Большая вера для великой войны

В весенний прокат один за другим выходят три значимых отечественных фильма. 4 апреля – "Поп" Владимира Хотиненко. 8-го – "Одна война" Веры Глаголевой. И, наконец, 22-го – "Утомленные солнцем-2: Предстояние" Никиты Михалкова. Это не просто картины о войне, это кино с мощным и внятным христианским посылом. "Кино и вера" – разговором на такую тему мы встретили три громкие премьеры в Медиа-центре "Известий".

Фильм "Поп" представляли режиссер Владимир Хотиненко, руководитель центра "Православная энциклопедия" Сергей Кравец и актер Анатолий Лобоцкий. "Одну войну" – сценарист Марина Сасина и продюсер Наталья Иванова. А "Утомленные солнцем..." – глобальный проект, рассказ о котором только начинается, – актриса Надежда Михалкова. От "Известий" в беседе участвовали Елена Ямпольская и Вита Рамм.

Елена Ямпольская: Давайте попробуем определиться, что такое по-настоящему христианское кино.

Сергей Кравец: Мне кажется, строка Пушкина: "Чувства добрые я лирой пробуждал" остается главным критерием. Если искусство пробуждает чувства добрые, его можно называть христианским. А чтобы среди героев присутствовали священнослужители – это необязательно.

Так получилось, что я находился рядом с Алексеем Федоровичем Лосевым в последние годы его жизни. Так вот он никогда не говорил о церкви, о вере. Он был в монашеском постриге много десятков лет, но даже достаточно близкие люди узнали об этом только после его кончины. Тем не менее почти все из окружения Лосева так или иначе пришли к церкви. Сама атмосфера, возникавшая при общении с ним, открывала этот путь. Мне кажется, художественное произведение, наполненное добрым зарядом, тоже открывает пути человеку. Главное – чтобы возник некий смысл и ты понял, что этот смысл дорогого стоит, что он очень важен для тебя, но пока тобою не обретен. А жесткое определение "православное кино" или "православная литература", на мой взгляд, сужает границы и делает произведение искусства ущербным.

Владимир Хотиненко: Во всех трех фильмах, которые мы сегодня обсуждаем, есть люди, стоящие перед необходимостью выбора. У каждого из них своя точка зрения. Но не в смысле "своя правда", потому что правда – одна. И понятия добра и зла в этих фильмах разграничены абсолютно четко.

Ямпольская: Приглашая гостей, мы думали, как назвать этот Арт-клуб. Первый вариант был – "Кино и православие". Но "Кино и вера" все-таки точнее. Ведь все три фильма о войне. А война, Победа в последние годы служит в России и.о. национальной идеи. Другой у нас пока нет. Мы верим в Победу, она нас объединяет. И мне кажется, одна вера напрямую связана с другой. В "Попе" есть замечательная фраза: "Если бы не эта война, все церкви в России были бы порушены". Это говорит герой Анатолия Лобоцкого, гитлеровец, говорит о своем, но по большому счету он прав. Действительно, если бы не было войны, безбожие в России победило бы окончательно. Получается, война была не карой, а жестким и страшным, но спасением?

Кравец: Война была очень многогранной. И каждое новое время акцентирует внимание на тех или иных, но близких современности вещах. Сразу после Победы все затмевали радость и гордость. Потом возникло ощущение огромной, немыслимой цены, которой Победа была оплачена. Сегодня история Великой Отечественной вызывает еще и желание понять: а что же это было для страны? Для чего были перевернуты миллионы судеб? С какой высшей целью? Какими мы были до войны и какими стали после? Такой поворот темы сегодня мне кажется наиболее востребованным.

В советской истории было и такое, когда шли под суд руководители Союза безбожников. А с другой стороны, по утвержденным Сталиным спискам, расстреливали арестованных архиереев. Но подспудно у власти все-таки существовала мысль, что вера имеет огромное значение. Они понимали, что советский человек – не до конца советский. 22 июня 1941 года вышло послание митрополита Сергия (Страгородского). Властями оно было встречено с растерянностью, так как от Церкви ожидали, скорее, мести за прошлые трагические годы. Отношение менялось постепенно: власть не то что полюбила Церковь, но поняла, что в критический момент можно на нее опереться. В 1942 году, когда столица еще была под ударом, впервые разрешили праздновать Пасху и ночью совершить Крестный ход в Москве.

Хотиненко: Остались свидетельства стукачей, сколько пришло офицеров...

