Певческая культура старообрядцев Иргиза

Иргиз – известный старообрядческий центр, куда после манифеста 1762 г. стали активно переселяться старообрядцы. Этот край как нельзя более подходил для замкнутой и обособленной жизни последователей старой веры: глухие непроходимые леса, извилистое течение Иргиза, непроторенные тропы, а также большая отдаленность от крупных населенных пунктов позволяли старообрядцам максимально отстраниться от мирской суеты. И уже к 1782 г. на Иргизе появляются 4 мужских и 1 женский монастыри и ряд старообрядческих селений (9, с. 39) в том числе слободы Мечетная (ныне Пугачев), Каменка, Преображенка и др.

Следует отметить, что на данной территории раскол довольно хорошо приживался еще по той причине, что официальная церковь не уделяла этому краю необходимого внимания, часто новообрядческие церкви находились друг от друга за 70 км. Поэтому во многих иргизских селах верующие умирали без покаяния, хоронились без отпевания, жили в браке без венчания. И со времен заселения этих мест старообрядцами большая часть новообрядцев приняла старую веру. Расцвет иргизских монастырей приходится на рубеж XVIII – XIX вв. В это время Иргиз становится одним из ведущих центров старообрядческого движения России. Сюда приезжало много паломников, просителей, отсюда стали рассылать исправленных попов, уставщиков, снабжать другие старообрядческие общины богослужебными книгами, иконами и церковной утварью.

По сведениям Н. С. Соколова, " в последние годы существования иргизских монастырей в них были замечательные хоры певчих, славившихся на всю Россию. Головщики и его помощники-подголовщики. Церковное пение шло протяжно, "демественно", по крюковым нотам. Художники-головщики переложили на крюки большую часть церковных песнопений и очень много религиозных и нравственно-назидательных гимнов или псальм. "Певческие книги" или ноты писались большей частью в самих монастырях, – это искусство было довольно сильно развито на Иргизе и в круг монастырского обучения входили уроки писания крюков для певческих книг косым пером. Была на Иргизе своя старообрядческая школа. Там обучали чтению, письму, в том числе и крюкам и пению (также и деместву). Были азбуки и демественник, в которые помещались задостойники, величания и т.п." (9, с.249, 270).

Весь иргизский край до середины XIX в. был центром беглопоповщины, так как именно здесь проходили старообрядческие соборы, исправлялись беглые священники, отсюда они рассылались по старообрядческим общинам по всей России. В исторической литературе XIX – начала XX вв. мы встречаем сведения о том, что практически все старообрядческое население Иргиза относилось к беглопоповству.

По результатам экспедиции 2003 г. мы обнаружили, что на данный момент на Иргизе практически не осталось общин беглопоповского и поповского толка, все существующие общины относятся к беспоповству. Вероятно, подобное положение вызвано тем, что после принятия иргизскими монастырями единоверия, а потом и вовсе их полного разграбления и закрытия местному старообрядчеству пришлось учиться обходиться без попов. Разгром иргизских монастырей в середине XIX в. и, как следствие этого, оскудение старообрядческого священства повлекли за собой массовый переход старообрядцев поповского толка в беспоповство: "им приходилось делаться беспоповцами не по убеждению, а по нужде" (9, с. 430).

К настоящему времени лишь некоторые довольно малочисленные семьи относят себя к белокриницкому или беглопоповскому согласию. Беглопоповцы на богослужения ездят в Вольск, к белокриничникам приезжает священник из Саратова. Большинство же старообрядцев стало беспоповцами. Причем в их самоопределении согласия присутствуют определенные проблемы. Не понимая принципиальной разницы между различными беспоповскими согласиями, старообрядцы просто называют себя кулугурами (что является синонимичным термину беспоповцы), не проводя более точной дефиниции[1].

По косвенным данным нам удалось определить, что часть старообрядцев считают себя поморцами (как, например, в Пугачеве), а часть – спасовцами (например, в Преображенке). При этом сами старообрядцы говорят, что "у них все то же (что и в других беспоповских общинах – И. П.), что и у нас, они с нами одной веры". Поэтому иногда участвуют в богослужениях других согласий. Например, когда спасовцы Преображенки приезжают в Пугачев, они совместно молятся с поморцами. Но в том случае, если они оказываются в Саратове, тогда спасовцы и поморцы расходятся по своим моленным. Скорее всего спасовцы в Преображенке и Давыдовке имеют общие корни. Тем более не происходит дифференциации по конфессиональной принадлежности внутри старообрядческой семьи. Для большинства современных иргизских старообрядцев принадлежность к какому-либо согласию не является принципиальной. Например, спасовцы могут посещать богослужения беглопоповцев Вольска или белокриничников Саратова и т. п.

В результате проведенной экспедиции нами было обследовано 20 населенных пунктов, расположенных на берегах Большого Иргиза. Данная публикация опирается на материал, собранный в г. Пугачеве, а также в старообрядческих селах Давыдовка, Каменка, Большой Кушум, Преображенка, Малая Таволожка. Именно здесь живут верующие старообрядцы, собирающиеся на совместное моление. Нами выяснено, что на настоящее время на всей территории, расположенной вдоль Иргиза, функционирует только одна зарегистрированная моленная в Пугачеве. Наставник поморской общины г. Пугачева Александрин Виктор Куприянович свидетельствует, что у поморцев была своя моленная, построенная в XIX в. Эту моленную закрыли в 1936 г. и устроили в ней общежитие. Сейчас там располагается детская спортивная школа, но идет согласование с администрацией города по поводу передачи здания поморцам. С 1936 г. старообрядцы стали молиться по домам. В настоящее время службы проводятся в доме наставника общины, который официально и является моленной.

