Краткая справка: Асламбек Аслаханов - президент Ассоциации работников правоохранительных органов РФ, генерал-майор милиции в отставке. Доктор юридических наук. Мастер спорта по вольной борьбе, самбо и дзю-до. Недавно Аслаханов назначен на должность Помощника Президента Российской Федерации.
- Прежде всего, разрешите поздравить Вас с назначением на пост советника президента РФ. Согласитесь, что, несмотря на значительное число, мусульмане не часто занимают столь высокие посты в нашем государстве. Как Вы думаете, не является ли Ваше назначение определенным симптомом общего изменения положения мусульман России в лучшую сторону?
- У меня есть основания так говорить. Даже до моего назначения Вы, наверное, слышали неоднократные заявления Президента, что Россия является многоконфессиональным государством, что в России проживает более двадцати миллионов мусульман. Когда Владимир Путин был в Татарстане, более года назад, ему задали вопрос: «Что необходимо сделать, чтобы Россия снова стала великим государством?» И он ответил, что это возможно «только в том случае, если в России все народы, все конфессии будут чувствовать себя равноправными. Если мы сумеем объединиться, и каждый гражданин нашей страны будет чувствовать, что это и его Родина».
Я считаю, что этот момент был с удовлетворением воспринят всеми, кто там присутствовал и слушал речь Президента. Это было, на мой взгляд, знаковым заявлением.
Нас продолжают растаскивать по национальным квартирам, пытаются столкнуть на межрелигиозной почве. Тут можно вспомнить бессовестное разыгрывание «исламской карты», постоянно звучащие публично термины «исламский терроризм», «исламский экстремизм» и т. д. Все это происходит не потому, что те, кто участвует в этом, не понимают, что Ислам – это образ жизни миллионов людей. Все это они прекрасно понимают. И понимают, что теракты, которые совершаются гражданами планеты любой национальности, очень больно бьют по чувствам самих мусульман.
Президент с глубоким пониманием относится к этому вопросу. Я должен вам сказать, что решение вступить в Организацию Исламская конференция - это мудрый и мужественный шаг. Вы помните, как набросились на Путина, дескать, что это за заигрывания перед Исламом, все эти мусульмане – экстремисты, а он принял участие, выступил, и исламский мир с удовлетворением и благодарностью принял его выступление, трезвое, призывающее к миру, взаимодействию, налаживанию отношений. Блестящим также было его выступление на саммите ОИК полтора месяца назад в Малайзии. Тут же можно вспомнить впервые состоявшийся визит в Россию короля Саудовской Аравии и ряда других государственных деятелей.
Это уже говорит о том, что наш президент не считает, что Ислам - это агрессивная религия, что все люди, исповедующие Ислам - террористы и преступники. В этом отношении он с пониманием заявляет, что преступность не имеет ни религии, ни национальности. В этой связи мне представляется знаковым, что Владимир Путин не раз подчёркивал, что у нас в стране больше двадцати миллионов мусульман, которые принимают активное участие в жизни общества, и что они должны достойно представлять наше государство.
Вот в кадровой политике изменения происходят пока медленно, но все же они есть. Вот даже взять нас двоих чеченцев в Кремле: Султыгов - Уполномоченный по правам человека в Чеченской Республике, второй – я. Мне известно также, что рассматриваются другие кандидатуры, причём разной национальности.
Раньше был подход не по критерию профессиональной подготовленности, а по тому - какой ты национальности и какого вероисповедания. Сейчас же не обращают внимание на вероисповедание, лишь бы был профессионалом. Это говорит о многом.
- Уже несколько недель ходят слухи о якобы обсуждающейся в Кремле идее введения поста помощника Президента по работе с мусульманами, причём вас обсуждают как одного из вероятных кандидатов. Как Вы можете прокомментировать это?
- Я думаю, что эти разговоры всё-таки распространяются с чьим-то умыслом. Ведь если будет создана должность Помощника Президента по работе с мусульманами, то тогда имеют право заявить и ввести должность помощника Президента по работе с христианами, иудеями, буддистами. Поэтому я не думаю, что в такой должности есть необходимость.
