Шамиль-хазрат Аляутдинов: "У людей представление, что шариат – это отрубание голов, рук. Вот то, что люди себе представляют, это некая восточная дикость, средневековье"

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер. В эфире программа "Dura Lex" и ее ведущий Михаил Барщевский. Сегодня у меня в гостях Шамиль-хазрат Аляутдинов, заместитель председателя Духовного Управления мусульман Европейской части России, имам Московской Мемориальной мечети. Добрый вечер, Шамиль.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Добрый.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, гость несколько необычный для меня. У меня обычно чиновники, политики. А церковных служителей у меня никогда не было. Поэтому заранее извините, если что не так спрошу.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Абсолютно, нет проблем.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Шамиль-хазрат, вот, все-таки, основная тема, по которой я хотел с вами побеседовать, это соотношение, сочетание религии и права. И, вот, я думаю, что все радиослушатели слышали выражение "законы шариата". Но уверен, что большинство даже не представляет себе, о чем идет речь. Поясните, пожалуйста, что такое "законы шариата"?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Так, если кратенько, попробуем. Ну, думаю, что и после "Аватара", и после многих других фильмов, люди достаточно хорошо поняли в очередной раз вот эту всю игру, шумиху и большую политику вокруг исламского терроризма. Ну, там в "Аватаре" очень красиво все это показано, мне кажется, иллюстрировано, в том числе и говорится в устах одного из героев: "Если у другого есть то, что тебе нужно, то объяви его врагом и можешь забирать". В немалой степени последние 20 лет получились именно таковыми касательно многих мусульманских государств. Уже даже, наверное, не 20, а 30 и больше – тот же самый Афганистан, тот же самый Ирак, Иран, Персидский залив. И наряду с этим для того, чтобы обыграть всю эту геополитику, необходимо было, конечно же, идеологически все это подпитать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Шамиль-хазрат, простите, пожалуйста, но мы уходим от темы. Я спросил просто, что такое "законы шариата"?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, я, в общем-то, уже подвожу к концу, потому что вы сказали, что у людей представление есть, – я как раз об этом. И, вот, если учесть последние 30 лет, то у людей представление в контексте этой геополитики: что шариат – это отрубание голов, рук и так далее. Вот то, что люди себе представляют, это некая восточная дикость, средневековье, нечто подобное.

Теперь попробуем от огромной массы информации отойти в сторону, что очень сложно человеку – он же мыслит на основе стереотипов, которые сложились у него с точки зрения поглощения информации извне. Так вот если от всех этих стереотипов абстрагироваться, удалиться и взять просто термин "законы шариата" или "шариат". Что это такое? С точки зрения ислама есть такое понятие как священное писание – Коран, и есть такое понятие как сунна, слова и действия пророка. И отдельные элементы жизни верующего регламентированы. Но регламент довольно-таки гибкий.

Например, если брать наиболее яркие вещи воровства, есть какое-то наказание. Но, опять же, если брать тот же самый семейный кодекс, семейное право, то в зависимости от государства к государству каноны шариата самого же будут разными.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Подождите секундочку. Но когда вы говорите, что в зависимости от государства будут разные законы, сами законы шариата, вы тем самым говорите о том, что светские устои того или иного государства формируют, влияют законы шариата?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не-не-не. Здесь мы о светском сейчас не говорим. Мы говорим, я сказал, о мусульманских государствах, где есть семейные каноны, законы, право, суды, решающие вопросы семьи, проблемы семьи. И в зависимости от государства даже суды религиозные, канонические, исламские – они будут ту или иную ситуацию трактовать в зависимости от судьи, по-разному. То же самое, что и в светских судах. В зависимости от судьи подход к конкретной ситуации с точки зрения ислама может быть разным. То есть это я для того, чтобы понимали, что шариат – это не нечто такое, абсолютно не меняющее форму и никак не трактуемое. В зависимости от ситуации это может трактоваться.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но подождите, тогда просветите меня. Я, правда, в данном случае не придуряюсь, я, действительно, не знаю. Я знаю Русскую правду, законы Хаммурапи, Законы Двенадцати таблиц, кодекс Наполеона. Вот, это какие-то были кодифицированные раньше примитивные, потом более сложные писаные законы. А законы шариата – они что, неписаные? Они не кодифицированные?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Вот, в том-то и дело, мы по поводу того, что вы перечислили, сказали: "сначала они были примитивными, потом совершенствовались", так? Только что вы сказали. Потом они постепенно уже принимали некую иную форму. И эти законы, которые вы перечислили, они имеют какие-то пункты – вот такой, такой, такой, первый, второй, третий.