В остальных селах, расположенных вдоль Иргиза, также ранее существовали свои моленные. Так, в Преображенке до 1920-х гг. было 3 беспоповские моленные и 1 австрийская церковь. После революции все разрушили. С тех пор молятся по домам. В Малой Таволожке была австрийская церковь (сломана в 1946 г.) и беспоповская моленная (просуществовавшая "до колхозов"). После закрытия моленных старообрядцы молились по домам. В Давыдовке была беспоповская моленная, ее разрушили в 20-е гг., потом до 1955 г. молились по домам "пока были живы грамотные уставщики". До наших дней здесь сохранились развалины "кулугурской" церкви, которую построили на деньги богатого старообрядца, однако освящена она была как новообрядческая. Поповская моленная простояла чуть дольше, но ее тоже разрушили до 1940-х гг. В остальных селах ситуация аналогичная. В настоящее время все сельские старообрядцы собираются на моления в домах у верующих.

На всей исследуемой территории регулярные богослужения отправляются только поморцами Пугачева. Здесь наставник с женой и наиболее ревностными верующими молится каждое утро и вечер по несколько часов, выполняя практически весь круг суточных богослужений. В отправлении богослужения нет поспешности, поморцы стремятся молиться как можно более подробно, все положенные поклоны, молитвы и тексты для чтения выбирают по максимуму. Молятся истово, с таким большим чувством, которое редко можно наблюдать даже на старообрядческих богослужениях.

Старообрядцы остальных общин проводят совместные моления только по большим праздникам (Преображенка, Давыдовка, Каменка), а также собираются на моление по усопшим (Давыдовка, Каменка, Большой Кушум, Преображенка, Пугачев, Малая Таволожка).

Численность молящихся не велика (несмотря на то, что по крещению жители этой территории в основном старообрядцы): в Пугачеве около 10 – 12 человек, столько же в Давыдовке, Преображенке 6 женщин, в Малой Таволожке до 5 женщин, в Большом Кушуме на службу по единоумершему собирается до 20 человек (вместе с новообрядцами). В большинстве общин информанты сообщают, что раньше на моления ходило много верующих, но теперь либо они тяжело больны в силу своего преклонного возраста, либо умерли. Почти везде на моления собираются исключительно женщины пенсионного возраста. Мужчины в селах не молятся, дети тоже.

Структура службы во всех исследуемых общинах типологически близка. Как уже отмечалось выше, наиболее полный круг суточных богослужений проводится в поморской общине Пугачева. Здесь утром молятся полуношницу или утреню, часы, молебен, службу всем святым, канон празднику, исповедание, а когда происходят моления вечером, то молятся вечерню и павечерницу. Кроме того, отправляют обряд погребения. Всенощные богослужения проводятся только перед Рождеством и Пасхой. Службу выстраивают с помощью поморского календаря. Впервые на территории Саратовской области нами встречено моление старообрядцев за президента России и его семьи, министров, святейшего патриарха, священство, воинов, за благодетелей этого молебного дома и др. Как известно, еще в XIX в. в старообрядческой среде шла полемика о возможности моления за царя. Поморцы признали эту возможность, другие беспоповские согласия нет. Видимо, это как раз и является следованием данной традиции.

В окрестных селах структура богослужения несколько отличается от службы поморцев Пугачева. В Давыдовке богослужения совершаются утром. Старообрядцы молятся начало, полунощницу воскресную, утреню (полностью), часы, молебен. Кроме того, каждый верующий дома самостоятельно молится по вечерам: начало, вечерню, павечерницу. В Каменке на воскресные богослужения верующие собираются редко. Молятся утром (8 – 11 ч.) начало, вечерню, утреню, часы, молебен (не всегда). При этом, вероятно, читаются не все богослужебные тексты, так как весь объем молитв и текстов для чтения, положенный по уставу, невозможно вместить в три часа службы. Старообрядцы Преображенки собираются по утрам ("часа на два"). Молятся часы, канон праздника и молебен, вечерню служат только под большие праздники, очень редко. В Малой Таволожке и Большом Кушуме в последние годы каждый верующий молится дома самостоятельно утром и вечером.

Старообрядцы этих сел объясняют подобное редкое отправление богослужений и их небольшую продолжительность тремя причинами: 1) нет руководителя, который мог бы организовать регулярные богослужения; 2) в селах практически не осталось грамотных прихожан – "петь некому", численность верующих старообрядцев постепенно уменьшается; 3) постоянная занятость самих верующих: "раньше надо было работать, да дети маленькие, да муж не пускал, а теперь тоже много забот по дому".

На настоящий момент на Иргизе практически не осталось верующих, владеющих глубоким знанием искусства знаменного пения. Крюковой грамотой никто из опрошенных нами информантов не владеет, все напевы песнопений исполняются по памяти. Старообрядцы помнят имена людей, которые раньше пели по крюкам, но сейчас их уже нет в живых. Даже самые ревностные старообрядцы в большинстве случаев не знакомы с гласовыми попевками, типами роспевов, принципиальной монодичностью знаменных песнопений и т. п. "Из утрени у меня в книге отмечено все: поем, поем, поем. А как мы поем? Мы просто отсебятину. Я не могу (не умею – И. П.)." – рассказывает А. Е. Гордиченко (Давыдовка).

Большинство наиболее активных верующих не удовлетворены низкой певческой грамотностью в своих общинах, поэтому многие из них пытаются перенять опыт пения от более обученных старообрядцев. Так, из Давыдовки несколько женщин ездят учиться в Пугачев к поморцам ("перенимать у них напевы"), потому что осознают недостаточность своих знаний: "Мы поем на одну мелодию. Мы самоучки". Там же старообрядцы планируют разучить напевы песнопений из чина погребения, переложенные на нотную нотацию. Старообрядцы понимают, что такой подход для них не совсем верный, но вынуждены идти по пути наименьшего сопротивления.

При довольно низком уровне певческой грамотности в рассматриваемых общинах хорошо сохраняется традиция литургического чтения. Чтению старообрядцы уделяют больше внимания, чем пению, поэтому они постоянно обучают молодых и наиболее способных прихожан погласицам. В результате на богослужении старообрядцев литургическое чтение звучит довольно эмоционально, грамотно, четко и понятно для восприятия окружающих.