Но заниматься проблемами мусульман в Российской Федерации будут, и я в том числе. Это будет дополнительно, помимо остальных моих обязанностей. Я не исключаю, что вопросы взаимодействия с мусульманами, с Организацией Исламская Конференция, возможно, будут поручены мне.
Я с удовольствием за это дело возьмусь, хотя я не учёный. Но я верующий мусульманин, воспитанный в семье, в которой даже в самые суровые времена, когда людей, которые молились Аллаху, осуждали и лишали свободы, не переставали соблюдать исламские нормы. Я никогда не пропускаю пост, даже когда болею. Вот сейчас у меня ангина, но я продолжаю поститься, хотя Коран разрешает в командировках и во время недуга этого не делать.
- Как Вы относитесь к параллели, проводимой между вашим назначением и назначением в 1996 году на пост Председателя Совета Безопасности Александра Лебедя, который был в скором времени с этой должности снят?
- Я не знаю, кто проводит такую параллель. Я не принял предложение сразу, как это сделал Лебедь. Я искренне, от души поблагодарил Президента даже просто за предложение мне – чеченцу занять такую высокую должность.
Я сказал, что у меня есть команда, есть люди, с которым я должен посоветоваться, и после этого я приму решение, и Президент ответил мне, что это мое право. Тогда в моем кабинете собралось 27 человек, и мы обсуждали предложение. Решение было тяжелым. Все собравшиеся заявили, что я не имею права отказаться и что надо поблагодарить Президента за доверие, которое он оказал чеченскому народу. И если была бы возможность обратиться к народу, к моим избирателям, то я и их бы спросил.
Я не считаю, что предал свой народ, идя на должность помощника Президента РФ, я собираюсь служить ему. Моя боль - это мой народ. В нашей беседе он сказал, что если Вы согласитесь и будете работать, то у вас как раз представится возможность ещё больше послужить своему народу. Я это и делаю. Я не побежал за пряником, а прекрасно знаю, что произошло.
Лебедь же ни с кем не консультировался. Мы с ним имели очень хорошие взаимоотношения. В 1996 году я сказал ему: «Александр Владимирович, не соглашайся, повремени два-три дня, обратись по телевидению к избирателям с вопросом: «Как вы считаете»? Если большинство людей придёт и поддержит, то тогда ты будешь иметь моральное право».
Я же, на мой взгляд, имею это моральное право, потому что я сразу не дал согласие, а собрал людей, которые мне верили, которые со мной шли, и спросил их мнение. Они же единогласно заявили, что я должен идти.
- Вы имеете достаточно большой опыт политической и законодательной деятельности, возглавляли Всероссийский исламский конгресс. В чём причина, на Ваш взгляд, того, что мусульмане до сих пор не сумели в рамках российских законов цивилизованно отстаивать свои интересы, в том числе политическими методами? Какие Вы видите выходы из создавшегося положения?
- Я должен сказать, что мусульманскую партию я хотел создать ещё в 1992 году. Был подготовлен серьёзный документ, мы встречались с очень серьёзными, влиятельными людьми. Один из олигархов (не буду называть его фамилию), узнав о нашей инициативе, прибежал ко мне и предложил 3 млн. долларов на то, чтобы, как он сказал, партия развивалась.
Тогда я спросил его: «Но ведь ты же не мусульманин. Во имя чего ты даёшь эти деньги?». И он ответил: «Знаешь, ведь мусульмане - это вторая политическая сила в России». Более того, я сам читал документ, подготовленный для Ельцина, не знаю в связи с чем это было, о том, что Аслаханов (а я в то время был Председателем Комитета Верховного Совета России, членом Президиума), хочет создать мусульманскую партию и если доведёт это дело до конца, то в Российской Федерации появится вторая после коммунистов политическая сила, которая будет очень влиятельным инструментом в политике.
В те времена вокруг этой инициативы собрались патриоты, люди разных национальностей: татары, башкиры, дагестанцы, чеченцы, казахи, киргизы и т.д. Дискуссия шла из-за лидера. Все хотели, чтобы я возглавил партию. Но я никогда не был партийным функционером и настаивал, чтобы лидером был Табеев Фихрат Ахмедзянович. Это очень известный и уважаемый человек, бывший первый секретарь татарстанского обкома партии, потом посол в Афганистане, потом Первый заместитель председателя Совета министров РСФСР. Он сначала согласился, но потом начал говорить, что у него возраст, здоровье и настаивать на том, что Генеральным секретарём должен стать я, а он будет или заместителем, или советником.