Я с чего начал? У мусульман есть Коран, в оригинале он неизменный, от начала и даже современная наука не мусульманская тоже это скажет: "неизменный". И есть высказывания и действия пророка. Вот эти 2 основы, а дальше уже практика этого, вот этих 2-х основ, практика в семейных взаимоотношениях, деловых взаимоотношениях, что касается погребений, что касается экономики, практика может быть различной в зависимости от подхода.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Правильно ли я вас понимаю, что законы шариата – это не законы в обычном смысле этого слова, а это некие традиции, установления, обычаи?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не совсем обычаи, потому что обычаи с точки зрения ислама – это уже еще дальше. Если, например, в Малайзии одни обычаи, в Иране, в Ираке другие обычаи, и многие обычаи народные никак вообще не связаны с шариатом.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо, задам простой вопрос. Я могу пойти в магазин или в мечеть и купить книжку под названием "Законы шариата"?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет. Вы можете, например... Есть, например, Факультет шариата – в свое время я такой заканчивал, то есть примерно 12 лет назад в Аль-Азхаре. Факультет шариата. И там, например, на протяжении 4-х лет изучаешь с учетом того, что еще общее религиозное образование там же в Аль-Азхаре было получено до этого. Так вот уже подготовленный ты учишься 4 года, и ты не можешь даже за эти 4 года изучить весь, от и до шариат. Но ты изучаешь подходы к решению тех или иных вопросов, подходы разных ученых к тем или иным, опять же возвращаюсь, аятам из Корана, и высказываниям либо действиям пророка Мухаммеда. И, вот, в зависимости от государства, в зависимости от исторического периода... Например, проблема та или иная возникает, ее поднимают на общее обсуждение. Если она простая, например, какую часть наследства получит жена в случае смерти своего мужа, к примеру? С точки зрения Корана это четко регламентировано: если у него дети есть, то столько-то от оставленного им наследства, если детей нет, то столько-то. Это четко регламентировано.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, вот это положение можно считать одним из законов шариата?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Одним из законов, да. Это распределение наследства, там уже трактовок быть не может. Потому что есть конкретный текст, что получит такую-то долю, такую-то долю.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, давайте на секундочку на этом прервемся. Перейдем к следующему вопросу, потому что хочется разобраться просто и понять. Вот, что в сознании истинного мусульманина доминирует – законы шариата, веры или светские законы? Как разрешить это противоречие? Поясню тоже примером. Вот, есть жена без детей. По светским законам она одна из наследников, одна из. По, как я понял сейчас, по законам шариата ее доля определяется не по светским законам, а как-то иначе. Вот, истинный мусульманин или она как истинная мусульманка, она воспользуется светским законом? Или, поскольку все наследники тоже мусульмане, они скажут: "Ну, ваш гражданский кодекс с наследственным правом туда-то и туда-то, а мы поделим вот так". Что должно произойти?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Здесь никаких противоречий нет, например, в данном случае между светскими и религиозными канонами, вот, по данному положению. То есть там, например, человек когда умер, он уже до своей смерти, если он хочет, чтобы не было никаких проблем, даже если это по светским законам, он каким-то образом уже старается все это документально, неким регламентом завещание сформулировать, чтобы уже потом между собой не перегрызлись его наследники.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но а если он составил завещание, он истинный мусульманин, он составил завещание, которое противоречит предписанию шариата.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не-не, смотрите. А теперь уже подходим к религиозному. К религиозному если мы подходим, то в данном случае если он хочет с точки зрения светского быть правильным, верным, и предлогом тоже, так как это в Коране четко регламентировано, что если, например, дети есть, то 1/8 от всего наследства. То он просто-напросто пишет обычное завещание светское, где прописывает, что моей жене такое-то, 1/8. Тем самым учтены каноны распределения наследства.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не понимаю. Не понимаю, вот, Шамиль-хазрат, простите, но не понимаю. Вы мне только что сказали, что согласно шариату, жена, не имеющая детей, должна получить такую-то долю. Это четко определено...

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не-не, чтобы не путалось. Если у мужа есть дети, то 1/8 – вот, на этом примере остановимся.

М.БАРЩЕВСКИЙ: 1/8. Вот, жене полагается 1/8.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Если есть дети у мужа.

М.БАРЩЕВСКИЙ: У мужа. Теперь он написал завещание, что ей завещает не 1/8...

Ш.АЛЯУТДИНОВ: 1/8.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет. А, вот, он взял и написал завещание, что завещает ей 1/2. Он что, нарушил законы религии?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: С точки зрения, если он написал 1/2, то есть тем самым с точки зрения канонов пред богом он ущемляет права других наследников.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей, то есть нарушил?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да. То есть в данном случае он поступает греховно, неверно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. Вот теперь понял.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: А вы говорили про противоречия в вашем вопросе. Вы сказали "как верующий может между светским законом и религиозным, как ему постараться жить во взаимосвязи между тем и тем?" Я как раз вам привел пример, что не противоречит светским, не противоречит религиозным.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. То есть он может просто исполнить религиозный закон в светской процедуре.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: В светской процедуре, именно. И потом никаких проблем не будет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей. А вот такой возьмем пример. Значит, не оставил он завещания и погиб. Неожиданно. Не планировал умирать. И у него есть сын от первого брака и молодая жена во втором браке. И полагается ей теперь, как я от вас узнал, полагается 1/8. Сын у него тоже верующий, истинный мусульманин, все хорошо.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да хоть даже не верующий.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, секунду-секунду, верующий. Значит, по закону ему положена 1/2, и ей 1/2. Значит, он что, должен сказать "Нет, дорогая. Ты получишь только 1/8, а остальное я у тебя заберу"?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Сын?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. И она как истинная верующая скажет: "Ну да, конечно, мне полагается 1/2, но поскольку по божьим законам 1/8 – на, забери, я тебе отдаю". Так получается?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: То есть перед богом если и те, и другие общий язык находят, перед богом, то в этом случае да, она берет 1/8, все оставшееся сыну.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. И часто такое на практике бывает, когда люди отказываются от собственных денег или от имущества, чтобы быть чистым перед богом?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Я думаю, что на практике бывает. Если, тем более, вы сталкиваетесь каким-то образом или читаете об этом, на практике бывает то, что и в светских, и вне зависимости от того, сколь люди религиозны, наследство обычно людей ссорит. И если брать, опять же, каноны, то лучше отдать человеку и быть, как бы, спокойным во всех отношениях.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Уплата калыма до недавнего времени была просто преступлением, уголовно наказуемым деянием. А похищение невесты тем более уголовно наказуемое деяние. А по представлению мусульман это, как мне кажется, традиция, благословленная чуть ли не самим Мухаммедом. Или я ошибаюсь?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да нет. Ну, как вы сказали. На сегодняшний день информация о религии – это, вот, как я и сказал, в контексте какой игры. Поэтому начнем с первого. Первое было что?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Уплата калыма.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Уплата калыма. Калыма, такого понятия канонически нет. Есть эта традиция у тюркских в большей степени народов. Понятие калыма – это то, что передается родителям невесты. Что касается канонов религиозных, если говорить о религии, о шариате, то здесь есть такое понятие как махр. И в Коране есть сура женщины, аниса и там как раз проговаривается (говорит по-арабски), то есть "Давайте своим невестам свадебный подарок как безвозмездный дар". То есть, например, в свое время еще когда в школе учился, взял в библиотеке большую книгу – это советские еще времена – Ислам. Полкниги было о том, у какого султана сколько было жен, 200 или 300, и полкниги как женщина там ущемлена, в том числе там чуть ли ее там не покупают за деньги, когда женятся.