Отмеченный выше фактор угасания певческой грамотности в среде старообрядцев Иргиза естественно отразился и на количественном составе песнопений, исполняемых на богослужении, а также на стилистической организации напевов. По свидетельству носителей традиции, за последние 50 лет в большинстве рассматриваемых общин круг текстов, предназначенных для пения, значительно сузился. Исключением является поморская община Пугачева. Здесь большинство песнопений, которые по старообрядческому уставу положено петь, исполняются певчески. Кроме того, пугачевские поморцы роспевают и те тексты, которые в других общинах Саратовской области только читались, например, молитва "Отче наш", "Верую". На службе поморцев впервые нами встречен такой богослужебный жанр, как ектения. Он в беспоповской практике традиционно заменяется усердным молением на слова "Господи помилуй". В Пугачеве наставник многократно произносит текст с прошениями аналогично возглашению священника в новообрядческой церкви, а прихожане на все его прошения отвечают: "Бог да простит и помилует их". Подобное чередование по структуре идентично ектении, но сами старообрядцы этот жанр с ектенией не идентифицируют.

В Преображенке круг текстов, исполняемых певчески, значительно уже. Здесь в связи с отсутствием регулярных богослужений утрачена традиция певческого исполнения многих песнопений вечерни и утрени (чин обедницы у спасовского согласия отсутствует). Певчески неизменно исполняются ирмосы канонов, пасхальные стихиры, тропарь и задостойник Пасхи, 17 кафизма на панихиде и другие песнопения из чина погребения. Кроме того, если стихи 17 кафизмы на панихиде в Пугачеве читаются, а поется только припев "Помяни Господи, душу раба Своего", то в Преображенке поются и стихи, и припев, как положено по старообрядческому молитвеннику.

В Малой Таволожке и Каменке жанров, исполняемых певчески, осталось мало. В певческой практике сохранились только ключевые песнопения пасхальной службы и за единоумершего. Так, информант Малой Тавложки Аграфена Семеновна Долганова смогла по памяти воспроизвести только тропарь Пасхи, а все остальные песнопения она не помнит: "когда начнется, все запоют, тогда и я спою. А одна я не сумею". Большинство песнопений старообрядцы могут исполнять, только находясь в коллективе, так как "чтобы петь, нужен хор, все вместе".

В Большом Кушуме из-за утраты традиции проведения отдельных старообрядческих богослужений забыто большинство певческих жанров. Местные старообрядцы даже не помнят наиболее распространенные песнопения пасхальной службы (например, задостойник Пасхи "Светися, светися"), которые знают во всех старообрядческих общинах. Они часто замещают забытые песнопения на духовные стихи. Так, во время моления за единоумершего вместо тропарей за упокой исполняются духовные стихи "Ходила Елена" и " Солнце светит". Причем как пример контаминации в этом жанре особенно показателен последний духовный стих, где в качестве припева исполнятся "Трисвятое" напевом, близким к традиционному для старообрядцев (пример 1).

На настоящее время практически во всех рассматриваемых общинах утрачено знание гласовых попевок. Поэтому большинство песнопений, имеющих осмогласную основу, здесь читается (например, стихиры на "Господи воззвах", воскресные стихиры и т. п.). Из осмогласных песнопений исполняются только те, которые не меняют своей гласовой принадлежности (например, тропарь "Богородице Дево, радуися" всегда исполняется на 4 глас, ирмосы канона и Богородичен на панихиде – на 8 глас, тропари "Благословен еси Господи" на панихиде – на 5 глас, стихиры Пасхи – на 5 глас и т. д.). Старообрядцы не проявляют никакой осведомленности о различиях в интонационном наполнении гласовой системы. По их словам, они часто не знают, что на какой глас положено петь, особенно это касается круга изменяемых песнопений.

В литургическом пении иргизских старообрядцев господствуют силлабический и невматический стили пения. Следует заметить, что термин "пение" носителями традиции употребляется редко и заменяется на "чтение", "так вот тянем", "молимся" и др. Такое положение можно объяснить вторничной функцией пения, его подчиненностью слову, "молитвенному деланию".

Силлабическим стилем исполняются молитвы "Честнейшую херувим", "Отче наш", "Символ веры", "Достойно есть", тропари в каноне за единоумершего в Пугачеве; тропарь и задостойник Пасхи в Большом Кушуме, Каменке, Малой Таволожке и Давыдовке; ирмосы и тропари канона за единоумершего, "Честнейшую херувим", ирмосы канона и стихиры Пасхи в Давыдовке и Преображенке.

Невматическим стилем исполняются тропарь "Бог Господь", "Единородныи Сыне", "Елице во Христе" в Пугачеве, стихи и припев 17 кафизмы на службе за единоумершего в Пугачеве и Давыдовке; тропари в службе за единоумершего и припев духовного стиха "Святый Боже" в Большом Кушуме.

Значительно реже в литургическом пении старообрядцев встречаются песнопения, выдержанные в мелизматическом стиле. Этим стилем исполняются последние две строки Богородична на панихиде, третье повторение песнопения "Буди имя Господне" из обедницы в Пугачеве; припев "Аллелуия" на службе за единоумершего в Давыдовке, Пугачеве и Преображенке; окончание тропаря "Богородице Дево, радуися", в отпусте канона Пасхи "И нам дарова живот вечныи" в Давыдовке.

Как известно, в литургическом пении современных старообрядцев большое значение приобрела практика пения "по напевке" – устному варианту исполнения напева. Эта практика существует в пении старообрядцев довольно давно. Еще в начале XX столетия Я. Богатенко писал: "Благодаря незнанию крюков, благодаря неправильному их исполнению и находясь под вечным влиянием твердо установившихся привычек и вкусов, – крюковое пение давно уже приняло и вероятно надолго еще будет иметь самый разнообразный вид... И уже ни для кого не новость, что в каждом старообрядческом приходе, в каждом храме (не говоря уже о различных старообрядческих вероучениях) – своя напевка, свой – отличный от других характер церковного пения..." (1).