Всё это тянулось, тянулось, пока я не заявил: «В конце концов, что мне больше всех нужно. Вот документы отдаю, моя парламентская работа отнимает очень много времени». Я, сказал, что подготовил всё необходимое, проведены важные встречи, есть региональные руководители в шестидесяти субъектах, всё к съезду готово.
Но в итоге ничего не получилось. Позже в 1993 году помешали известные события в октябре, и инициатива застопорилось.
После этого я предпринимал еще несколько попыток сформировать мусульманскую партию. Я создал Всероссийский исламский конгресс (ВИК) - общероссийское политическое движение, зарегистрированное Министерством юстиции. Очень тяжело, кстати, было зарегистрировать эту организацию. Но я доказал, что Ислам - это не то, что они представляют, а образ жизни огромной массы людей. Был тогда еще «Нур», Союз мусульман России, «Рефах», потом было создано движение «Меджлис».
Я их призывал войти в ВИК, выбрать лидера и создать мощную политическую силу, которая бы отражала интересы мусульманской части населения, а также иных граждан, поддерживающих духовные ценности Ислама: не убей, не укради и т. д. (Я не хотел быть лидером этой партии и не буду). Не согласились. Ни одна, ни другая, ни третья организации. Почему не согласились? Каждый из них имел амбиции стать во главе исламской партии или рядом, а знали, что их - то не изберут, т.к. они не подходят на эту роль. Поэтому идея всячески торпедировалась. А потом они просто продались.
Мы отказались идти на выборы в 1999 г. Я знал, что мы не могли набрать пять процентов, а с кем-то входить в блоки я не хотел. Меджлис присоединился к «Нашему дому – Россия», «Рефах» пошёл с «Единством». Некоторые оказались в Думе. Но что получили мусульмане от их пребывания там, извините меня, я представление не имею. Это на их совести, они погубили это дело.
Сейчас создают какие-то партии - Евразийские, Истинных патриотов и т.д., заведомо зная, что они и близко не приблизятся к пятипроцентному рубежу. По вине тех, кто не об объединении думал, не об огромной мусульманской умме Российской Федерации, а о собственной карьере, о том, чтобы любой ценой быть в этой Государственной Думе, стало невозможным сплочение мусульман страны. Я вам даю честное слово, что я приложил огромные усилия для того, чтобы была создана мусульманская партия.
- Исламофобия, кавказофобия остается серьезной проблемой в нашей стране. Намерены ли Вы поднимать этот вопрос в ходе встречи с Путиным? - Мы не только поднимаем, мы проводим конференции, проводим симпозиумы, круглые столы. Мы постоянно это обсуждаем. Я не знаю, куда только мы не обращаемся.
Кстати, президент России Путин обратил на это внимание. И вы, наверное, слышали, он неоднократно говорил, что никому не делает чести разжигание межнациональных отношений и спекулирование на религиозных чувствах людей, разжигание исламофобии и так далее. В моих функциональных обязанностях помощника президента как раз заложено положение о противостоянии разжиганию исламофобии, межнациональных и религиозной розни.
- Недавно наша страна отмечала годовщину теракта на Дубровке. Вы принимали активное участие в освобождении заложников, пытались найти выход из той сложнейшей ситуации. Как Вы сегодня смотрите на трагедию «Норд-Оста». Был ли в то время более благополучный выход из ситуации?
- Вы знаете, когда все уже закончилось, когда выявлены слабые и сильные стороны, всегда находят блестящие выходы. По крайней мере, те, которые не знают, как нужно бороться с терроризмом и что нужно реально делать. У них всегда появляются очень оригинальные методы решения проблемы. Я был на Дубровке все эти дни. Все эти часы. Я считаю, что спецслужбы, поставленные перед ними задачи выполнили очень хорошо. Я как специалист это говорю. Ни в одной стране мира в таком пространстве столь огромного количества заложников никогда не было.