Ямпольская: Фильм "Поп" – о священнике, там в кадре то и дело возникают храмы, купола, церковные облачения. В "Одной войне" никаких собственно религиозных атрибутов нет, только бумажная иконка на секунду в кадре появляется. В фильме "Утомленные солнцем-2" есть священник, сыгранный Сергеем Гармашем, который успевает окрестить Надю и быстро погибает; есть храмы, которые взрываются и горят. Но главное: героям всех этих фильмов не на кого надеяться, кроме как на Бога. Некого больше молить о спасении. Так война дает человеку шанс обратиться к вере. Это относится и к Наде Котовой, ищущей на войне отца. Надя, вы способны понять внутренние метания своей героини, когда ей в ледяной балтийской воде поверх пионерского галстука священник надевает крестик?

Надежда Михалкова: Метаний между красным галстуком и крестом я, слава Богу, сама не испытала. Потому что у меня никогда не было красного галстука, а крест был всегда. Что касается моей героини, крещение для нее – единственная возможность выжить. Человек на войне без веры пропадет. Когда и жизнь – случайность, и смерть – случайность, не за что ухватиться.

Вита Рамм: В советском кино режиссеры были озабочены в основном изображением быта, житейской горизонтали. Редко кто вспоминал о том, что человеку необходима еще и вертикаль. За долгие годы наш зритель привык к сатирической трактовке религиозной тематики.

Кравец: Кризис веры в России – не Церкви, а именно веры – начался в эпоху Хрущева. Если сталинский режим был богоборческим, то, начиная с Хрущева, людей просто учили обходиться без Бога. В кино эту идею подхватили и развили. В итоге ко времени перестройки выросло поколение, не нуждавшееся в вере. Церковь стала своего рода гетто, куда ходили странные люди. За это их можно было исключать из университета, делать им мелкие пакости...

Наталья Иванова: А если посмотреть, что происходило внутри семей! Например, моя бабушка была очень набожным человеком, а ее сын, мой папа, – партийцем. Это была очень серьезная проблема. Папе партийная этика не позволяла мириться с бабушкиной верой. На каком-то этапе жизни их общение было сведено к минимуму.

Рамм: Изменилась жизнь – изменился кинематограф. Не знаю, привел ли кого-то из зрителей в храм "Остров" Павла Лунгина и приведет ли "Поп", однако люди начали задумываться о вопросах веры благодаря экрану.

Михалкова: Но есть и обратная сторона. Иногда так неловко чувствуешь себя в кинозале, когда в фильме затрагивается православная тема и персонажи крестятся через каждые два кадра. Это выглядит как уступка моде, делается абсолютно формально, и я понимаю, что неверующая часть зрителей ничего, кроме негатива, не испытывает. Они чувствуют фальшь и автоматом переносят ее на всех воцерковленных людей. Это очень обидно. Невозможно ведь каждому объяснить, что в жизни верующего человека на самом деле все происходит не так. И молитвы должны звучать совершенно с иным наполнением.

Ямпольская: Не зря автор романа "Поп" – писатель Александр Сегень – в интервью "Известиям" сказал, что православного кино не должно быть слишком много. Потому что плохое православное кино – это гораздо страшнее, чем просто плохое кино.

Хотиненко: Знаете, вообще сложнейшая задача – снять фильм про нормальных людей. Считается, что персонаж с червоточинкой интереснее. Но, на мой взгляд, делать акцент на пороках – это ложный ход.

Рамм: Что касается червоточинки, тут, наверное, актеры виноваты. Они всегда говорят: "Положительного героя играть скучно"... Правда, Анатолий?

Анатолий Лобоцкий: Кощея Бессмертного играть всегда интереснее, чем Ивана-Царевича. Что поделаешь, это действительно так. Как сыграть святого – я не знаю. Наверное, поэтому сам склоняюсь к Кощею... Я безусловный адвокат своего героя в фильме "Поп". Полковник Фрайгаузен, немец, православный, вырос в России, но волею судьбы после революции оказался в Германии. Я не играю фашиста, я играю офицера. Когда-то он присягал России, но той России больше нет. Потом он присягнул Германии. И просто исполняет свой долг.

Ямпольская: Офицер, как известно, бывшим не бывает... У меня деловой вопрос. "Поп" был готов еще осенью прошлого года. Почему так затянули с прокатом?

Кравец: Для "Православной энциклопедии" это первый опыт в игровом кино. Нам хотелось представить фильм на Пасху.

Ямпольская: А в итоге премиальная судьба картины скомкана. Общественного резонанса не было, прессы тоже, киноакадемики проспали. Разве "Золотой орел" за лучшую женскую роль второго плана, доставшийся Нине Усатовой, – это все, чего заслуживает "Поп"?