Каждая община имеет свою напевку, и старообрядцы хорошо осознают особенности своего исполнения. "Они (пугачевские поморцы – И. П.) ведут, а я под них подстраиваюсь. Он (наставник поморцев В. К. Александрин – И. П.) к нам пришел сюда – нас больше – он уже подлаживается под нас. А в городе напевка у поморцев другая, там мы только прислушиваемся" – свидетельствует А. Е. Гордиченко (Давыдовка).

Часто старообрядцы, проживающие в близлежащих друг от друга селениях и имеющие тесные связи между собой, утверждают, что у них одинаковая напевка. Так, спасовцы Малой Таволожки говорят, что у них со спасовцами Преображенки общая напевка: "У нас хорошо получается вместе с преображенскими". Тот же факт отмечает и А. Е. Гордиченко из Давыдовки (также спасова согласия): "В Преображенке напевка, как у нас. Мы с ними вместе поем".

Сравнительный анализ песнопений, записанных в Давыдовке, Преображенке и Малой Таволожке, показал, что некоторые из них имеют довольно близкую интонационную организацию напева. Например, тропарь Пасхи "Христос воскресе" во всех трех общинах имеет, безусловно, аналогичную интонационную основу, причем наиболее близкими являются варианты, озвученные в Давыдовке и Малой Таволожке. Вариант, прозвучавший в Преображенке, имеет незначительные отличия. В каждой общине при исполнении этого тропаря встречаются свои локальные признаки, которые касаются прежде всего инициальной интонации – это ход на секунду, терцию или кварту с выделением акцентного слога, который совпадает с господствующим тоном напева. В целом во всех вариантах исполнения присутствует одинаковая ритмическая организация и направленность движения напева. Вариантность наблюдается и при исполнении других песнопений, например, в тропарях из панихиды "Благословен еси Господи". Если вышеприведенные примеры являются близкими между собой, то при сравнении исполнения задостойника Пасхи теми же старообрядцами обнаруживаются более принципиальные расхождения. Если варианты данного песнопения, озвученные в Преображенке и Малой Таволожке, действительно родственны, то вариант, прозвучавший в Давыдовке, имеет иную интонационную основу.

Таким образом, при исполнении песнопений в каждой общине присутствуют свои локальные особенности, которые порождают множественные варианты напевов при сохранении интонационной сути песнопения в целом. Хотя старообрядцы и указывают на общность напевки, обнаруживается, что часто общим является ритмический и интонационный остов песнопения, но абсолютно тождественных исполнений не встречается. Это вполне естественно для современного устного типа функционирования традиции.

В литургическом пении современных старообрядцев рассматриваемого региона сохраняются ведущие признаки знаменного пения. Старообрядцы бережно донесли дух знаменного пения, его стилистические характеристики. Развитие напева основано на последовательном проникновении в текст исполняемого песнопения. Поэтому напев четко отражает слоговую акцентуацию текста. Акцентные слоги, как правило, выделяются увеличением длительности звука, а также его высотным повышением или понижением. При этом акцентный звук не всегда в два раза увеличивается по продолжительности, часто это просто незначительное увеличение длительности.

Развитие напева протекает неторопливо и основано на поступенном движении. Это движение главным образом строится на вращении напева вокруг господствующего тона и укладывается в небольшой диапазон (3 – 4 ступени). Подобным образом озвучено песнопение обедницы "Единородныи Сыне" в исполнении поморцев Пугачева. Кстати, только здесь в исследуемом регионе сохранилась практика певческого исполнения этого текста, во всех остальных общинах она утрачена. В некоторых песнопениях, исполненных старообрядцами, встречаются широкие скачки на кварту, квинту и сексту, что не очень характерно для стилистики знаменного пения. Более того, квартовые скачки являются своеобразной лейтинтонацией в исполнении поморцев Пугачева.

Ряд песнопений, исполняемых пугачевскими старообрядцами, начинаются общей инициальной интонацией возгласного характера, подобно возглашению священника в церкви. Наставник поморцев начинает некоторые песнопения с речитации на одной высоте с пунктирным ритмом как призывный и концентрирующий внимание прихожан возглас.

Своеобразная интонационная организация напева встречается в исполнении тропарей на панихиде у спасовцев Преображенки. Здесь звучат два варианта одной ступени звукоряда: a и as. Иногда высота этих звуков довольно четко слышна, а в некоторых случаях она неопределенная (возникает ход на три четверти тона от a вниз). Можно предположить, что напев в течение длительного времени исполнялся с интонационными погрешностями и был заучен на память неправильно, так как в случае исполнения песнопения со звуком as, возникает ход на ув. 2, а в звукоряде образуется ув. 4. Скорее всего, вместо звука as спасовцы должны были исполнять g, в этом случае образуется весьма типичный для знаменных песнопений нисходящий ход: c – h – a – h – g, где звук g выполняет функцию конечного тона. Кроме того, в предакцентных слогах текстах образовывался бы восходящий ход на ч. 4, что также является типичным для многих песнопений этой общины, в том числе встречается и в этом песнопении.

При бережном сохранении традиций знаменного пения в современной старообрядческой практике у них встречаются и знаки нового времени. Старообрядчество, несмотря на свое стремление к самоизоляции, оказалось подверженным влиянию современной музыкальной культуры[2]. Поэтому в некоторых песнопениях мы встречаем довольно явную опору напева на движение по терциям с образованием трезвучия (например, при исполнении псалма № 33 в чине обедницы в Пугачеве); стандартный кадансовый ход, вызывающий ассоциации с автентическим оборотом тональной гармонической системы ("Отче наш", "Символ веры" в исполнении поморцев Пугачева); вводнотоновость во многих песнопениях разных общин (в старообрядческой практике использование повышенной VII ступени становится правилом для профессионально необученных клиросов). В частности, одна из причин этих влияний у пугачевских поморцев заключена в том, что их наставник стремится научиться разным напевам у регента новообрядческой церкви.

Средневековое знаменное пение основывалось на монодической организации напева. В этом выражалась идея единства всех верующих в молитве к Богу: "воспевать едиными усты и единым сердцем". Литургическое пение современных старообрядцев также сохраняет традицию монодического исполнения песнопений. Однако в их практике встречаются как неосознанные, так и вполне сознательные отступления от строгого унисонного звучания.