С точки зрения мусульманских канонов такого понятия никогда не было и нет, а есть безвозмездный дар, и он должен быть ценным, дорогим. Если уже переходить на традицию мусульманскую, во многих государствах тюркские, арабские, иные, Малайзия, то это не как у нас колечко подарят в России или бывшем Советском Союзе, да? Золотое колечко как свадебный подарок.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, кому-то достаются и виллы во Франции на Лазурном берегу.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, может быть. Но в любом случае традиционно, если вообще перейти к мусульманской традиции, то невесте предоставляется либо недвижимость, либо значительное количество...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Невесте или ее семье?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Невесте. Я процитировал специально вам из Корана, раз. Во-вторых, вначале сказал, то, что калым – это семье, это тюркская традиция. То, что махр, если говорить о мусульманских канонах, то это безвозмездный дар невесте, о чем даже упомянуто в Коране. Причем, безвозмездный дар, то есть это ее личное.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. Хорошо.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: А еще был у вас второй пункт.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, второй был – это похищение невесты.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Похищение невесты – это вообще такого понятия нет с точки зрения ислама, и с точки зрения, если, опять же, брать каноны шариата. То это можно расценивать как разбой, и за это наказание, конечно, опять же, какое вынесет судья, ну, как и в светских законах, насколько это плохо или хорошо. То есть с исламом это никак не связано, это традиция, причем, плохая традиция. И с точки зрения канонов человек такое, конечно, ну, как и светских канонов, может судиться и быть посажен в том числе в тюрьму за такое деяние.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Возьмем пример тогда, ну, совсем актуальный, который в этом году вызвал всплеск общественного интереса. Вот, резать барана. С точки зрения светского закона, это вообще жестокое обращение с животными, это уголовная статья. А с точки зрения мусульманской религии, насколько я понимаю, это традиция жертвоприношения на Рамадан, если мне память не изменяет.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не, на Курбан.

М.БАРЩЕВСКИЙ: На Курбан-байрам, да. Извините. Вот, как здесь сочетается светский закон, который фактически не применяется, и традиция?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Что касается Курбана, то, наверное, в первую очередь все те, кто об этом что-нибудь говорят или кричат, пусть зайдут в обычный магазин и посмотрят, сколько там мясных продуктов. Ну, и представят себе, откуда эти мясные продукты.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не-не, это я могу ответить. Забой животных на мясокомбинатах осуществляется далеко не путем перерезания горла, а гораздо более гуманным и безболезненным способом.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, это как сказать. Если вам шокотерапию проведут электричеством, я не знаю, насколько это будет гуманно. То есть в любом случае в свое время "Коммерсантъ-Власть" я читал журнал, и там очень хороший был один публицист, писал статью о том, как он посетил бойню, обычную российскую бойню и рассказывал, сколь это все ужасно с точки зрения крови, с точки зрения всего остального. Поэтому здесь когда говорят "гуманно", одно не показывается всем, что на обычных российских бойнях происходит, да? А с другой стороны, из-за какого-то одного барана начинают поднимать огромную шумиху. То есть поэтому с точки зрения информации лучше повернуть так, что убой вообще – это процедура довольно непростая, с одной стороны, будь то светские законы или практика, будь то религиозные. Вещь непростая.

С другой стороны, в Коране говорится (говорит по-арабски), "Всевышний подчинил вам все, что на этой земле есть". Вам, то бишь людям. На их благо. И поэтому если рассматривать с точки зрения этики канонической и вообще отношения к животному, то здесь, наоборот, животное намного быстрее умирает. Не то, что перерезание горла, а перерезание основных артерий, когда кровь быстро вся выходит и у животного есть возможность быстро покинуть этот мир, то есть душа очень легко выходит.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Простите, извините мне мою безграмотность: а что, у животных тоже есть душа?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Конечно, конечно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Извините. Просто я человек сугубо неверующий...

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет проблем. В том числе в судный день, проговаривают, в судный день животные будут воскрешены в том числе. И если одно животное рогатое обидело другое животное, то между ними, в том числе между ними будет восстановлена божественная справедливость, но после этого господь скажет (говорит по-арабски), то есть животные превратятся просто в прах, в землю. Но они – часть жизни людей, обслуживают жизнь людей в этой жизни.

Так, мы что-то говорили?..