Хотиненко: Жаль, что Сергей Маковецкий остался без наград. У него работа в фильме – просто фантастическая. И ему, наверное, больно. Но ведь можно посмотреть и с другой стороны. Вдруг это нам знак: вы же вроде бы не ради премий снимали, вы же о высоком хотели поговорить, для души поработать. Вот и посидите без наград, не ропща и не жалуясь.

Рамм: В вашем фильме произошло чудо – открытие Лизы Арзамасовой как драматической актрисы. Это был тонкий продюсерский ход – взять звезду из ситкома "Папины дочки"?

Хотиненко: Честное слово, я "Папиных дочек" не видел. О том, что Лиза настолько популярна, узнал уже во время съемок, когда племянники моей жены с придыханием спросили, правда, что у нас Арзамасова снимается, и попросили взять для них автограф. Я снимал Лизу, потому что она – талант, явление природы, глубокая личность с большим потенциалом и актерским чутьем.

Рамм: Для фильма "Поп" обычная рекламная кампания не годится. Ну а какая-то особая идет?

Кравец: За последний месяц мы показали наш фильм в 25 епархиях для духовенства. А священники будут рассказывать о нем своим прихожанам. Такое вот нестандартное "сарафанное" радио. Для нас очень важен кинотеатральный прокат, потому что постоянно слышишь: мол, кино хорошее, но не для широкой публики. Зачем вам 600 копий, это слишком много, зрителю нужно другое кино, легкое...

Ямпольская: А не должно ли государство активно поддерживать в прокате ленты, подобные "Попу"?

Кравец: Думаю, должно. Государству пора определиться, что для него важно и исходя из этого что именно оно будет поддерживать. В этом и состоит государственная политика. Если государство говорит, что оно поддерживает кинематограф вообще, как искусство – это одно. Если приоритетным является направление социально значимого кино – это другое.

Рамм: Конечно, такие фильмы, как "Поп" или "Одна война", не могут выбрать свой зрительский потенциал за стандартные две недели проката. Есть и другая проблема. Вам не удалось спасти свою картину от пиратов. На многих развалах DVD она давно представлена – и отдельным выпуском, и в сборниках.

Хотиненко: Тиражируют предварительную версию, да еще и с другим названием. На обложке "Поп", а внутри "Преображение". Это презентационная копия, к тому же на экране – логотип "Православной энциклопедии". Я как-то подошел к прилавку, и мне продавец говорит: бери, мужик, пока не поздно, хороший фильм, раскупается. Я купил, посмотрел и убедился, что самые нетерпеливые зрители смотрят, к сожалению, почти рабочую версию.

Ямпольская: Какой реакции вы ждете на "Попа"? Не предполагаете, что найдутся некие силы, которые развернут кампанию против вашего фильма? В том числе и силы, представляющие православное сообщество – оно ведь очень разнородное...

Хотиненко: На мой взгляд, дискуссии о фильме пойдут всем на пользу. Мы впервые заговорили в кино о закрытой странице истории православной церкви середины XX века. На самом деле, Псковская миссия состояла из большого числа людей, и они тоже были разными. Некоторые охотно служили немцам, чего греха таить. Мы выбрали персонажей, которые нам интересны. Они, на наш взгляд, олицетворяют суть этой миссии.

Кравец: Обсуждения уже начались, и могу сказать, что пока преобладает очень позитивная, очень эмоциональная реакция. Мы ведь снимали историю не про Героя с большой буквы. В отце Александре нет ничего героического. Это простой человек, выбравший свой путь и остающийся ему верным. Семья, приемные дети и служение Господу. Когда мы искали название для фильма, нам очень нравился вариант, который уже нельзя использовать в нашем кинематографе, – "Простая история".

Относиться к "Попу" как к некой летописи исторического события конечно же неверно. Мы стремились к правде, в том числе – и в деталях, но правда деталей не была для нас важнее всего. Самым важным были слова, сказанные патриархом Алексием II, который хотел, чтобы этот фильм был снят, и нынешним патриархом Кириллом, у которого два учителя по Ленинградской академии были из Псковской миссии. Высочайшие иерархи говорили нам, что впечатления от фильма совпадают с рассказами очевидцев. По психологическому портрету времени – прежде всего.

Рамм: "Одна война" тоже основана на реальных событиях?