Незначительные отступления от унисона встречаются практически повсеместно в разных регионах России и в разных старообрядческих согласиях. Прежде всего они вызваны недостатками исполнения. Неточное воспроизведение песнопений всеми верующими неизбежно приводит к расслоению монодической организации знаменного роспева, и количество подобных расхождений прямым образом зависит от наличия в общинах грамотных певчих и сильного клироса.

Вопрос о возможности использования многоголосного пения волновал старообрядцев на протяжении многих лет. Так, еще в начале XX столетия, на страницах старообрядческого журнала "Церковное пение", звучала полемика известного деятеля старообрядческой культуры Я. Богатенко с руководителем Морозовского хора П. Цветковым: "Собственно говоря, простейшие аккордовые сочетания (в области двухголосия) – совсем не новость в старообрядчестве. Еще и раньше, и до настоящего времени эти мимолетные сочетания совершенно незаметно применялись и применяются почти повсюду, ничуть не нарушая унисонной цельности основных крюковых мелодий. В этих случаях басы обыкновенно или отступают на терцию вниз или остаются на предыдущей ноте в то время, как тенора и вообще все голоса высокого тембра повышаются на терцию кверху, следуя течению установленной мелодии... даже и самые ярые сторонники строгого унисона не прочь иногда оттенить некоторые места в пении бессознательным и инстинктивным отклонением своего голоса от основной мелодии" (цит. по 8, с. 142).

Одним из наиболее распространенных приемов отступления от унисона в старообрядческом пении является удвоение напева в терцию. В исполнении спасовцев Преображенки эти терцовые удвоения обычно распространяются на 1 – 2 звука в окончании некоторых строк задостойника Пасхи и тропарей из панихиды. Здесь терцовое удвоение возникает в результате кратковременного расхождения основного напева, что не меняет его монодической сущности.

Если для спасовцев Преображенки типично строгое одноголосие, которое применяется ими вполне сознательно, то в беспоповских общинах Пугачева, Давыдовки и Большого Кушума, наряду с одноголосным исполнением, намеренно употребляется и многоголосное. Так, в Пугачеве старообрядцы вспоминают: "раньше пели красиво, трехголосно. Сейчас осталась только одна женщина, да и то больная, которая может петь вторым голосом". Вероятно, поморцы Пугачева не знают о традиции монодического пения в старообрядческой среде и считают, что самое правильное и красивое пение – трехголосное.

В Давыдовке также старообрядцы стремятся часть песнопений исполнять на 2 или 3 голоса. А. Е. Гордиченко вспоминает, что так они учились петь у старушек-старообрядок (видимо спасовского согласия – И. П.) Пугачева. В песнопениях, исполняемых старообрядцами Давыдовки, используется гетерофонный тип многоголосия, когда один напев одновременно звучит от разной высоты в секунду, иногда в терцию или унисон. На практике старообрядцы не различают, когда поют строго в один голос, а когда расходятся на несколько голосов. Так, например, тропарь "Благословен еси Господи" исполнили на два голоса, а когда собирается много певчих, возникает трехголосие. Других песнопения ("Богородице Дево радуйся", стихи и припевы из 17 кафизмы), которые старообрядцы также хотели исполнить многоголосно, прозвучали строго в унисон, причем, сами исполнители даже не осознали, что поют одноголосно. Имея начальное музыкальное образование, головщица спасовцев Давыдовки А. Е. Гордиченко старается привить в певческую практику общины черты академической музыки, в частности, классические гармонические нормы. Она определяет голоса как основной, басовый и верхний. Таким образом, в этой общине совмещаются две парадигмы церковного пения: средневековой монодии и современного многоголосия.

Несмотря на многоголосное звучание в ряде песнопений, они не утрачивают здесь своей монодической сущности, так как сохраняется линейная функция монодии. Этот пример гетерофонии по существу есть "одноголосное разноголосие" или "многоголосное одноголосие". Все перечисленные типы двухголосного звучания в певческой практике носителей традиции не опровергают принципиальной монодичности старообрядческого пения. Элементы двухголосия часто возникают спонтанно, неосознанно для самих молящихся и выполняют прежде всего фоническую функцию. В исследовании теоретических вопросов монодии С. П. Галицкая относит подобное одновременное сочетание звуков к ряду феноменов монодической системы, которая не влияет на ее функциональную и звуковысотную организацию в целом (2, с. 19).

Пожалуй, только в пении старообрядцев Большого Кушума заметно влияние более позднего гомофонно-гармонического стиля. В их исполнении некоторых песнопений двухголосие носит более разнообразный характер и явно указывает на принадлежность песнопения к мажорному или минорному ладу. Часть песнопений дублируется в терцию, в каденционных разделах образуя квинтовое или унисонное звучание. Причина подобного исполнения кроется в интонационной близости напевов более позднему жанру духовного стиха. Кроме того, старообрядцы этого села сознательно стремятся к многоголосному пению: "когда нас много поет, то получается красиво, на несколько голосов".

Использование двухголосного звучания в среде иргизских старообрядцев является фактором имманентного развития каждой общины и не распространяется на всю традицию в целом.

В современной богослужебной практике иргизских старообрядцев везде сохраняется традиция истинноречного произношения. Известно, что для отдельных беспоповских общин характерно раздельноречное (хомовое) произношение, тогда как для поповцев – истинноречное. Иргизские старообрядцы первоначально были поповцами и стали беспоповцами только в результате разгрома иргизских монастырей. Поэтому и для поповских, и для беспоповских согласий сегодня на Иргизе повсеместно употребляется истинноречное произношение. Иргизские беспоповцы даже и не знают о хомовом пении, в то время как в поморской и федосеевской общинах с. Белогорное Вольского района хомовое пение сохраняется.

