Монахи Шевтонского монастыря: Мы хотим передать католикам и протестантам богатство духовной традиции Православной Церкви

Бенедиктинский монастырь Шевтонь (Chevetogne) известен далеко за пределами Бельгии. С самого основания обители в 1925 году католические монахи служат здесь по двум обрядам – латинскому и византийскому. Их цель – не прозелитизм, которого многие опасаются на христианском Востоке, а более глубокое знакомство с православием и, в конечном счете, сближение и примирение двух Церквей.

В конце мая по приглашению ОВЦС Русскую Православную Церковь посетили двое монахов из Шевтони – настоятель, аббат Филипп Вандерхейден и монастырский библиотекарь, иеромонах Антоний Ламбрехтс.

Отцы Филипп и Антоний ответили на вопросы корреспондента "Благовест-инфо".

– Дорогие отцы Филипп и Антоний, монастырь в Шевтони хорошо известен в России. Тем не менее, я попрошу вас вкратце напомнить нашим читателям историю вашей обители.

О. Антоний Ламбрехтс: – Наш монастырь был основан в 1925 году бенедиктинским монахом Ламбером Бодуэном (1873-1960). Сначала он был епархиальным священником, окормлял рабочих. Привлеченный красотой монастырских богослужений, он поступил в бенедиктинский орден, где еще больше осознал богатство литургической жизни бенедиктинцев в частности и Католической Церкви вообще. Вскоре дон Ламбер понял, что должен поделиться этим богатством с другими верующими.

Дело в том, что к началу ХХ века участие мирян в богослужениях носило на Западе очень поверхностный характер. Можно сказать, месса страдала своего рода "аритмией": пока священник читал евхаристические молитвы, миряне читали свои собственные молитвы и медитировали.

Дон Ламбер Бодуэн понял, что для выхода из этого кризиса нужно обратиться к святоотеческим истокам. В 1909 году, вскоре после поступления в бенедиктинский монастырь в Лувене, он основал Литургическое движение. Его целью было не осуществить какие-то богослужебные реформы, а донести до простых прихожан богатство богослужения, восходящего своими корнями к Святым отцам.

И, надо сказать, его идеи привлекли огромное количество верующих.

В 1920-е годы Ламбер Бодуэн познакомился с русскими эмигрантами и понял, что на католическом Западе практически ничего не знают о благочестии, богословии и богослужении Православной Церкви. Он также понял, что для того, чтобы понять православие, нужно понять его богослужение. Но адекватно понять богослужение можно только через участие в нем.

И тогда он захотел создать монастырь, который стал бы местом встречи католиков и православных, где они могли бы делиться друг с другом сокровищами своей духовности и, в частности, литургической жизни.

Лучше узнав друг друга, полагал дон Ламбер Бодуэн, католики и православные смогут постепенно понять, в чем истинные причины их разделения, и преодолеть их.

В конце 1925 г. он основал такую обитель в Амэ-сюр-Мёз, недалеко от Льежа. Это был очень скромный и бедный монастырь, но дон Ламбер смог привлечь сюда многих людей. Вскоре после основания монастыря он начал издавать журнал "Иреникон", посвященный богословским проблемам, существующим между Католической и другими Церквами. Это журнал выходит по сей день.

– Известно, что жизнь дона Ламбера Бодуэна была непроста. Насколько я знаю, он столкнулся с непониманием со стороны многих собратьев и даже подвергся наказанию...

О. А.Л.: – Поначалу инициативы Ламбера Бодуэна были с симпатией встречены в Риме. Сам Папа Пий XI написал письмо генералу бенедиктинского ордена, в котором поддержал дона Ламбера. Окрыленный успехом, Бодуэн планировал открыть монастыри, подобные Амэ-сюр-Мёз, и в других странах.

Но в то же самое время ряд прелатов в Риме отнеслись к делу Ламбера Бодуэна резко негативно. В первую очередь, речь идет о епископе Мишеле д’Эрбиньи. Этот прелат, часть идей которого нельзя назвать иначе как авантюристическими, хотел созидать Католическую Церковь на руинах Православной, подвергшейся жесточайшим гонениям в России. И для этих целей он хотел использовать наш монастырь.

