Зачем вера?

Сейчас я бреду по длинной дороге, которая закончится страшным судом. Я его не боюсь. Мне любопытно. Я мечтаю задать Богу один лишь вопрос: А какой был обо мне замысел? Мне кажется, что Он ответит на все мои вопросы про меня. И то, какие таланты мне даны. И как я их могла бы развивать? А могла бы я сразу стать умной, и избежать этих трагедий, которые выводят меня из буераков на эту трудную дорогу из жёлтого кирпича? А может, дорога вообще другая?

Я правда верю, что я смогу с Ним поговорить. Даже несмотря на то что я не заслуживаю ни единой милости. Ведь я – плохая христианка. На меня можно показывать пальцем, или размещать мою биографию в учебниках в разделе "Как делать нельзя". Я из тех, кто учится на своих ошибках. Именно мне нужен Врач. Потому я хочу знать ТАМ хотя бы диагноз.

Я верю...

Застольная беседа плавно перетекла на вопросы веры. У кого чего болит...

"Девочки, мне и так хорошо, зачем мне – вера? Нет, что вы, я не сомневаюсь в том, что Бог есть. Но все эти молитвы, посты, усилия... Они как будто мешают просто радоваться..."

Да, зачем мне – вера? Зачем мне – обряды? Посты, молитвы, принуждения? Мне 26 лет, я – молодая, красивая, свободная, талантливая. У меня столько друзей и интересов...

Мне, конечно, в чём-то повезло. Мысль о том, что Бог есть, причём Он – един в трёх лицах, родилась вместе со мной. Душа-христианка постоянно напоминала о себе. Я всегда знала, что такое хорошо и что такое плохо. Но, почему-то тянуло к последнему. ..

Моё первое воцерковление случилось лет в 12. Мама моя, пройдя через все дебри восточной философии и отечественной эзотерики, наконец-то взяла правильный курс на православие. Она взяла меня за руку и привела в церковь.

До сих пор помню свою первую исповедь. .. Сначала бабушка читала какие-то нескончаемые молитвы, а я стояла в углу комнаты в этом дурацком платке и каждые 5 минут смотрела на часы. Я не видела смысла. А без него я просто не умею.

Потом мне надо было покаяться в своих грехах. Со мной провели беседы о послушании старшим и вреде телевизора. После чего я честно сказала батюшке, что я не слишком послушная девочка и не прочь посмотреть кино. Зачем мне нужна исповедь – я не понимала.

Когда мне исполнилось 15 лет, я устроила родителям образцово-показательный скандал, что по воскресеньям у меня теперь свои планы. В воскресную школу пусть ходят сами. Мне было весело и хорошо за пределами церкви.

Хорошо? Весело?

Тогда я боялась ходить рядом с проезжей частью. Зато спокойно могла чиркнуть по запястью лезвием и посмотреть, как оттуда капает кровь. Мне приходилось постоянно переступать через свою душу-христианку, чтобы жить так же, как мои друзья, я убегала от собственной совести в безудержный оптимизм разврата, а потом, по ночам, плакала в подушку, не в силах сделать что-то с самой собой. И в страхе смотрела на иконы, которых в нашем православном доме было предостаточно. Я изводила себя мыслями, почему ИМ можно, а МНЕ нельзя. Почему мои друзья спокойно берут от жизни всё, и не заморачиваются вопросами совести. А я так не могу!

Мне невероятно повезло взрослеть в конце девяностых. Родись я на 10 лет раньше, я бы вряд ли выжила. Это сейчас я знаю, что Господь хранил. А тогда...

Я знала, что я в своей душе отреклась от всего: благочестия, церкви, таинств, послушания. Но я не могла отречься от Самого Христа. Это для меня было слишком. Я знала, что Он рядом. Я физически чувствовала, что Он здесь. Меня крутило от одной только мысли, что Он меня не оставит. Но, пока в душе жила хоть капля веры, была и надежда. Не с моей стороны, а с Его. С Его же стороны была и любовь.

В 19 лет я готовилась к свадьбе. Пожалуй, именно тогда состоялась моя первая сознательная исповедь. Я выписала мелким почерком все свои прегрешения в тетрадочку (чтобы не утаить чего, не испугаться в последний момент). Меня исповедал случайный батюшка, которого я больше не видела в нашем приходе. Он прочитал мои излияния и сказал: "Бедный ребёнок!"

Я часто говорю, что во мне установлены дискретные тормоза. Или я просто не умею ими пользоваться? По старинной русской традиции я гуляю так, что щепки летят. Но и молюсь, расшибая лоб. После свадьбы я принялась строить свою семью с пионерским задором. Были проштудированы все подаренные по случаю венчания православные книги. В голове была выстроена модель поведения под названием "православная семья." Мне казалось, что если я буду соблюдать посты, буду вести законный образ жизни, слушаться мужа, блюсти внутреннюю чистоту, то Господь меня не накажет. В каждом своём проступке я пыталась не прогневить Его. Ведь из какой клоаки Он меня вытащил! Но, что-то всё равно было не так. Сейчас мне кажется, что я жила по законам, в которые сама не верила. Я мучалась сама, изводила окружающих. При этом я пыталась быть нормальной девочкой, ходила в пристойной одежде, красила волосы в модные цвета и искренне верила, что я свободна от церковных предрассудков. А уж околоцерковное детство всегда даёт такую пищу для бунта...