Марина Сасина: Примерно десять лет назад я столкнулась с неизвестным мне историческим фактом. Я работала журналистом, и человек, который давал мне интервью, рассказал, как попал на остров Диксон и увидел лагерь для женщин и детей, привезенных с оккупированных территорий. Дети были рождены от немцев. Мне лишь однажды удалось найти подтверждение, что такие лагеря действительно существовали. Насколько сюжет "Одной войны" соответствует исторической правде? Конечно, про абсолютное соответствие речи нет. Но эти люди на тот момент могли оказаться в подобной ситуации. Нам – так же, как и Владимиру Хотиненко, интересно было показать новых для нашего кино героев, рассказать неоднозначную историю.

Иванова: Когда мы с Верой Глаголевой прочитали сценарий, нам очень понравилось, что история относится к той самой духовной вертикали, о которой говорила Вита. Наш герой, которого играет Александр Балуев, проходит свой горизонтальный путь – страдая, ненавидя. Но и он приходит к высокому поступку, к своей вертикали. Нам хотелось, чтобы сегодняшний зритель понял, что в любое время, даже когда идет страшная война, все-таки нет ничего более ценного, чем жизнь женщины и ребенка.

Рамм: У меня вопрос к Сергею Кравцу. Получив существенный опыт в кинопроизводстве, вы готовы и дальше обременять себя продюсированием игрового кино?

Кравец: Во всяком случае, мы уже втянулись в следующий проект. Сейчас мы работаем вместе с Юрием Арабовым и Андреем Прошкиным над сценарием, посвященным святителю Алексию, митрополиту Московскому и всея Руси чудотворцу. Сподвижник Сергия Радонежского, столп веры. Это XIV век. Мы взяли из его жизни одну историю, когда он ездил в Орду исцелять болевшую глазами ханшу Тайдулу. В главной роли – Максим Суханов.

Рамм: Понятно: кино историческое, костюмное, недешевое. А вот Наталья Иванова – пример продюсера, который снимает скромные по бюджету ленты.

Иванова: Производство фильма "Одна война" обошлось в миллион четыреста тысяч долларов. Это с экспедицией на Север, со строительством декораций. За счет проката, небольших денег от телевидения и продаж DVD надеемся отбить процентов семьдесят. В кинобизнесе это считается хорошим показателем. Маленькие компании вроде моей могут выжить лишь в том случае, если смета укладывается в рамки от семисот тысяч долларов до миллиона двухсот. При выборе заявок это надо учитывать. Но я всегда беру только то, что мне по-настоящему нравится. Сейчас нашла историю о том, как живут две соседние деревни – осетинская и грузинская. Впервые за многие века появилась между ними граница. Войны нет, а граница есть. Но как поделить, например, кладбище или церковь?.. Мне хочется сделать лирическую комедию – в духе тех, какие снимались когда-то на студии "Грузия-фильм".

Ямпольская: Ну, что будет делать дальше режиссер "Утомленных солнцем-2", он "Известиям" неоднократно рассказывал. В первую очередь – видимо, "Солнечный удар" по Бунину. Я у молодой актрисы хочу спросить: Надя, волнуетесь перед премьерой "Утомленных..."? Последний раз вы просыпались знаменитой в детстве. О наградах вы тогда не думали, критику не читали... А сейчас на вашу голову обрушится столько внимания – зачастую нелицеприятного. Вот честно: боитесь?

Михалкова: Да про меня и так часто пишут. У нас в семье ведь как происходит? Стоит одному что-то сказать или сделать, получают за это все родственники. Естественно, я буду читать все статьи, но не могу сказать, что к написанному о себе отношусь трагично. Уже сейчас приблизительно представляю, о чем будут публикации и в каком тоне. Для меня важнее другое. Папа однажды сказал, что старшее и среднее поколения свои фильмы о войне уже получили. Невозможно делать сегодня кино о прошлом, пользуясь языком прошлого. Я надеюсь, что наш фильм будет интересен новому поколению зрителей. Что кто-то из них подойдет после сеанса и скажет: "Круто!", если других слов не найдет. Для молодежи 9 Мая постепенно становится просто выходным днем, когда не надо ни в школу идти, ни в институт. Если наш фильм напомнит им об истинном смысле Дня Победы, о том, как Победа достигалась, и если молодой зритель хоть чуть-чуть задумается, значит, мы достигли цели. Могу сказать, что меня за время съемок этот фильм переделал – и, надеюсь, в лучшую сторону.

Конечно, я не очень комфортно себя сейчас чувствую. Мне нравится жизнь тихая, не на глазах, а тут надо выдержать рекламную кампанию, разные фотосессии, интервью. Но если это привлечет внимание к фильму, то я согласна.