О. Филипп Вандерхейден: – Дон Ламбер с самого начала отказался участвовать в этой деятельности. И вся братия поддержала его.

О. А.Л.: – Надо отметить, что в конце 20-х Пий XI издал энциклику "Mortalium Animos", в которой запрещал католикам участие в экуменическом движении. Это глубоко разочаровало многих монахов обители Амэ, и некоторые из них перешли в православие. Это, в частности, о. Лев Жиле и Давид Бальфур, бывший личный секретарь Ламбера Бодуэна. Разумеется, эти переходы также нанесли удар по позициям дона Ламбера.

О. Ф.В.: – Нужно назвать еще одну причину опалы Ламбера Бодуэна. Он был близок к выдающемуся бельгийскому иерарху кардиналу Мерсье, архиепископу Малинск-Брюссельскому и помогал ему в организации в городе Малин англикано-католической конференции. По поручению Мерсье дон Ламбер написал резолюцию этой конференции, в которой шла речь об "объединении без поглощения" с Англиканской Церковью.

О. А.Л. – Да, дон Ламбер предлагал создать особый "англиканский патриархат", в котором сохранялись бы все обряды и традиции англиканства.

О. Ф.В: – Этот текст вызвал громкие протесты со стороны английских католиков: им, сохранявшим верность Римской Церкви, несмотря на гонения властей Британии, показалось, что их предают.

Вскоре стало известно, что автор спорного документа – Ламбер Бодуэн. Пока был жив обладавший огромным авторитетом кардинал Мерсье, дон Ламбер и его община оставались под его защитой. Но в начале 1926 Мерсье скончался...

О. А.Л.: В конце 20-х дон Ламбер был обвинен в просчетах в экономической деятельности монастыря, и он был вынужден оставить аббатство и переехать во Францию, где он жил с 1931 по 1951 год.

Хотя в течение двух лет он находился буквально "под арестом" в одном из монастырей, следует отметить, что он никогда не подвергался запрещению в служении, поскольку для этого не было никаких оснований.

Ламбер Бодуэн смог воспользоваться "ссылкой" во Францию для распространения своих идей – о его общине узнали за пределами Бельгии.

Дон Ламбер приобрел новых друзей из числа православных, в том числе среди преподавателей знаменитого Свято-Сергиевского института в Париже. Многие из них стали авторами "Иреникона". А после Второй мировой войны Ламбер Бодуэн неоднократно участвовал в конференциях Свято-Сергиевского института.

Тем временем в монастырь был назначен новый приор, о. Теодор Бельпер. До поступления в монастырь это уроженец Антверпена был ученым – физиком и математиком. Некоторое время он прожил на горе Афон и хорошо знал Православную Церковь. На посту аббата он придерживался более дипломатичной линии, чем его предшественник, и сохранил обитель.

В 1951 кардинал Тиссеран разрешил Ламберу Бодуэну вернуться в свою общину, которая в 1939 переехала из Амэ-сюр-Мёз в Шевтонь.

– Расскажите, пожалуйста, о контактах Шевтонского монастыря с православными в России.

О. А.Л.: Поначалу контакты нашего монастыря с русским православием ограничивались средой эмиграции. Но в начале 1960-х произошли два знаменательных события: главой ОВЦС был назначен митрополит Никодим (Ротов), а епископом Брюссельским – Василий (Кривошеин). С этих пор у нас начались активные контакты с представителями РПЦ, приезжавшими в Бельгию.

Дело в том, что о. Василия Кривошеина в нашей общине знали очень давно – практически со времени основания монастыря. Ведь наши монахи часто бывали на Афоне, а о. Василий, в то время молодой монах, в этой время жил на Святой Горе.