Я часто слышу от своих подруг: "Какое это счастье – воцерковиться в детстве, жить в православной семье. Брать пример с родителей". Я им всегда отвечала одно и то же: "Девочки, какое счастье – иметь возможность самим выбирать свой путь, быть ответственными за свой выбор и точно знать, что выбрав Бога, сможете идти с ним до конца".

Сейчас я уверена, что дорогу с Богом надо выбирать каждому, даже тому, кто в церкви с младенчества, у кого и родители, и родители родителей внутри церковной ограды. Потому что каждый человек свободен. И перед каждым рано или поздно возникает вопрос – а с кем я?

У меня такой вопрос особенно остро возник в возрасте 24 лет. Помню, я сидела на кухне и не понимала, что происходит. От меня ушёл муж. Во время кризиса я потеряла работу. Я сижу в центре чужого города, у меня нет денег на еду, у меня сомнительное прошлое и совсем странное будущее. Да, я каждое воскресенье хожу в церковь, регулярно исповедаюсь и причащаюсь, езжу в паломничества, помогаю обездоленным в меру сил. Но. Где моя душа? В церкви ли?

Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

(1Кор.13:1 – 8)

Как часто мы слышим эти слова апостола Павла. Но лично я их начала чувствовать только тогда. Имею ли я любовь? К Богу, к себе, к ближним?

Тогда мне стало так противно от собственной многозначительности. Да, я вроде чего-то добилась. Со стороны моя жизнь казалась благополучной, счастливой, полной. Но только я знала, насколько противно мне было жить. Быть собой. Вставать утром и чувствовать, что я должна прожить ещё один никому ненужный день , проводя его в заботах, работах, молитвах – а на самом деле просто пытаясь заставить себя не думать. Какая разница, в какой омут я кидаюсь с головой: в грех или праведность. Обе дорожки губительны, если в упор не замечать света Вифлеемской звезды, ясно указывающий дорожку золотой середины. Но, если по первой идут мытари, осознающие свою никчёмность, выбраться из фарисейства мне было очень и очень трудно.

Сейчас мне кажется, что эпоха тоталитарного режима породила множество несчастных, несвободных людей с чёрно-белыми установками и мыслями. Пожалуй, истинно свободные люди, к которым я с детства тянулась, были наполнены ощущением любви. А я наполнялась только чувством закона и порядка.

И вот, я пытаюсь по капле изживать в себе этого забитого человечка. Я искренне стараюсь быть свободной. И я точно знаю, что я ничего не смогу с собой сделать без Бога и церкви Христовой. Учась послушанию Ему, я открываю саму себя миру, солнцу и возможности просто радоваться.

Учась доверию Отцу небесному, я только-только начала чувствовать себя Его чадом. Не узником планеты Земля, а дорогой дочерью, которую Он вёл путём проб и ошибок, потому что иначе эта девочка не умеет понимать. Я точно знаю, если впустить в своё сердце Бога, во святой Троице Единого, доверить Ему себя не только словами, но и истинным чистым сердцем, то...

Если честно, когда мне пришла в голову эта мысль, я почувствовала себя самоубийцей. Ведь, доверяя себя Ему, я отдаю себе отчёт в том, что Его промысел может отличаться от моих желаний. Вручая свою жизнь Ему, я подписываюсь сразу под всеми возможными несчастьями и неприятностями, которые существуют на этом свете. Я впускаю в своё бытие наводнения, землетрясения, теракты, голод, холод, одиночество... Но вместе с тем я наконец-то пускаю в сердце такую роскошь, как вера, надежда, любовь!

Я до сих пор совершенно никудышная православная. Я хожу в церковь, потому что не Ему это надо, а мне. Я причащаюсь не потому, что после этого Таинства моя жизнь озаряется и я что-то там ощущаю. По большому счёту, я ощущаю только то, что Таинства дают мне шанс не подохнуть здесь и сейчас, если не физически, то морально. Мне далеко даже до собственного идеала. Но я точно знаю, что дорогу осилит идущий.

Я точно знаю, что вера в Бога порождает надежду. А за надеждой, если очень-очень постараться, рано или поздно обязательно придёт любовь.

Я знаю, что ТАМ, после моей жизни, я обязательно увижу Отца. И какая бы я ни была, я приду к Нему, опустив очи долу, как блудная дочь. И Он будет меня судить. Он спросит про всё. И мне будет очень стыдно. Какой бы правильной я не была.

– Зачем мне вера?

– Куда я без неё?