Назвать своими именами

Странное чувство, когда в провинциальном русском городе видишь табличку "улица Боевиков". Ищешь объяснение – оказывается, что это не те боевики, которые брали заложников и мучили детей, а другие, сражавшиеся с царизмом за народное счастье. Но лукавая казуистика не отменяет факта, что сотни улиц, площадей и целые города в России названы в честь самых настоящих террористов.

Кафедральный собор на Бауманской

Если пройти восемьсот метров от московской Преображенской площади, где когда-то Пётр Первый создал свои потешные полки, окажешься на Халтуринской улице. Бывшая Прогонная, потом Тимохинская, сейчас называется в честь человека, главным делом которого было неудачное покушение на потомка Петра, Александра II. Взрыв в Зимнем дворце унёс жизни одиннадцати человек.

О другом "великом" революционере за последние годы в столице не слышал только глухой. Имя Петра Войкова, прославившегося расстрелом семьи Николая II, а затем продававшего за границу музейные сокровища, до сих пор носят химзавод, окружающий его район и ближайшая станция метро.

"Войковская" – не единственная станция в своём роде. В начале девяностых в московском метрополитене переименовали двенадцать станций: "Дзержинскую" в "Лубянку", "Площадь Ногина" в "Китай-город", "Ленино" в "Царицыно". Но ещё два десятка так и носят советские названия. "Улица Подбельского" никуда не делась, даже когда одноимённую дорогу назвали Ивантеевской, а станция "Площадь Ильича" теперь находится под площадью Рогожской заставы. Продолжается странное соседство "вождя пролетариата" с Рогожкой – крупнейшим центром русских старообрядцев, поруганным в конце двадцатых.

Чиновники, отказывающиеся от переименований, говорят об их бессмысленности и дороговизне. При этом год назад без всяких просьб и дискуссий абсолютно нейтральные названия сменили две станции – "Деловой центр" и "Битцевский парк".

Расхожее мнение о больших тратах на переименование улиц на поверку тоже оказывается сомнительным. "Когда несколько лет назад было возвращено название Бирюч районному центру в Белгородской области, это стоило четыреста тысяч рублей", – рассказывает Юрий Бондаренко, президент фонда "Возвращение", борющегося за историческую топонимику. По его словам, стоимость имени улицы сводится к цене табличек. Никакие документы горожанам менять не придётся: городские власти автоматически информируют все социальные службы, и старые адреса записываются вслед за новыми. "Всё это отговорки тех, кто не желает терять своё конкурентное преимущество, выраженное в большевистских названиях, а именно – КПРФ", – считает Бондаренко.

Переименовать Гитлерштрассе в улицу Ленина

После второй мировой войны Германия пережила долгий и мучительный процесс денацификации – расставания с недавним прошлым. Наряду с переосмыслением национальной истории и процессами над сотрудниками НСДАП он затронул и внешний облик страны. С городских улиц исчезла гитлеровская символика, названия в честь вождей Третьего Рейха последовательно менялись на нейтральные. Например, в Гельзенкирхене (Северный Рейн-Вестфалия) переименовали несколько десятков улиц и площадей. Адольфгитлерштрассе стала Гауптштрассе (Главной улицей), Хорствессельштрассе превратилась в Ольгаштрассе, Площадь Роберта Лея – в Вестфальскую площадь.

Теперь мало кто вспомнит, что дороги в честь нацистских вождей существовали и на территории Советского Союза. В белорусском Гомеле название Гитлерштрассе недолгое время носила одна из главных улиц – Советская. После войны её вернули старое имя, с которым она живёт до сих пор, хотя до революции была Румянцевской.

После падения Третьего Рейха около трети немцев, согласно опросам, продолжало считать политику Гитлера правильной, и только медленное расставание с нацистской атрибутикой изменило ситуацию в обществе. Но опыт Германии, как и стран Восточной Европы, полностью ушедших от коммунистических имён, в России не прививается. После шквальных перемен времён перестройки расставание с большевистским наследием затормозилось. Нежелание уходить от старых символов объясняют отсутствием согласия, но причинно-следственная связь обратная: пока коммунизм живёт на улицах, он живёт и в головах. "Если страна утыкана памятниками главному террористу ХХ века – Ленину, это не может не влиять на нас", – повторил недавно в выступлении на радио протоиерей Димитрий Смирнов.

"В менталитете постсоветского человека дивно переплетается всё: и подвиг советского народа в Великой Отечественной войне, и Ленин, и Сталин, и Николай II", – признаёт Юрий Бондаренко. По его мнению, пятиконечные звёзды на башнях Кремля рядом с орлами на Историческом музее – "шизофрения". В скором времени эта болезнь грозит перейти в активную форму: на Спасской и Никольской башнях расчищают старые иконы, которые должны воссиять под рубиновыми пентаграммами.