Приехав в Бельгию, он сохранил с нами связь. И когда из России в Бельгию приезжали архиереи, он всегда вез их в Шевтонь. Так, мы познакомились с богословами из Ленинградской духовной академии, митрополит Никодим служил у нас в монастыре. В 70-е годы он смог пригласить наших братьев в Россию – тогда они побывали в Ленинградских духовных школах, Псково-Печерском монастыре, в Москве.

Ну а с 1988 – года 1000-летия крещения Руси – контактов между Шевтонью и верующими в России стало еще больше. К нам в гости стали приезжать не только официальные делегации, но и простые священнослужители и миряне.

– Поддерживаете ли вы связи с другими поместными Церквами?

О. Ф.В.: – Конечно, наши контакты с православием не ограничиваются Русской Церковью: у нас братские связи с другими Церквами – Греческой, Грузинской, Румынской. В свое время нашим гостем был Патриарх Румынский Юстиниан.

О. А.Л.: – Мы дружим и с представителями древних восточных Церквей – Коптской и Армянской. Наши монахи изучают историю, богословие и литургику Коптской и Армянской Церквей, у нас даже есть серьезный специалист по Эфиопской Церкви. Но мы не служим по этим обрядам, а только по византийскому (не считая латинского).

– Сколько братьев сегодня в монастыре?

О.Ф.В.: – У нас очень интернациональная община – 26 монахов из 10 стран. Причем они происходят не только из традиционно христианских Европы и Северной Америки – есть один японец и один уроженец ЮАР.

Хочу особо подчеркнуть, что монастырь называется "Приорат единства Церквей". И наша главная цель – молиться о единстве Церквей. Двумя другими средствами, с помощью которых мы стараемся способствовать единению, являются наш журнал "Иреникон" и то гостеприимство, которое мы оказываем христианам из Восточных Церквей.

– На каком языке совершаются богослужения?

О. А.Л.: – Еще со времен дона Ламбера Бодуэна мы чаще всего служим по-церковнославянски и используем типикон Русской Православной Церкви. В 20-е годы это было обусловлено тем, что дон Ламбер хотел сугубо молиться о гонимой Русской Церкви, но эта традиция сохранилась и по сей день.

Мы служим и на других языках. Например, четыре раза в месяц Божественная литургия совершается по-гречески.

И конечно, когда к нам приезжают паломники из разных стран Европы, мы служим для них на их родных языках: французском, голландском, немецком.

О. Ф.В.: – Мы также служим по латинскому обряду. У нас есть два храма – латинский и византийский, и по будням службы совершаются параллельно в них обоих. А по большим праздникам мы собираемся в церкви восточного обряда.

Все наши послушники – даже если они принадлежат к латинскому обряду – изучают церковнославянский язык. Во время византийских служб они поют на клиросе.

Хочу отметить, что все мы, будучи латинского, западного происхождения, искренне стремимся к сближению с Восточной Церковью.

Присутствие в нашем монастыре византийского духа дало нам очень много, мы многому научились.

И мы хотим передать католикам и протестантам, приезжающим в нашу обитель, богатство и величие духовной и литургической традиции Православной Церкви.

– В последнее время в католическом мире много говорят о возвращении к Тридентской мессе. Что вы думаете об этом?

О. А.Л.: – Я думаю, что будущее Церкви заключается не в возврате к архаичным формам богослужения. Можно вдохновляться истоками богослужения, восходящими к Святым отцам, но не стоит возвращаться к некоей застывшей форме.

Сторонники средневековых обрядов в Католической Церкви напоминают мне русских старообрядцев. Надо понять, что реформы имели свой положительный смысл – и реформы Никона в XVII веке, и реформы II Ватикана. Ведь речь идет не только о частичном изменении обряда, но и об экклезиологической концепции. Конечно, реформы 1960-х привели к ряду злоупотреблений, и "латинское старообрядчество" стало реакцией на эти злоупотребления.

Но критики забывают, что реформы II Ватикана в огромной степени обогатили Церковь. Возьмем хотя бы лекционарий Католической Церкви – насколько богаче он стал после II Ватикана. Сегодня он распределен на три года, что позволяет верующим услышать за богослужением все основные тексты Библии. А до соборных реформ каждый год читалось одно и то же...

