Сложные простые вещи

Самым сложным в жизни нередко оказывается самое простое... По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин 13:35) – говорит Христос. Казалось бы, разве сложно любить любящих нас? Однако много ли мы найдем учеников Христа, если посмотрим на тех, кто сегодня называет себя православными христианами? Не хочу изображать из себя ни сердцеведа, ни социолога и пытаться назвать количество, но у меня есть ощущение, что не так много, как хотелось бы. На основании чего можно сделать такой вывод? На основании другой евангельской максимы: По плодам их узнаете их (Мф 7:16). Каковы плоды нашего братского общения? Какие чувства мы проявляем друг к другу?

Я часто задумываюсь: что испытывает "внешний", интересующийся, сомневающийся или скептически настроенный по отношению к Церкви человек, когда он, например, заходит на православный сайт? Что он там прочитает? И понимаю: все что угодно, а по большей части все, что неугодно и никоим образом не должно здесь появляться по законам Божеским и человеческим. Например, стихотворение сомнительного литературного качества и такого же сомнительного содержания, осуждающее погибших в ночном клубе в Перми. Понятно, что место и времяпрепровождение – не самые приличествующие верующему человеку. Но принять такое глумливое отношение к погибшим мучительной смертью совершенно невозможно. Потому что именно любви – той, без которой я медь звенящая и кимвал звучащий (Кор 1:13), – в этих стихах нет, как нет и элементарной порядочности, и простого чувства сострадания, которое отличает человека от не-человека.

Еще на православном сайте можно встретить постоянную междусобойную ругань многочисленных участников так называемой православной блогосферы. Состояние ее и уровень можно нередко оценить таким хлестким выражением: "Самая главная проблема православных – это то, что каждый из них считает себя "самым православным" и плюет на всех остальных". Западные христиане по аналогичному поводу говорят: "Пытаются быть лучшими католиками, чем папа". Что ж, нас и этим не удивишь: критическое отношение к священноначалию, как говорится, "входит в меню" этих бурных препирательств. А наша отечественная поговорка хотя и имеет более общий характер, но от этого не менее выразительна: говорят, что есть люди, которые стараются бежать впереди паровоза. Уже понятно, что добром это не кончается.

Вспоминаю признание одного своего знакомого по поводу его неофитского прихода в Церковь: "Постился так постился, перед Причастием неделю ничего не ел, всех осуждал..." Очень точное описание некоторого состояния. Мой знакомый вспоминал об этом с грустной иронией, но ведь далеко не у всех это проходит с неофитством: человек нередко в подобном состоянии каменеет и даже бронзовеет – тоже хорошее русское слово, обозначающее отношение к себе, любимому, как к памятнику. С одной стороны, неофитство – это горение, а к горению мы все призваны, и в неофитстве человек по-настоящему горяч, а не холоден или тепл. Но, с другой стороны, это не означает, что он безошибочен; скорее наоборот – неофиты ошибаются на каждом шагу, и все дело в том, чтобы на своих ошибках они учились, а не возводили бы их в догму. Иными словами, очень важно, чтобы горение не переходило в обжигающее уничтожение всех вокруг. Горение веры – это не напалм, которым уничтожаются люди, их поступки и мнения. Это прежде всего выжигание греха в самом себе.

Самыми сложными порой оказываются самые простые вещи... Бывает так: два человека говорят одно и то же. Но одному ты веришь, а второму, хоть тот и говорит красивее, – нет. Почему? Да потому, что сам он так не живет! И в своих поступках не следует тому, о чем говорит. Но есть разница: или человек смиренно и глубоко осознает свое недостоинство, или он убежден, что может быть выше того, что считается обязательным для прочих. Такое двоедушие святые подвижники-исихасты приравнивали к лжепророчеству.

А между тем критерий возрастания христианина очень прост. Можно даже не рассуждать о ступенях духовного совершенства, соразмеряясь с "Лествицей", а просто посмотреть, меняется ли человек (и немаловажно при этом, как он меняется). Становится ли он более добрым, более великодушным, более честным, более сдержанным, более рассудительным, более чутким к нуждам других, более неприхотливым в своих потребностях? Менее упрямым, менее корыстным, менее капризным?

...Митрополит Сурожский Антоний как-то сказал: "Я очень нехороший человек, но все, что я говорю о Боге, – правда". В этом все: и убежденность в своей вере, и искреннее, непоказное понимание своей греховности, и невозможность осуждения кого бы то ни было, и уважение к собеседнику, выражаемое в спокойном, ненавязчивом изложении своей позиции. Как бы нам суметь хоть чуть-чуть перенять такое отношение? В скобках позволю себе напомнить замечательное выражение Блеза Паскаля о том, что есть два типа людей: праведники, считающие себя грешниками, и грешники, считающие себя праведниками.

Самыми сложными являются самые простые вещи. Но они же – самые важные.