Возрождение начинается в головах

Глава "Возвращения" не скрывает, что сторонники фонда стремятся русифицировать менталитет постсоветского человека. Сразу после прихода к власти большевики начали создавать новую топонимическую модель, прекрасно понимая, что закладывают в сознание людей собственные идеологические схемы. Доходило до курьёзов: столичный Протоповский переулок назвали Безбожным, хотя он не имел отношения к Церкви, а был местом жительства купца Протопопова. Вопроса о том, что на переименование нет денег или что это пустая трата времени, в 20-е годы не было. Теперь такие аргументы воспринимаются всерьёз, но странно желать процветания стране, которая не разобралась со своей историей.

Бондаренко предлагает выступать не только против большевистских названий, но и в целом за возвращение дореволюционной топонимики. Среди идей фонда – переименование Волгограда в Царицын (при этом одну из улиц предлагается назвать Сталинградской в память о защитниках города), Ломоносова в Ораниенбаум, Пушкина – в Царское Село. На названия, появившиеся в советское время (Комсомольск-на-Амуре, Братск) "Возвращение" не претендует, так же, как и на мемориальную советскую символику – например, на нынешнем здании Госдумы. Не предлагается сносить памятные доски, связанные с коммунистическими деятелями: это часть истории. Но должны появиться и другие знаки.

"На здании ФСБ на Лубянке есть табличка, что там работал Андропов, – объясняет Юрий Константинович. – Работал, этого не отнимешь. Но должна быть и табличка, что в этом здании в такие-то годы было расстреляно и замучено столько-то человек. Таких мест в Москве десятки и сотни. Допустим, в Новоспасском монастыре был один из первых ленинских концлагерей. Почему таких табличек нет? Это лучше всего заставляло бы людей помнить, через какую историю мы прошли".

Проспект боевика, премьера или Граничная улица?

Храм Мартина Исповедника стоит на несуществующей улице

Отказ от советских названий означает уход от любого идеологизма. В царской России традиции мемориальных названий практически не было: улицы назывались по занятию населения, по владельцу наиболее заметного дома, но не в честь руководителей страны и чиновников. Санкт-Петербург, Екатеринбург, Новониколаевск (теперь Новосибирск) получили имена не императоров, как часто считается, а их святых. Исключений было немного, среди них – нашумевший недавно Николаевский (Ленинградский) вокзал, увековечивший имя строителя железной дороги между двумя русскими столицами.

Вопрос о переименовании городов не лишён спорных моментов. Должен ли Калининград опять стать Кёнигсбергом, или придётся придумывать новое русское название: в Восточной Пруссии почти все исконные топонимы – немецкие? Возвращать ли родине первого русского космонавта, Гагарину, имя Гжатск?

Современные топонимы бывают не менее странными, чем советские. Главная магистраль Грозного, историческая Граничная улица, успела побывать и улицей 11 августа в честь победы красноармейцев, и проспектом Победы, и проспектом Исы Арсемикова в память о чеченском физике – командире сепаратистов. А два года назад Рамзан Кадыров щедро переименовал её в проспект имени Владимира Владимировича Путина. За пять лет до этого улица Путина появилась в ингушском селе Ольгети. Тогда президент никак не прореагировал, но в ответ на жест из Чечни дал понять, что повторений подобной акции не хочет.

Демонтированный памятник Дзержинскому стоит

там, где и должен стоять – в музее скульптур

Чеченская тема не так давно появилась и в Москве, когда в 2004 году проектируемому проезду 6132 присвоили имя другого Кадырова – Ахмата. Решение московских властей вызвало немало протестов. Первый президент Чеченской республики погиб всего несколько месяцев назад, а городское законодательство не разрешает присваивать улицам имена людей раньше, чем через десять лет после их смерти. Чуть позже правило нарушили по более очевидному поводу, который мог бы стать исключением – роль Александра Солженицына никто не оспаривал. Но и здесь возникло недоразумение: улицей Солженицына стала бывшая Большая Коммунистическая, исторически – Большая Алексеевская улица. На храме Мартина Исповедника, расположенном тут же, до сих пор можно увидеть табличку с дореволюционным названием.

Избавление российских городов от большевизма неизбежно затянется, и храмы ещё будут стоять на улицах Дзержинского и Свердлова. Но четыре года назад, до создания "Возвращения", о переименовании улиц СМИ просто молчали: это интересовало только редких энтузиастов. Теперь возрождение русской топонимики, восстановление исторической правды – тема общественных дискуссий.