М.БАРЩЕВСКИЙ: Мы говорили про то, что резать горло барану – это в достаточной степени гуманно.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: И поэтому все, что касается гуманно – не гуманно, да, можно огромное количество тем поднимать на сегодняшний день, гуманно ли отношение к людям у нас в России или в мире в тех же самых тюрьмах, гуманен ли обычный забой животных, не религиозный. Но если уж рассматривать с точки зрения, правильно ли то, что на улицах люди режут? Конечно же, это неправильно, если такие случаи бывают. Ну, там, может, на 10-20 миллионов человек один случай такой нашли, если брать 140 миллионов в России. Но это, конечно же, не красиво, это не нормально, и мусульманская традиция – обычно специальные отводятся места, где все это происходит спокойно, ровно, и тут же разделывают тушу.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Как осуществляется развод по законам шариата?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Развод в зависимости от того, кто инициатор. Если инициирует муж, то в течение трех месяцев. То есть правильный, канонически правильный развод – это тот, который дается в течение 3-х месяцев. Тем более, что предлогом...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Что значит "В течение 3-х месяцев"? Это как у нас по сокращению штата за 2 месяца предупреждают, и выходное пособие дают? Здесь то же самое что ли?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не-не. Во-первых, есть высказывание пророка, что (говорит по-арабски), "Самым ненавистным пред богом, но возможным, допустимым является развод". То есть развод возможен, но самый ненавистный из возможного. Это первое. Второе, что касается развода в 3 месяца. То есть здесь с точки зрения психологической...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, а что значит "3 месяца"? Он ей говорит "Все, через 3 месяца мы разводимся"?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да. В исламе все выстроено так с точки зрения семьи, чтобы семья сохранилась. Поэтому разбито на 3 этапа. Первый этап – дается развод. То есть муж говорит жене, что "я с тобой развожусь", и дает он это в чистый период, когда у нее нет месячных, дает в чистый период, когда не было у них интимных отношений.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Простите, сразу: он должен кого-то еще предупредить? Там, мечеть?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет-нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Он просто ей говорит об этом?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Это их внутрисемейные дела. Проходит время. На следующий чистый период после месячных, опять же, не имея интимных отношений, он дает второй развод, и потом третий. То есть в течение 3-х месяцев она обеспечивается им, и так далее. То есть все это в обычном режиме проходит, семейные отношения, но постепенно дается развод. Это для того, чтобы люди на основе эмоциональных каких-то переживаний.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, сгоряча не решили.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не дали друг другу развод. Тем более, в советские времена один фильм был на этот счет. Один муж там обжегся бульоном и жене дал развод, а потом думал, как же ее обратно вернуть? Но дал ей сразу 3 развода за 1 раз – это целая отдельная каноническая тема, тоже довольно такая, на практике смешная порой.

Что касается жены. Имеет ли она право развода? Она тоже имеет право развода, но так как женщины более эмоциональны – возможно, из-за этого – с точки зрения мусульманских канонов она через суд разводится. Ну, как у нас тоже, в ЗАГС подает заявление о разводе.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Секундочку. Если я правильно понимаю, мужчина разводится с женщиной, в суд не ходит – он просто раз сказал, два сказал, три сказал – все, до свидания, на улицу.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не на улицу, почему? На улицу. Ну, в любом случае каким-то образом они расходятся. К тому же в зависимости от традиций, от многих-многих самых разных нюансов. Не просто взять и на улицу.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, короче, он свободен. А она, чтобы быть свободной, должна подавать в суд?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Если инициатором развода является жена, она подает в суд либо относит заявление в ЗАГС о том, что...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, светскую часть оставим, светскую я и без вас знаю. Вы мне про церковную расскажите.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Что касается канонов религиозных, то она подает заявление в суд о том, что по такой-то, такой-то причине.

М.БАРЩЕВСКИЙ: В суд шариата имеется в виду?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, в суд, который местный суд.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет. В светский суд?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да какая разница?

М.БАРЩЕВСКИЙ: А разница огромная! Потому что мужчины...

Ш.АЛЯУТДИНОВ: В данном случае – нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, секундочку. Мужчина тоже не может развестись, просто 3 раза ей сказав, что "ты свободна". Он тоже должен либо в ЗАГС обратиться, либо в суд пойти с точки зрения светского закона.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, мы об этом не говорили. Я говорю про женщин.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Про законы шариата мы говорим.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: По законам шариата женщина вообще не может развестись?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: По законам шариата женщина может развестись, как я и сказал. И она может пойти хоть в религиозный суд, хоть в светский.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, я и говорю: в религиозный суд она может пойти?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Она может пойти в религиозный, но в России, например, в Москве религиозных судов нет. И она спокойно себе идет в светский.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Оставим светский в стороне.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Зачем? Здесь же мы говорим о разводе.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, мы сейчас говорим о том, как сочетаются светские и канонические, религиозные законы. Вот, из всего, что вы мне сказали пока – извините, это моя реакция – не сочетаются вообще. Хотя, вы говорите, что сочетаются легко. Потому что когда мужчина может с точки зрения религиозного закона 3 раза заявить, что он разводится – пускай это даже в течение 3-х месяцев, пускай даже в чистый период – и он свободен, со светским законом это не сочетается никак. А когда вы мне говорите, что женщина может развестись, пойдя в религиозный суд, которого в Москве нет, то это другими словами означает, что она развестись с точки зрения законов шариата не может.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет, я же сказал: с точки зрения законов шариата она пойдет в обычный светский суд, который должен ее права также поддерживать на должном уровне и защищать с точки зрения законов шариата. Именно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть закон шариата – это отсылочная норма к светскому суду?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не отсылочная норма. Если нет суда шариатского, то в этом случае без каких-либо проблем перед богом у нее есть основания для развода, она идет в обычный ЗАГС и также пред богом разводится.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. А вообще на территории России где-нибудь шариатский суд есть?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нигде, да?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, вот, кстати, почему вы его не создаете? Что, вам не разрешают или это не требуется практикой?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Наверное, не требуется практикой.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Что с точки зрения законов шариата заслуживает убийца?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Убийца?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Смертную казнь. Но там, опять же, смотря какой убийца. Есть понятие "по ошибке", когда человек сбил, например, другого человека.