Вопрос в другом – какая нужна была дозировка газа? Как подъехать скорой помощи, чтобы оттуда профессионально забирать людей, которые были отравлены газом?.
Я сам, поверьте, в те дни готовился ехать на первенство мира среди ветеранов, был в великолепной форме. Когда я вынес 22 человека из «Норд-Оста», то был весь мокрый, шатался, и просто уже никого не поднять. Единственное, что мы знали - это, что нельзя на спину класть бывших заложников, надо на бок.
А подъехать скорая помощь ни одна не могла, потому что там был транспорт тех, которые пришли на концерт. Там кто-то еще на уазике заехал, машину поставил поперек дороги, и спасение людей было затруднено. Таким образом, с моей точки зрения, много погибло просто из-за непрофессиональных действий спасателей.
Я хочу также сказать, что много загадок в самом террористическом акте. Очень много загадок. Для меня непонятно, для чего, зачем нужно было уничтожать всех тех людей, которые там чуть-чуть даже напоминали кавказцев, и даже тех, которые совершили теракт? Почему бы их не вытащить, тем более тех, у кого не было поясов со взрывчаткой. Вытащить бы их и спросить: а как вы попали сюда, а где вы были, а кто вам дал такое количество оружия? А с кем вы говорили по телефону, кто вас сюда направлял, с какой целью и т. д.? У меня как у профессионала много вопросов. Но, к сожалению, наши попытки получить ответы на эти вопросы, так и не увенчались успехом.
Сегодня с сожалением приходится говорить о том, что там произошло. Тогда я написал обращение к народам России о том, что я видел во время террористического акта. К сожалению, ни одна газета это не опубликовала. Я там говорил, что теракт направлен против Президента России, против мэра Лужкова и против чеченского народа, потому что террористы, не дай Бог, если бы довели этот теракт до конца, взорвали бы людей. Погибло бы много людей и жильцов близлежащих домов. Началось бы кровавое вендетта в отношении граждан Российской Федерации чеченской национальности, которое потом перехлестнулось бы на мусульман вообще, на представителей Средней Азии, Закавказья. Мусульмане вернулись бы к себе в регионы, и там начали бы вытеснять русских, это был бы Содом и Гоморра, развал Российской Федерации.
Однако мое обращение никто не опубликовал. Может быть, слишком смелые утверждения. Мне кажется, я очень близок был к той идее, которую закладывали в теракт его инициаторы.
– Асламбек Ахмедович, легко ли мусульманину в российской политике? Можно ли как-то охарактеризовать отношение отечественной политической элиты к Исламу и мусульманам?
– Вы знаете, мы все-таки советские люди в большинстве своем. Нас приучили верить всему тому, что говорится публично. А из всех средств массовой информации, особенно на телевидении, в электронных СМИ, идет «исламский экстремизм», «исламский бандитизм», «исламский терроризм» и так далее, и так далее. Это же влияет не только на обывателя, не только на гражданина Российской Федерации, но и на умы государственных чиновников. Поэтому даже если нет инструкций, устных там или письменных, о том, чтобы, например, не брали мусульман на какие-то должности, государственные чиновники предпочитают воздержаться, чем принять на работу мусульманина или повысить его в должности. Он думает, я повышу мусульманина, а потому меня спросят: «А кто его повышал в должности?», и могут быть проблемы.
Но разве мало среди мусульман талантливых людей? Господи, я столько их знаю. Это талантливейшие люди, изобретатели, космонавты, герои-испытатели, адмиралы, генералы. Гареев, например, татарин, генерал армии, - умница, он, наверное, «ходячая академия». И много таких. Взять нашего блестящего, изумительного врача Рината Акчурина и его брата.
Но, к сожалению, есть какой-то определенный барьер, дальше которого в силу каких-то обстоятельств они не прошли. Но я думаю, что все-таки мы должны добиваться в Российской Федерации равных прав и возможностей, делами доказывать, что мы профессионально подходим на соответствующие должности. Мы обязаны в должной мере быть представлены в законодательных, исполнительных и судебных органах власти, в правоохранительных и силовых структурах.