– Дорогие отцы, расскажите, пожалуйста, о себе, о вашем пути к монашеству. К восточному монашеству.

О. Ф.В.: – Я родился в 1941 году в Бельгии, в 19 лет поступил в монастырь норбертинцев в Тонгерло – то самый, в братии которого состоял знаменитый о. Веренфрид ван Страатен, основатель фонда "Помощь Церкви в нужде". Орденское начальство направило меня окормлять католическую общину в Гамбург. Католики в то время составляли всего 5% населения этого 2-х-миллионного города (абсолютное большинство составляли протестанты).

Там я познакомился с восточными христианами – как греко-католиками, так и православными: сербами, украинцами. Там я впервые прикоснулся к духовному богатству Востока. Я познакомился с сербским епископом Лаврентием, побывал по его приглашению в Сербии.

В 1980-м я вернулся в Бельгию и год спустя перешел в бенедиктинский орден. К тому времени я уже знал о Шевтони и решил поступить в этот монастырь. Будучи монахом "со стажем", я снова стал послушником, потом – полноправным членом братии, а в1997-м стал аббатом.

О. А.Л.: – Я родился в 1955 году в Бельгии. Изучал в университете германскую и славянскую филологию. Еще в юности полюбил русскую литературу, в 15 лет впервые прочитав Достоевского и Толстого. Меня сразу привлек мир "Братьев Карамазовых" – можно сказать, это роман стал моим первым контактом с Православной Церковью.

О Шевтони я узнал от своего брата, который, видя мой интерес к восточно-христианской духовности, посоветовал мне туда съездить. Продолжая учебу в университете, я три года посещал этот монастырь, и вот однажды понял, что если я останусь тут, это будет приятно Богу. Я хотел быть просто монахом, чтобы просто молиться.

В 23 года я поступил в Шевтонь послушником, после двух лет новициата, в 1980, принял монашество и был отправлен изучить богословие в Грецию, год учился в Салониках. Но потом я понял, что прежде чем изучать православное богословие, надо познакомиться с католическим, и продолжил учебу в католических университетах. Три года я учился в Бельгии и еще два – в Восточном институте в Риме.

Итого я был студентом одиннадцать лет.

Вернувшись в Шевтонь, я стал работать в редакции "Иреникона". Почти десять лет я вел хронику православной Церкви. И при этом продолжал изучать историю русской духовности – в частности, историю Оптиной пустыни.

А в 1988 я стал библиотекарем.

У нас очень богатая библиотека. Лучшая в Бельгии по православию. Она насчитывает 200 000 томов.

– Что в России удалось вам посетить за время этого визит?

-О. Ф.В. и О. А.Л.: – Мы хотели бы выразить особую благодарность приглашающей стороне – в первую очередь главе ОВЦС митрополиту Илариону. Нельзя не упомянуть и секретаря митрополита, священника Димитрия Агеева, который в свое время целый год жил в нашем монастыре, изучая французский язык – во время визита он постоянно находился рядом с нами. Мы очень рады, что ответственным за межхристианские связи в ОВЦС назначен еще один наш добрый знакомый – о. Димитрий Сизоненко, которого мы знаем около двадцати лет.

За десять дней, что мы провели в России, мы побывали в Троице-Сергиевой лавре, Оптиной пустыни, Ново-Голутвином и Старо-Голутвином монастырях в Коломне, в Николо-Угрешском, Новодевичьем, Даниловском, Донском монастырях. Посетили Московскую духовную академию, Синодальную библиотеку, Свято-Тихоновский университет. Мы имели возможность молиться в Бутово – месте мученической кончины тысяч христиан, как православных, так и католиков.

Мы имели возможность встретиться с Патриархом Кириллом (он вспоминал, как был в нашем монастыре около 40 лет назад, будучи молодым архимандритом), с митрополитом Иларионом. Мы также приняли участие в конференции, посвященной русскому монашеству, которая прошла в Общецерковной аспирантуре.