М.БАРЩЕВСКИЙ: По неосторожности, да.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: По неосторожности.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это вообще, тот, кто сбил на машине, вообще не убийца.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не, с точки зрения ислама, есть понятие "убить по ошибке". Ошибка может быть самая разная и более приближенная к жизни – это сбить человека насмерть.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Это будет расцениваться как убийство, но по ошибке, непреднамеренное.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Так?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: А что касается преднамеренного убийства, оно должно быть доказано, что оно преднамерено. Это довольно сложно доказать, но если будет доказано, что человек именно выстрелил, что все там, и оружие, и свидетели, и так далее, то в этом случае смертная казнь. Если все, идут стопроцентные доказательства и нет сомнений. Потому что если сомнение хоть какое-то есть, то мера наказания изменяется, она смягчается. Если есть сомнения.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, тогда давайте мы сделаем так. Я вам сейчас задам вопрос, но отвечать вы будете уже после перерыва. Скажите, пожалуйста, а есть ли разница в наказании за убийство собрата по вере и иноверца, неверного? И если бы представить себе, что был бы суд шариата, рассматривал дело суд шариата. Мы сейчас прервемся. В эфире программа "Dura Lex", сегодня у меня в гостях Шамиль-хазрат Аляутдинов, слушайте нас через несколько мгновений.

РЕКЛАМА

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер, в эфире программа "Dura Lex", ее ведущий – Михаил Барщевский. Напомню тем, кто опоздал к началу передачи, что у нас сегодня Шамиль-хазрат Аляутдинов, заместитель председателя Духовного Управления мусульман Европейской части России, имам Московской Мемориальной мечети. Я задал вопрос, есть ли какая-нибудь разница с точки зрения законов шариата для шариатского суда в наказании убийцы, если убийца – собрат по вере, или если убийца – неверный, то есть иноверец.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: На этот счет в зависимости от государства, могут быть разные подходы. Но если брать практику мусульманскую вообще за 14 и более веков, то разницы практически нет. В случае, если был убит мусульманин, то наказание будет более жестоким, нежели если был убит немусульманин. Судья может так подойти, да. Но если брать практику судов мусульманских вообще в истории, то здесь всегда преобладало, что немусульмане и мусульмане – они находятся на территории исламского государства абсолютно на равных правах.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А где у нас сейчас реально функционирует шариатский суд.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Как я и сказал. Например, многие арабские государства, в том числе некоторые восточные отдельные государства. То есть та же самая Малайзия, Индонезия, то есть различного рода. Та же самая Турция. В большей степени на сегодняшний день применяется семейное право. То есть вопросы семьи, вопросы наследования, развода, брака и так далее. Вот, в этой части суды, судебная практика есть.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Шариатская? Шариатского суда?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Шариатская, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А в отношении уголовных преступлений? Светские суды действуют?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Все это переплетается между собой. То есть даже те же самые суды, они не называются именно "шариатский суд". Они просто суды, государственные суды. И там есть те положения, которые напрямую связаны с канонами, а есть те положения, которые уже являются современными трактовками того или иного вопроса.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Как-то разобрались. Теперь несколько личных вопросов, если позволите. Первый, меня подмывает вас спросить с самого начала передачи, вот, просто, видимо, в силу моей неграмотности и некультурности. Вот, вы пришли в очень изящном костюме, в белой рубашке, застегнутой на все пуговицы. То есть ворот не расстегнут. Но без галстука. Вам галстук – вы не любите носить галстук или вам не положено носить галстук?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не. Я просто сегодня не надел.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, то есть это...

Ш.АЛЯУТДИНОВ: А так, порой надеваю. Не, канонически никаких проблем нет. Галстук, 2 галстука.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей, второй вопрос... Ну, 2 галстука – это уже...

