и они послужили Ему; и когда они удивятся, когда это было, Господь укажет на детей с синдромом Дауна, на их героических и измученных родителей и скажет – "истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. (Матф.25:40)". Тогда и проклятые услышат страшные слова – "истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. (Матф.25:45)"

Мы, как общество и как отдельные люди, должны переменить свое отношение к тем, среди нас, кто наиболее уязвим – подлинность как личной веры, так и национального возрождения должна проявляться именно в этом.

На фоне этих достойных людей – родителей больных детей и тех, кто им помогает – Никонов, тоже приглашенный в студию, выглядел особенно отталкивающе. Он нервничал, хамил, перебивал, обвинял своих критиков в "сопливом и заплывшем жиром гуманизме" и был больше похож не на Галилея из советского учебника, восклицающего "и все-таки она вертится" (на что претендовал) а на человека, оправдывающегося в чем-то крайне постыдном – как оно, собственно, и было.

Конечно, то, что проповедник людоедских взглядов выглядит так отталкивающе, это просто милость Божия ко всем нам. Зло может являться и в гораздо более "приличном" обличье. Например, австралийский философ Питер Сингер проповедует еще более радикальные идеи – по его убеждению, можно убивать новорожденных младенцев, если они страдают хотя бы гемофилией – болезнью, при которой в наше время человек может жить долго и плодотворно. Младенцев, по мнению философа, можно убивать, поскольку они "лишены таких определяющих черт личности, как автономность, рациональность и самосознание". Однако Сингер продолжает преподавать в университетах Австралии и США и считаться членом интеллектуальной элиты. Почему? Потому, что в отличие от Никонова, Питер Сингер то, что по-английски называется nice guy – милый, приятный в обращении человек с прекрасными манерами и интеллигентным, академическим языком. Предлагая умертвить младенца, никогда не обзовет его "куском мяса" или "бракованной дискетой". Уточненные атеистические интеллектуалы таких слов не говорят. И окажись на месте хамоватого Никонова умный, тонкий, лощеный Сингер – многие люди вполне могли бы проглотить наживку. Когда у нас заведутся свои, местные Сингеры, надеяться на чисто эмоциональное отторжение будет трудно. Понадобится какая-то опора, какое-то основание, на котором можно будет сказать "нет". Надо признать, что в рамках атеизма таких оснований не существует – никакого безусловного морального долженствования, никаких абсолютных обязательств из атеистической картины мира вывести нельзя. Атеист, конечно, может испытывать нравственное отвращение к детоубийству – но в его мировоззрении этому здоровому чувству не на что опереться. "А почему, собственно, нельзя умерщвлять младенцев, Вы же уже давно приняли аборты?" – спросит прекрасно воспитанный, приятный в обращении людоед, и обаятельно улыбнется. И атеисту будет нечего ответить. Никаких абсолютных "нельзя" в мире без Бога не существует; это мир, в котором с людоедом еще можно подраться, но ему нечего возразить. Неверующий может, конечно, сказать, что людоед ему лично отвратителен – но не может сказать, что людоед неправ, потому что в мире без Бога просто нет никаких объективных критериев правоты. Это мир, неизбежно идущий к торжеству людоедов; собственно, в ХХ веке мы это уже видели.

Иногда люди обретают веру в Бога, увидев пример подлинного добра – жертвенной любви, верности, мужества перед лицом испытаний; иногда – столкнувшись с явным, несомненным злом и отшатнувшись от него. Нынешний конфликт вокруг статьи Никонова позволяет нам увидеть и то, и другое – и подвиг тех, кто посвящает свою жизнь заботе о слабых, и людоедство, к которому неизбежно ведет дорога богоборчества. Как говорит известный раннехристианский памятник, "Дидахе", "Есть два пути – путь жизни и путь смерти; и велика разница между ними".