Несмотря на приверженность иргизских старообрядцев к истинноречной традиции произношения, у них встречаются изменения в произношении слов. Наиболее типичными являются следующие изменения. 1. Произвольная замена гласных: услышах – услышэх, серафим – серофимы, Слове Божии – Слова Божия (Преображенка), Христа – Хреста, кроции – кроцие, спрославляемо – спрославляемыи (Пугачев), светися – святися (Пугачев, Малая Таволожка); восресе – воскреся (Большой Кушум). 2. Огласовка – распевание согласного звука, особенно типично для окончания слов: таинство – таинэство, серафим – серофимы, родшую – родишую, всем сердцем – всеми серыдэцэм, обещался – обещалэся, смертию – смеритию, гробным – гробнымы, невечернем – невечернемы (Преображенка), Благословен Грядый – Благословены Грядыи, агньцы – аганцы (Пугачев), покланяемся – покланяемэся. 3. Обратный процесс слияния согласных – конечного звука первого слова и первого звука последующего слова: алелуия, аллелуия – аллелуия, лелуия (Давыдовка и Преображенка), облекотеся аллелуия – облекотеся лелуия (Пугачев), новыи Иеросалиме – новыи Ерусалиме (Малая Таволожка). 4. Использование звука Ё, особенно в чтениях: Твоё, Отцём (Пугачев). 5. Возникновение окончания "ы" или "и" в не установленных местах текста. Вероятно, оно появляется как связка и одновременно дробление более крупной длительности в окончании строки, в этом случае не нарушается "мономерное" (термин В. Н. Холоповой) ритмическое течение распева: душам – душамы, серафим – серофимы, Бог Господь – Боги Господи, благословен – благословены (Пугачев). 6. Словообрыв – при повторении определенного слова проглатываются первые звуки: Своих – Своих-оих (Пугачев). 7. Диалектное произношение слов: панихида – панафида (Преображенка), напевка – распевка (Малая Таволожка).

Современные старообрядцы всех конфессий придерживаются в богослужебной практике книг, изданных в старообрядческих печатных типографиях или рукописей старообрядческого происхождения. Большое собрание редких рукописных и печатных памятников находится в Пугачевском краеведческом музее. Основу этого собрания заложил известный ученый и собиратель, академик Н. М. Тихомиров. В 1918 г., когда иргизские монастыри подверглись разорению, он пришел сюда из Самары, подобрал выброшенные и еще не сгоревшие книги, а затем принес их в музей. Так здесь оказались очень редкие экземпляры книг.

Можно предположить, что большая часть книжного фонда как в пугачевском музее краеведения, так и в личных библиотеках старообрядцев имеет иргизское происхождение. Как известно, в иргизских монастырях велась активная работа по переписке книг в скрипториях, а монастырские библиотеки обладали не только большим количеством рукописных и печатных книг, но и весьма редкими и ценными экземплярами. По сведениям А. Лебедева, к началу XX в. в Верхне-Спасопреображенском монастыре было около 80 старопечатных книг и древний писанный на пергаменте свиток о совершении Литургии и о церковных чинах; в Средне-Никольском монастыре около 250 книг; наиболее богатым являлся Нижне-Воскресенский монастырь, здесь находилось около 450 старопечатных памятников (4, с. 3 – 8).

У старообрядческого населения до сих пор хранится большое количество рукописных и печатных книг как у руководителей общин, так и у рядовых верующих. Во время службы старообрядцы используют, кроме старых книг, новопечатные, но обязательно на церковнославянском языке и изданные в старообрядческих типографиях: Часослов, Цветник, Шестоднев, Минея, Каноник, Псалтырь, Устав о постах и др.[3].

Певческие книги на службе иргизских старообрядцев не используются, несмотря на то, что они есть в частных библиотеках (Давыдовка, Пугачев, Преображенка). Старообрядцы признаются, что крюки они не знают, поэтому привыкли петь по другим книгам. Они высоко ценят печатную книгу "Октай на крюковых нотах", в которую вложены рукописные листы с крюками с краткой азбукой-перечислением, однако при обучении крюкам она помогает им мало.

Практически все книги, находящиеся в старообрядческом обиходе датируются концом XIX – началом XX вв. Книги, как правило, имеют средний формат (в 2˚ и 4˚), в кожаном переплете с тиснением, без украшений. Внутренне оформление довольно скромное, без миниатюр и цветных заставок (за исключением нескольких певческих рукописей, выдержанных в гуслицком стиле оформления). Большинство книг находятся в удовлетворительном состоянии, немногочисленные певческие книги нуждаются в реставрации. Практически все старые книги старообрядцам перешли по наследству, а необходимые новые экземпляры они выписывают из Новозыбкова или поморской типографии Москвы.

В певческой практике современных иргизских старообрядцев в некоторых случаях используется специфическая манера исполнения, которая близка фольклорной. Она выражается в применении форшлагов и глиссандирующих звуков. Так, в исполнении наставника поморцев Пугачева тропаря "Бог Господь" неоднократно встречается использование форшлага. По характеру оно в некотором роде напоминает восточное, византийское пение со специфическими горловыми приемами. Такое неординарное исполнение именно этого тропаря либо носит случайный и произвольный характер ("так красивее"), либо является рудиментом древней певческой традиции. Своеобразная манера исполнения поморцами Пугачева встречается и в песнопении "Елицы во Христа". Здесь часто используются форшлаги в скачковом движении на терцию или кварту. Вполне возможно, что данная манера просто облегчает процесс исполнения песнопения и осуществляется неосознанно. При исполнении других богослужебных песнопений данный прием не встречается.

Единичные случаи употребления глиссандирующих звуков встречаются у спасовцев Преображенки, например, в ирмосе 1 песни канона за единоумершего. У них же в тропарях из панихиды перед конечным тоном строки используются украшения типа мелизмов (пример 3). Очевидно, что эти украшения являются своеобразным распеванием длительного конечного тона, так как он в исполнении старообрядцев имеет небольшую продолжительность.