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, мало ли. Может, такая мода появится.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, понятно. Хорошо. 2 галстука – это уже Сережа Зверев будет, это будете не вы. Хорошо, второй вопрос. Вы лично, вот, лично вы – вы за смертную казнь или нет?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Если говорить о России, о нашем государстве, то, конечно же, только каких-то исключительных. Ну, опять же, у нас в России это сложно сказать. Я, все-таки, сторонник больше не за смертную казнь, потому что система – она очень несовершенна.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Судебная система, вы имеете в виду?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Судебная.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Теперь ваше личное отношение – не мусульманского мира, а ваше личное отношение – к преподаванию основ религии в школе?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, мое личное отношение, то, что школа в России в первую очередь должна давать детям хорошее современное именно светское образование на должном уровне, на что, я думаю, нужно потратить немалое количество сил и усилий, нежели внедрять нечто новое. Лучше поддерживать светское образование, учитывая то движение науки, которое на сегодняшний день происходит, очень быстрое, дабы совсем уж не отстать лет на 100. Поэтому то, когда начинают внедрять религиозные науки при том, что... То есть это мешает изучать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А как вы считаете?.. Первую часть я услышал. А вторая часть вопроса такая. А вот то, что класс будет поделен на несколько групп на, условно говоря, иудейскую, на, условно говоря, мусульманскую, условно говоря, православную, и, условно говоря, светскую. Это, вот, в нашей многоконфессиональной стране во благо или во вред? Это будет приводить к взращиванию толерантности или, наоборот, к разделению детей уже в 4-м классе на "свой – не свой"?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, конечно, это разделение. И в любом случае, насколько я знаю, по-моему, 60% родителей, все-таки, из тех школ, где этот эксперимент начался или уже пошел этот процесс, 60% родителей за то, чтобы дети именно изучали светскую этику, то есть большинство родителей за это. Потому что, ну, такое насильственное навязывание религии, тем более в школах с учетом современного научного развития, это никак не благоприятно будет действовать на наше молодое поколение, как мне кажется. Это насильственное навязывание с точки зрения морали. И тем более, если брать коранический текст, то в Коране четко и ясно сказано (говорит по-арабски), "Нет принуждения в религии". То есть принуждать, заставлять, то есть такой подход с точки зрения ислама – это неправильный подход.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, вот, сколько лет было вам, когда лично вы увлеклись исламом?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, тогда была только одна мечеть в Москве, Соборная на Проспекте Мира – это мне было примерно 12-13 лет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А ваши родители какое-то отношение к исламу имели?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет. Ну, обычные татары, обычные мусульмане.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть светские люди? Ну, профессии были светские, я имею в виду?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Светская профессия, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. Вы не знаете случайно цифру, сколько христиан переходит в мусульманство в год в России?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да нет! Кто уж эту цифру?.. Тем более, что даже, порой...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, по Питеру я цифру знаю, по Петербургу.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да не, я думаю, это все так. Смотря, кто это считает, смотря, что под этим подразумевают.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, смотрите, по Америке цифра известна, она очень большая, цифра.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Америка немножко другое. Там у них традиционно когда человек в том или ином районе, селе, там, я не знаю, селе, поселке, городе, общине, он становится мусульманином или мусульманкой. То есть как-то у них это традиция выстроена, что это как некий местный праздник, это объявляется, человека принимают в местную общину. У нас такой традиции нет, раз. Во-вторых, если брать даже тот сайт, к которому я имею прямое отношение, те вопросы, которые на него приходят, там до 80% это русские имена. И порой письма приходят, и там люди говорят, как бы: "Ничего страшного, что я не афиширую, никто не знает, что я мусульманин". То есть у нас это не афишируется.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ладно, отбросим цифру в сторону. Но ваше личное наблюдение: больше переходит мусульман в христианство или христиан в мусульманство в России?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, понимаете, опять же, я могу это сказать как мусульманин. Я лучше скажу это как да, как человек верующий, но как россиянин. То, что после того, что за 20 лет последние много очень было сказано плохого об исламе, разумная и мыслящая часть населения начала интересоваться исламом. Ну, когда столько плохого. Вроде бы 14 веков эта культура есть, и она, оказывается, сплошной терроризм, сплошное "убей неверного!" и так далее. И поэтому большое количество людей читающих, мыслящих начали интересоваться. Хотя на русском языке мало нормальной литературы об исламе, в большей степени такая, востоковедческая, все равно, несмотря на это, тенденция резко пошла к тому, что люди, интересуясь исламом, начали, по крайней мере, очень тепло относиться к этой религии, либо становиться мусульманами, но, опять же, не афишируя этого.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Шамиль-хазрат, вы никогда адвокатом не были?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Блестяще уходите от ответов на вопросы. Я задал вопрос, ведь, другой.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Давайте конкретно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы сейчас пытаетесь ответить на следующий вопрос, который я вам еще не задал.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ладно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: С вашей точки зрения, по вашему ощущению, больше людей из христианства переходит в мусульманство, или из мусульманства в христианство?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Из того, что я сказал, получается, что, все-таки... Но, опять же, вот этот переход.

М.БАРЩЕВСКИЙ: "Но" – но не договорил. (смеется) Договорите фразу. Договорите.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Вот это слово – мне оно не очень приятно, "переходит".

М.БАРЩЕВСКИЙ: Увлекается. Как угодно.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Увлекается еще ладно. Но, опять же, из христианства в мусульманство, из мусульманства в христианство – опять же, такой практики нет. Если на сегодняшний день кто-то становится осознанно христианином, например, этнический узбек, да? У него мама русская, например, отец – узбек. Например.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я знаю узбека конкретного, у которого и мама узбек, и папа узбек. И он стал православным, причем таким, истинно верующим.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да. Поэтому если... Но этот человек – он был просто узбеком, а не мусульманином, понимаете? И поэтому переход – здесь нет понятия "переход". Тот же самый христианин – не то, чтобы он там очень хорошо знал свою религию. Он просто начал интересоваться исламом.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, понимаю. Теперь я понимаю.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: То есть я сторонник подхода не то, что из одной религии переходят в другую. А люди интересуются религиями и приобщаются.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понял вас. Кстати, такой вопрос. Вот, в России считается, что 20 миллионов мусульман. Ну, есть такая цифра.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да, есть-есть.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А как вы думаете, какой процент из этих 20 миллионов мусульман являются истинно верующими? А я объясню, что значит "истинно верующие" в моем понимании. В моем атеистическом понимании, истинно верующие – это те, которые соблюдают пост, соблюдают всякие предписания по поводу халяльной – нехаляльной пищи, которые совершают намаз – там, по-моему, 5 раз в день надо его совершать, ходят в мечеть хотя бы раз в неделю. Ну, какие-то такие внешние проявления, но все и строго.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да, если берем 20 миллионов, то, что касается поста, то вообще в мире до 90%, в том числе и в России. Даже в советские времена, ну, это больше старшее поколение, до 90% постятся. Но это пост.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не. В советские времена постились по другой причине – потому что жрать было нечего.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы моложе чем я, вы просто не помните эти прилавки с лавровым листом и с уксусом. Там пост был круглогодичный.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не, почему? У меня тоже, как бы, если брать конец 80-х – там тоже в Москве с утра идешь универмаг, и все эти сыры, то, что раньше лежало, даже брынзы не оставалось. То есть с утра уже перед открытием и вся эта брынза уже, и все эти сыры, и масло – все это сметается. Этот тоже, как бы, период я видел.

