Популярное издание "Газета" сообщает о том, что Московские власти будут финансировать ряд мероприятий в ходе празднования Рождества и Пасхи в 2010-2011 годах, в частности, детские праздники, во время которых будут выступать народные исполнители, проводиться конкурсы и благотворительные мероприятия. Целью этих праздников будет "проявление любви к ближнему, возрождение духовного и культурного наследия подрастающего поколения, сохранение исконно русских традиций". Можно только порадоваться тому, что власти обращают внимание на финансирование русской культуры, но это их решение вызывает радость не у всех. Как сообщается в той же публикации, некоторые правозащитники отнеслись к этой инициативе с неодобрением. "Вы знаете, я лично считаю, что это ненормально, даже как человек, ходящий в церковь, – сказала, например, исполнительный директор Московской Хельсинкской группы Нина Таганкина. – В соответствии с Конституцией наше государство светское. Каждый человек имеет право на свободу вероисповедания. И государство должно способствовать свободе различных конфессий, а не уделять особое внимание какой-то религии. Поддерживая какую-то религию, государство фактически пропагандирует ее. То есть говорит о том, что все религии равны, а эта равнее".
Что можно сказать на это? Можно сказать, что русская культура сформирована Православием, а не, скажем, культом Вуду, таковы уж исторические и культурные реалии. Конечно, православный и вудуист, как граждане Российской Федерации, обладают равными правами, из этого никак не следует, что культурное влияние этих религий в России одинаково. Русская культура несет на себе неискоренимую печать Православия, и единственный способ в этом отношении "заровнять" Православие с другими религиями – это не допускать никаких проявлений русской культуры. Характерно, что из разговоров о "многонациональности и многоконфессиональности" России выводится не то, что у всякого народа должно быть право развивать свою культуру и молиться по своей вере, а то, что русского народа такого права быть не должно. Но хочется обратить внимание и на другое.
В Европе взаимодействуют, взаимовлияют и борются две тенденции – одна опирается на понимание Европы как христианского мира, другая предлагает порвать с христианством ради устроения некоего светлого будущего без Бога. Эти тенденции могут проявлять себя по разному – как в в умеренных, так и в крайних формах, и надо сказать, что у нас, в России, европейский секуляризм достиг своего пика, и высшим его проявлением явился Ленинизм и Сталинизм. Те, кто учился в советских школах и ВУЗах еще помнят, что коммунизм отрыто признавал себя наследником европейкой секуляристкой традиции.
Это не значит, что сама по себе эта традиция является чистым, беспримесным злом; по отношению к Церкви она может выполнять роль той щуки, благодаря которой карась не дремлет. Но когда эта традиция становится доминирующей, результаты оказываются налицо – будь то в Испании, где антиклерикалы, хотя и проиграли гражданскую войну, успели себя показать, или в России, где они ее, к несчастью для России и всей Европы, выиграли.
Сегодня Россия находится в поисках идентичности. Чтобы быть обществом, а не просто набором случайных индивидуумов, лишенных общих ценностей и обязательств по отношению друг ко другу, люди нуждаются в общих корнях, наборе общих символов и общих праздников.
Если понимать "многонациональную и многоконфессиональную" страну как страну без ясной и определенной культурной и цивилизационной идентичности, то таких стран просто не существует. У любой страны есть свои символы, свои праздники, свои герои и свои, торжественно отмечаемые исторические даты. Недавние споры из-за Распятий в Итальянских школах могут служить примером – далеко не все итальянцы верующие католики; в Италии живут атеисты, иудеи, мусульмане, люди самых разных взглядов – но итальянцы настаивают на том, что христианское наследие – неотъемлемая часть их национальной идентичности, и произнося слово "Италия" ее верный гражданин вспоминает фрески Джотто, "Мадонну" Рафаэля и "Пьету" Микельанджело. Поэтому даже довольно далекие от Церкви люди воспринимают требование евросуда удалить из классов Распятия как покушение на душу их страны.
Есть ли определенная идентичность у России? Несомненно, иначе Россия просто не была бы страной. Все ли в порядке с этой идентичностью? Нет; мы пережили страшный и разрушительный социальный эксперимент, в результате которого культурная преемственность нашей страны была подорвана. Сейчас мы переживаем процесс ее восстановления. Однако, как переломанные кости могут срастись криво, этот процесс может пойти не по тому руслу.
Те, кто выступают против возвращения России к ее христианским корням, кажется, упускают это из вида. У нас есть два варианта – и давайте их внимательно рассмотрим. Мы можем осознать то обстоятельство, что Россия – часть христианского мира, православная страна, и при слове "Россия" ее гражданин вспоминает св. Александра Невского и Дмитрия Донского, св. Адрея Рублева и Феофана Грека, соборы Московского Кремля и монастыри Русского Севера. Не для всех наших сограждан русский язык является родным, и их право говорить на родных языках несомненно, но Россия в целом – страна русского языка. Это никак не отменяет того факта, что в России живут люди и других вер и культурных традиций, которые является полноправными гражданами – но стран без идентичности не бывает, и для России, так уж сложилось исторически, это православная идентичность.
Впрочем, у нас есть другой вариант, и мы можем попробовать радикально иной набор символов, ценностей и памятных дат.
Что это за набор? Если мы спросим об этом у правозащитников, выступающих против того, что им кажется недопустимым усилением Церкви, они, вероятно, скажут что-то о правах человека, верховенстве закона и других, несомненно, хороших вещах. Однако эти вещи никак не могут составлять тот набор символов, о котором мы говорим. Правила уличного движения – вещь совершенно необходимая, но сами по себе правила не создают общности, принадлежности и социальной солидарности.
Такое впечатление, что эти люди крайне смутно представляют себе, что они хотели бы дать согражданам взамен столь нежелаемого им православного наследия; вечная проблема русского интеллигента – нехватка реализма и одновременно нехватка воображения, неспособность представить себе, что на самом деле является альтернативой тому, против чего он выступает.
На самом деле у православной идентичности есть реальный конкурент – и я не думаю, что он сильно понравится нашим правозащитникам. Недавние разговоры о намерении московских властей разместить в Москве к годовщине победы портреты Сталина вновь обозначили другого соискателя на роль объединяющего символа. Напомним, что в финале конкурса "имя России" состязались не святой Александр Невский и лорд Джадд – джентльмен, несомненно весьма достойный, но в наших снегах вполне чужой, а святой Александр Невский и Иосиф Сталин. Вам может не нравиться православный князь; но выбор стоит между ним и известным генералиссимусом, и это стоит иметь в виду.
И власти, и простые граждане колеблются не между идеалами правозащитников и чем-то еще, а между советской (причем именно сталинской) и православной идентичностью.
Стоит ли пугаться того, что люди, за неимением лучшего, поставят своим знаменем товарища Джугашвили? Определенно стоит; за ним стоят не те мифы, которые у нас (как, впрочем, и везде) прогрессивная общественность любит сочинять про Церковь, а совершенно реальные массовые убийства и совершенно реальная атмосфера доносительства и страха.
Чего можно бояться в случае, если русские люди (подобно тем же итальянцам) признают христианские корни своей культуры? А что страшного случилось с итальянцами, с греками, с поляками, с немцами – со всеми теми народами, которые отмечают христианские праздники как государственные?
Повторим: не бывает страны без идентичности, без своих священных символов, без своей истории, без своих праздников. Вопрос лишь в том, какими именно они будут.
Источник: Радонеж