Довольно близкой к фольклорной манере исполнения звучат некоторые песнопения в Большом Кушуме. Здесь нередко встречаются форшлаги и нисходящее глиссандирование. Причины этого, на наш взгляд, заключаются в следующем. Во-первых, никого из литургически грамотных певчих в селе не осталось, и все песнопения поются по памяти. Во-вторых, старообрядцы молятся совместно с новообрядцами, поэтому принцип конфессиональной замкнутости здесь отсутствует, и следовательно, степень влияния иной манеры исполнения значительно повышается. Наконец, ведущим певческим жанром, который заменил собой положенные по уставу богослужебные песнопения, стал духовный стих, совмещающий в себе признаки как богослужебного, так и фольклорного пения.

Внедрение в литургическое пение старообрядцев фольклорных приемов исполнения на настоящий момент является признаком, свойственным ряду старообрядческих общин, которые располагаются в различных районах России и относятся к разным старообрядческим конфессиям. Так, Л. И. Игошев описывает подобную традицию пения у беглопоповцев Новозыбкова: "Новозыбковский хор очень грамотный, знают даже демественную нотацию. В их исполнении обилие glissando, форшлагов и т. п. Такая манера пения сближает песнопения с народной песней. Сейчас... трудно сказать, сохранилась она от XVII в. или появилась в результате разрушения иной, более древней традиции" (3, с. 236). Некоторые подобные примеры мы встречаем и певческой практике старообрядцев Западной Сибири (см. 7, с. 145 – 148) и в старообрядческих общинах Вольского и Хвалынского районов Саратовской области (см. 6).

Для всей старообрядческой традиции при исполнении песнопений характерен довольно быстрый темп. Не являются исключением и исследуемые общины. Старообрядцы вынуждены читать и исполнять песнопения быстро в связи с тем, что чин старообрядческой службы объемный и богослужение длится продолжительное время. При этом, как правило, сохраняется четкая артикуляция, и текст не утрачивает доступности для слухового восприятия. Следует отметить, что если эти песнопения исполняются старообрядцами вне службы, то они звучат в более спокойном темпе. Старообрядцы как бы любуются красотой своих напевов, исполняя их эмоционально и выразительно.

Наиболее медленный темп встречается в исполнении песнопений старообрядцами Преображенки. Поэтому они звучат более величественно и торжественно. Причем, в определенных песнопениях темп может изменяться, как например, при исполнении тропарей из панихиды припев "Благословен еси Господи..." звучит несколько медленнее, а сам стих – быстрее.

Следуя преемственности традиций знаменного пения, старообрядцы на практике сохраняют цепное дыхание, однако в данном регионе оно применяется неправильно. Старообрядцы стремятся исполнять все песнопение на одном дыхании, а цезура делается тогда, когда в легких заканчивается воздух. В связи с этим часто возникает разрыв в слове. Кроме того, в Преображенке и Пугачеве цезура старообрядцами ставится после каждой строки, но при этом образуются паузы, которых в знаменном пении теоретически не существовало. Например, аналогичным образом звучит "Аллилуия" в исполнении поморцев Пугачева, где на протяжении всей службы разрывы в середине слова встречаются неоднократно (пример 4).

Рассмотрев современную певческую практику иргизских старообрядцев, можно сделать некоторые выводы, характеризующие общее состояние современного старообрядчества на территории Нижнего Поволжья. Современный этап бытования старообрядчества свидетельствует о твердом следовании носителей традиции принципам "древлего благочестия". При этом современное старообрядчество претерпевает большие трудности, связанные с проведением систематических богослужений. Отсутствие помещений для служб, недостаточность книжного и иконографического фондов, а главное, отсутствие опытных и грамотных наставников и певчих приводит старообрядчество к необходимости адаптироваться к изменяющимся условиям.

На настоящий период можно выделить два типа бытования традиции. Первый – канонический, письменный, который сохранился исключительно в крупных приходах, где есть довольно сильная профессиональная база. Таких общин на территории Саратовской области немного. Это беглопоповцы Вольска, белокриничники и, отчасти, поморцы Саратова. Как правило, более высокий уровень певческого искусства и теоретических знаний характерен для поповских согласий, и наоборот, самый низкий – у старообрядцев спасова согласия. У последних на настоящий момент практически повсеместно нет наставников, высшего организационного звена и издательского органа. Поморское согласие по степени подготовленности и грамотности в области литургического пения находится на среднем уровне.

Второй тип основан на контаминации письменной и устной форм бытования традиции. Контаминация выражается в нескольких аспектах.

1) Переход письменной певческой традиции в иное качество бытования. Тенденция контаминирования письменного и устного способов бытования песнопений в рассматриваемом регионе очевидна. Старообрядцы во всех общинах перестали петь по крюкам и исполняют песнопения по напевке, причем сами старообрядцы осознают отличия своей напевки от напевки других общин. В результате возникает множественность вариантов исполняемых песнопений, но, как правило, все они имеют один корень. При этом варьируются такие компоненты, как мелодический контур, диапазон, регистр.

2) Отход от принципиальной монодичности пения. При исполнении некоторых песнопений старообрядцы обращаются к многоголосному звучанию. Двух – или трехголосие избирается сознательно как наиболее близкое и привычное для современной практике пения. Оно, по мнению старообрядцев, делает звучание песнопений более красивым. Подобное сознательное отношение к многоголосному озвучиванию богослужебных текстов в старообрядческой традиции на территории Саратовской области встречено нами впервые. В других старообрядческих селах области (например, Елховке Хвалынского района) многоголосие (часто довольно сложное и развитое) также применяется, но в этих случаях оно используется неосознанно.

3) Соединение стилистики знаменного пения с более поздним пластом гомофонно-гармонической системы. В результате происходит изменение стилистики некоторых песнопений: появляется вводнотоновость, структурная периодичность, кадансовость, опора на звуки трезвучия и др. Кроме того, в некоторых случаях в богослужение вводятся внебогослужебные певческие жанры (например, духовные стихи). В связи с этим здесь часто наблюдается стилистическая общность при исполнении как богослужебных, так и внебогослужебных песнопений.