М.БАРЩЕВСКИЙ: У вас был рядом хороший универсам – там утром была брынза. (все смеются) У меня был другой универсам – с утра завозили соленые огурцы.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Но в любом случае, если брать пост, брать современность, пост, от 80% до 90%. Молитва – я думаю, что не больше 10%. Посещают мечеть раз в неделю, как вы сказали, не больше 10%. Не то, что на пятничную проповедь, нет. А просто, вот, посетить приехать не больше 10%. Что касается бракосочетания, то до 90% обряда бракосочетания. Что касается имянаречения детей, под 100%, примерно 90%. Похоронные все обряды – тоже примерно под 90%.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А чем, на ваш взгляд, если говорить не только про Россию, чем объяснить такую популярность мусульманства в течение последних 20-30 лет?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, об исламе столько плохого... Я же сказал, столько плохого говорили.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть это негативистская реакция населения?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не, это просто, ну, население просто было, я думаю, в шоке. Я и сам был в шоке лет 10 назад, когда некоторые передачи... То есть с одной ситуации, которая непосредственно одна передача меня касалась, нашей мечети, я был в шоке, как там все это, какой коллаж сделали. Потом когда СМИ одну информацию обо мне, лет 10 назад, я просто думал: как можно так ложь такую написать? То есть поэтому здесь, все-таки, об исламе очень много говорилось и очень много именного плохого. Но в то же время на сегодняшний день ряд фильмов вышел, и он такой, не особо высокоморальный, но, не знаю, наверное, еще не смотрели его, "Козырные тузы-2", вторая часть. И вот там очень красиво они показали в том числе что за всеми этими играми...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я прошу прощения, перебиваю, потому что время летит. То есть вы считаете, что, в основном, это протест как бы? Огромная доля протеста?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет, нет, не протест. Это интерес. Об исламе говорилось очень много, очень много плохого. Именно просто, вот, ну, как реальные помои выливались в огромном количестве именно на ислам, мусульмане, "Аллах Акбар", Коран, взрывы – и все это в огромном количестве.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы можете отвлечься на несколько минут от того, что вы священнослужитель, и просто, вот, как человек, скажите мне, пожалуйста...

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, я, по-моему, до сих пор как человек говорю.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет-нет. Сейчас поймете мой вопрос. Как человек образованный – я не договорил – как человек образованный, как вам кажется, какая из 4-х традиционных религий российских, я имею в виду православие, иудаизм, мусульманство, ислам и буддизм – какая из этих религий наиболее человеколюбивая, добрая, если хотите?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Все зависит от того, кто ее исповедует, ту или иную.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не понял?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Все зависит от того, кто ту или иную религию из перечисленных вами, как и любое другое, исповедует.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть проповедует или исповедует?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Исповедует.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, хорошо. Если эта религия на меня накладывает такие-то, такие-то запреты и ограничения. А эта не накладывает. То, соответственно, та, которая не накладывает, добрее ко мне, чем та, которая накладывает. Строже

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Не. Ну, у вас логика человека, который далек от религии. У меня немножко по-другому. Нет, вы говорите, какая религия добрее. Причем тут накладывает запреты или не накладывает?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, легче для служения ей.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, вы сказали до этого "добрее", по-моему.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрее ко мне, к исповедующему. Не добрее к окружающему миру, а добрее ко мне, к исповедующему.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Добрее в смысле легче, проще?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Легче, проще, да, давайте так скажем, хорошо.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Если говорить "легче, проще", то есть если, как вы говорите, как просто светский человек, я не знаю. Я хорошо знаю, последние 19 лет своей жизни профессионально уже изучаю ислам, то есть это я знаю хорошо. И знаю, немало вам могу цитат привести из Корана, из высказываний Пророка о том, что (говорит по-арабски), "Облегчайте не усложнять". И в Коране говорится: "Всевышний не хочет для вас в религии сложностей". И даже та же самая молитва, о которой вы говорили, если человеку сложно, он может объединять те или иные молитвы, он может оставить их на потом. Тот или иной пост, если человеку сложно, он может не поститься.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А вы понимаете, к чему я подвожу?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, для меня как для человека светского и малообразованного, но именно этим объясняется тяга к мусульманству, тяга к исламу последние 2-3 десятилетия во всем мире. Потому что, ну, насколько я могу судить из 4-х религий, которые я перечислил, самая легкая – давайте этот термин возьмем – добрая ко мне, необременительная, это мусульманство.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, не знаю. Это просто ваше...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Мое личное мнение.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да, ваше мнение из того, с чем вам приходилось сталкиваться. Но мне приходится немало писать, говорить. И мой возраст, наверное, в том числе, мое поколение. И я часто говорю о том, что ислам – он дисциплинирует. Вот такое понятие довольно важное.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Кстати, насчет "дисциплинирует". А почему ислам запрещает пить вообще алкоголь?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, на этот счет в Коране есть, во-первых... Ну, опять же, вы говорите "время", не буду канонические подробности. Итог: (говорит по-арабски), в Коране четко сказано "Это нечисть из дел сатаны, и отстранись от этого". Это раз, основание каноническое. И высказывание пророка Мухаммеда о том, что то, что пьянит в большом количестве, запрещено в малом. Почему? Есть высказывание пророка о том, что это основа всех других преступлений, грехов и так далее. Человек в пьяном состоянии может что угодно натворить. Но основное – что это нечисть из дел сатаны.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А как вы относитесь к курению?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Курение на сегодняшний день. Если раньше, лет 100 назад мусульманские богословы... Так как во время пророка курения не было, поэтому ни в Коране, ни в высказываниях пророка о курении ничего нет. Но в Коране четко говорится о том, что всевышний разрешает вам то, что вам полезно, и запрещает то, что вам вредно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, ну, понятно. Отсюда все понятно.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: И именно исходя из этого, с учетом того, что современная наука перечисляет какое количество, десятки-сотни вреда от курения, то самые последние годы, особенно десятилетия мусульманские ученые четко говорят, что они подвели это к запретности.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы сами когда-нибудь курили?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет, слава богу.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А теперь честно: когда последний раз алкоголь был во рту?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Я никогда не употреблял.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вообще? Не, ну что, на Новый год Шампанское?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет. В том-то и дело, что...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вообще нет?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет вообще, ни Шампанское, никогда. Никогда я не курил, хотя, учился в обычной московской школе. Но, видно, как-то бог миловал в том смысле, что и семья, и окружение, и то, что родители побеспокоились, что начал ходить в 12, в 13 лет еще в советские времена в мечеть по воскресеньям. То есть тогда еще, в общем, никто не посещал храмы. Это какой там? 1986-й, 1987-й год. И поэтому, наверное, это тоже наложило некий отпечаток. Но бог миловал, я никогда не употреблял алкоголя. Ну, если не говорить там, что прополоскать горло настойкой травяной...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, это да. Не надо доводить все до идиотизма. Хорошо. Скажите, пожалуйста, такую вещь. А как с точки зрения законов шариата аборты? Это разрешаемая вещь, не разрешаемая?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Аборт с точки зрения шариата – вот, как раз то, о чем мы вначале говорили, есть разное мнение ученых. Потому что в высказываниях пророка есть касательно того, что уже на 4-й месяц, то есть 120 дней беременности, и после этого уже ангел вдыхает душу в эмбрион. Есть такое высказывание, когда вот эти этапы формирования эмбриона, что вдыхает душу. Поэтому ученые говорили, что после этого срока, 120 дней беременности, уже практически категорически нельзя.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понятно. А до этого?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: До этого, если есть те или иные серьезные причины – там, здоровье матери, еще что-то, возможно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть по медицинским показателям можно. А если просто, вот, ну, так получилось.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: А просто так – нет, нельзя.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Все равно нельзя?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Просто так – нет. И как я сказал вначале, есть разные подходы ученых, трактовки, подходы, то, что по каким причинам, как что чего. Но основа состоит в том, что если бог дал жизнь новому человеку, это формирование происходит, то просто взять ее и прервать – нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: У вас дети есть?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сколько?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Четверо.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Кем вы хотите, чтобы они были?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Ну, основное, то, что...

М.БАРЩЕВСКИЙ: По профессии.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Да. Нет, меня абсолютно на данном этапе не особенно-таки волнует профессия, так как приходится изучать много. И мое поколение, и старшее, и младшее, главное – чтобы были уверены в себе, уверены в завтрашнем дне, имели внутренний стержень духовный, нравственный.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Шамиль-хазрат, это понятно, это я мог за вас сказать. Это я мог сказать за вас. Неужели вам все равно? Вы хотите, чтобы они были священнослужителями, программистами, военными? Или вам это все розово?

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Нет. Мне самое главное, над чем... Я даже, как бы, сейчас и пишу порой какие-то материалы или провожу проповеди по этому поводу, а говорю другим о себе. Самое главное из того, что я вижу, что говорят, были люди, которые интеллектуально, духовно и физически хорошо стоят на ногах. Если это будет, то вне зависимости от того, кем они будут и как они будут, в любом случае, да, возможности наши ограничены только нашим воображением. Поэтому ставить какой-то предел, что он будет вот этим или вот этим, абсолютно нет. Через какое-то время, как я порой на проповеди говорю, я говорю "Здесь среди нас с вами немало людей, в течение последующих десяти появятся, которые пополнят список самых богатых людей России либо мира". То есть возможность человека ограничивать какой-то профессией – для меня это не интересно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хорошо. Спасибо большое. Я сейчас адресуюсь уже к нашим радиослушателям. Я сегодня искренне пытался разобраться в том, что такое "законы шариата", как они связаны со светскими законами, что такое суд шариата и как он пересекается с законами светскими. Ну, не знаю, насколько наша беседа просветила вас. Я кое-что понял, но, честно признаюсь, до конца не разобрался. Хотя, должен вам сказать, что мой собеседник Шамиль-хазрат Аляутдинов, заместитель председателя Духовного Управления мусульман Европейской части России и имам Московской Мемориальной мечети, был мне как собеседник очень интересен. И я благодарю вас за беседу, а в эфире была программа "Dura Lex", ее ведущий – Михаил Барщевский. Всего доброго.

Ш.АЛЯУТДИНОВ: Спасибо.