4) Совместное отправление богослужений. В большинстве сел в начале XX в. существовало несколько старообрядческих согласий. В настоящее время они объединились во главе с наиболее организованной общиной (в разных селах старообрядцы концентрируются вокруг разных согласий). Более того, в некоторых селах старообрядцы объединились для проведения совместных богослужений с новообрядцами. Для современных верующих это стало непринципиальным: "Бог один". Поэтому здесь не всегда доминирует старообрядческая традиция, а следовательно, не всегда сохраняется и старообрядческий стиль пения[4].

Общая для всех регионов и согласий проблема – постепенное вымирание старообрядческих родов. На богослужения ходят в подавляющем большинстве люди преклонного возраста, молодежь занята другими проблемами. Правда, даже люди молодого возраста крестят своих детей в старообрядческих часовнях и твердо знают, что они по происхождению тоже старообрядцы. Старообрядческая традиция получает развитие и возрождается только в том случае, если наставник или священник ведет активную деятельность в области просвещения: открывает церковную школу, привлекает к процессу богослужения молодежь, много ездит по окружающим селам и т. п. Однако в ряде беспоповских согласий старообрядцы, считая себя последними страдальцами за истинную веру, не только не привлекают к себе в общину новых прихожан, но и накладывают на них тяжелые испытания (длительные посты, большое количество поклонов, испытание временем и т. п.), препятствуя тем самым развитию традиции, притоку в общину новых верующих.

Современные старообрядцы довольно ревностно сохраняют свою конфессиональную замкнутость. Несмотря на то, что запрета на "мирщение" с другими старообрядческими согласиями и конфессиональными организациями уже не существует, однако в силу сложившейся традиции старообрядцы далеко не всегда готовы к общению. Исключением является наставник поморцев Пугачева В. К. Александрин. Он активно сотрудничает с администрацией города, депутатами госдумы, знаком с новообрядческим священником Пугачева, а также с руководителями старообрядческих общин Саратова и Москвы. Кроме того, он хорошо знает многих старообрядцев окрестных сел. Его мировоззрению близка широта взглядов и толерантность. В настоящее время некоторые сельские старообрядческие общины ищут поддержки и знаний в новообрядческой церкви, со стороны которой наблюдается встречное движение. Старообрядческие и новообрядческие руководители часто имеют тесные контакты, регенты новообрядческой церкви стремятся разучивать древние песнопения (например, в Никольском женском монастыре) и т. п.

Традиционализм как одно из основных качеств старообрядческой культуры распространяется на многие аспекты жизни староверов. Не только само богослужение, но и старые книги в Иосифской редакции, костюм, одеваемый на службу[5], наличие лестовок и подручников, до недавнего времени использование необмирщенной посуды и т. п. – все это свидетельствует о бережном сохранении старообрядцами духа средневекового времени. Как писал выдающийся старообрядческий писатель Иван Кириллов, "старообрядчество не "явление", а сама жизнь русского народа в ее подлинной чистоте, с сохранением отличительных черт русской культуры" (цит. по 5, с. 42).

Литература

1. Богатенко Я. "Единеми усты – единым сердцем" // Церковное пение. – 1909. – № 6.

2. Галицкая С. П. Теоретические вопросы монодии. – Ташкент, 1981.

3. Игошев Л. И. К вопросу о значении традиций древнерусского певческого искусства (по материалам археографического обследования Ветковско-Стародубских слобод) // Русские письменные и устные традиции и духовная культура (по материалам археографических экспедиций МГУ 1966 – 1980 гг.). – М., 1982. – С. 228 – 237.

4. Лебедев А. К истории старообрядчества на Иргизе. – М., 1911.

5. О церковном уставе и церковном пении М. А. Кузмин – Г. В. Чичерину. Комментарии и послесловие М. Рахмановой // Музыкальная академия. – 1992. – № 3. – С. 37 – 44.

6. Полозова И. В. Литургическое пение старообрядцев в контексте взаимодействия богослужебной и фольклорной традиций // Материалы научной конференции "Фольклор и художественная культура". – М., 2003 (в печати).

7. Полозова И. В. Традиции литургического пения старообрядцев поморского согласия Западной Сибири. – Дисс. на соиск. уч. степ. канд. искусств. – Новосибирск, 2000.

8. Рахманова М. Сохраненное богатство. // Музыкальная академия. – 1993, № 4. – С. 138 – 151.

9. Соколов Н. С. Раскол в Саратовском крае. – Т. I. Поповщина до 50-х гг. настоящего столетия. – Саратов, 1888.

Пример 1.

Пример 2.

Пример 3.

Пример 4.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Отношение к понятию "кулугуры" в среде старообрядцев различное. Одни считают его обидным: "мы не кулугуры, а старообрядцы. А кулугуры это прозвище". Другие, напротив, придают этому определению важный и глубокий смысл, старообрядцы гордятся тем, что они кулугуры, произнося с гордостью: "кулугуры – это земные ангелы" (наставник поморской общины В. К. Александрин).

[2] По воспоминаниям старообрядцев, еще до середины XX столетия многие ревностные хранители старины пользовались необмирщенной посудой и даже не брали воду из одного колодца с "неверными". Постепенно эта практика исчезла.

[3] Уникальным примером является использование в богослужении поморцами Пугачева Евангелия, изданного протестантской церковью. Наставник поморцев признается, что хотя это издание использовать нельзя, он по нему читает, так как "там очень понятно изложен текст".

[4] Так, в Кормежке новообрядцы и старообрядцы совместно молятся со второй половины XX в. Причем сначала богослужениями руководили старообрядцы, а потом, когда их лидеры умерли, стали руководить новообрядцы. Тем не менее богослужение продолжают проводить по беспоповскому чину и по старообрядческим правилам. Здесь произошло полное слияние старообрядческой и новообрядческой конфессий. Более того, некоторые современные старообрядцы не осознают, что они староверы, и говорят, что родители их были кулугурами, а они "не знай кто".

[5] На время богослужения наставник надевает озям, мужчины – косоворотку или рубашку навыпуск, женщины – темный сарафан, "рукава" (кофта с длинными рукавами) и большой платок, закалываемый булавкой на подбородке. Все обязательно подвязываются пояском.