Судебный процесс над организаторами выставки "Запретное искусство – 2006"

А. БЕЛЬКЕВИЧ – У нас на телефонной линии отец Владимир Вигилянский – руководитель пресс-службы Московской патриархии. Добрый день.

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Добрый день.

А. БЕЛЬКЕВИЧ – Поясните мотивы вашего заявления. Вы говорите, то стоит отнестись к ним снисходительно.

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Я согласен с некоторыми участниками процесса, которые говорили о том, что церковь отделена от государства, это записано в нашей Конституции. Поэтому я не выступаю от имени церкви в данном случае, и не пытаюсь каким-то образом повлиять на судебные власти. От имени церкви, не от имени какой-то организации хотел высказать свое собственное мнение как гражданина, как человека, который недалек от этих всех предметов и искусства, я когда-то работал в институте искусствознания. Поэтому я высказал свое частное мнение и у меня есть какие-то соображения. Если вы зададите мне какие-то вопросы наводящие, я готов на них ответить.

А. САМСОНОВА – Главный вопрос все-таки – вы лично не видите ничего оскорбительного для себя как человека верующего в этой выставке?

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Я конечно вижу.

А. САМСОНОВА – Но могут ли такие выставки проводиться?

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Я считаю, что если там есть какие-то предметы, мне трудно назвать их искусством, оскорбляющие чувства верующих, то в первую очередь нужно спросить у самих верующих людей, оскорбляет это их чувства или нет. Так же как мы должны узнавать, оскорбляет ли национальные чувства, многие антисемиты например, считают, что они не антисемиты, не оскорбляют евреев. Но оскорбляют..., мы таких примеров знаем огромное количество. Поэтому если есть такие законы, мы все время стремимся к правовому государству, отделение суда тоже от государства, поэтому мне очень странно обращение художников к президенту. Я думаю, что президент должен быть далек от судебной власти. Они могут высказывать свое мнение, но довольно странно высказывать..., то есть простите, президента о каком-то снисхождении.

А. БЕЛЬКЕВИЧ – Но вы говорили, что высказываете свое личное мнение, несмотря на то, что вы официальный представитель московской патриархии. Но, тем не менее, пусть так. Вы верующий человек, вы сказали, что вас это оскорбляет. Ваше мнение, три года это много, это слишком суровый приговор, который просит прокуратура? Так?

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Нет, я считаю, что такой приговор очень жесткий и очень жестокий. И готов обосновать свое мнение. Во-первых, я считаю, что вина Ерофеева и Самодурова разная, и довольно странно их объединять, Самодуров не раз высказывался, что это вызов РПЦ, он видел в этом не предметы искусства, а некую идеологическую составляющую этих произведений, и его целеполагание, его мотивировка участия в этой выставке одна, у Ерофеева совершенно другая. Пусть тоже мне кажется ошибочная, но, тем не менее, целеполагание его было совершенно другим. Поэтому я бы их развел в оценках их деятельности. Это первое. Второе, конечно это проблема, является ли это предметами искусства или нет. Здесь я готов поспорить с этим, потому что если так расширительно понимать эти предметы, которые называются произведениями искусства, тогда плакат, из-за которого пострадала Татьяна Сапунова на Киевском шоссе, антисемитского содержания, тоже можно было бы назвать предметом искусства, перформансом и так далее. И, защищая эти предметы, как искусство, по логике мы должны защищать и тот омерзительный плакат, который был на Киевском шоссе.

А. САМСОНОВА – Сама она его при этом не называла предметом искусства.

А. БЕЛЬКЕВИЧ – Но все-таки, если вернуться к приговору. Уходите от ответа. Вы сказали, что три года слишком сурово. Вы что предлагаете?

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Я считаю, что ограничение свободы для этих людей за их преступление безусловно...

А. БЕЛЬКЕВИЧ – Надо оштрафовать, условный срок?

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Наверное. Я человек не связанный, я не понимаю и не знаю судопроизводство, не понимаю, что это за статья. Но, тем не менее, ограничение свободы для людей даже в их какой-то противоправной деятельности считаю, что это слишком было бы жестко и жестоко.

А. САМСОНОВА – Отец Владимир, поскольку мы говорим сейчас о церкви, отделенной от государства, то для нас она является институтом, сродни например, институту образования. В чем разница между картинами, которые несерьезно относятся к ценностям церкви, от картин, которые несерьезно относятся к ценностям образования. Или любые картины, высмеивающие те или иные институты, авторов и кураторов таких выставок нужно преследовать по закону?

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – В статье, по которой их судят, говорится о возбуждении вражды и оскорблении религиозных или национальных чувств. Конечно религиозные и национальные чувства самые острые для любого общества. И во многих государствах, которые мы считаем демократическими, осуждаются люди. Неприлично оскорблять человека за его национальность или за его религиозную принадлежность. Это неприлично. Если мы хотим жить в приличном обществе, то общество должно себя защищать и не допускать подобного рода акций. Пока мы свободны только до той степени, пока мы не влияем или не ограничиваем свободу других людей. Это нормально для общества. Вот такие высказывания, которые делает Самодуров, это просто хулиганство самое настоящее. И мы знаем случаи в Израиле, как пострадали люди, родители девочки, которая выставила карикатуру на Мухаммеда на витрине их магазина. В государстве их осудили, посадили в тюрьму. И это нормально для общества, общество должно защищать себя о того, чтобы не было розни внутри страны, чтобы... не поднимали оружие и не оскорбляли друг друга. Это была провокация самая настоящая. Поэтому я считаю, что их в разной степени, абсолютно Самодурова и Ерофеева, но, тем не менее, их вина для меня безусловна.

А. САМСОНОВА – Еще один вопрос от нашей слушательницы Екатерины, она признается, что она воцерковленный человек. Насколько с точки зрения православных ценностей допустимо, чтобы представители церкви требовали или просили, чтобы тому или иному человеку был назначен тот или иной приговор. И как православная церковь смотрит на это, возможно ли требование о том или ином приговоре?

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Что значит православная церковь. Мы отделены от государства, от общества. Каждый из нас гражданин, который участвует в строительстве этого общества, и даже государства. Мы ходим на выборы, и мы хотим создать гражданское общество. Каждый в отдельности человек. Высказывание отдельных деятелей... относительно тех или иных событий это их личное гражданское дело и дело их совести. Поэтому не нужно тут обобщать и говорить о том, что церковь наша не выступает с какими-то заявлениями, связанными с изменением ни государственного строя, ни общественных или государственных институтов. И так далее. Поэтому бывают разные люди и совершенно по-разному могут что-то требовать. Одни требовать за это преступление и противоправные действия какой-то приговор. Мое мнение, лично мое мнение, я считаю, что это очень жестко, что здесь нужно оказать милосердие, снисходительность. И осуждение в ограничении их свободы было бы вредным для нашего общества возбуждать... правильные для нашего общества процессы.

А. БЕЛЬКЕВИЧ – Вы знаете, я вас слушаю и также читаю то, что информационные агентства сообщают. Складывается такое впечатление, что внутри православной церкви есть довольно разные, если ни противоречивые мнения по этому поводу. В частности я процитирую агентство Интерфакс, которое передает слова главы синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами протоирея Дмитрия Смирнова. Он говорит, что считает оправданным требования прокуратуры приговорить организаторов выставки к трем годам колонии-поселения. Он говорит, это же не тюрьма, это типа ссылки, есть и состав преступления, и событие, и статья, пусть едут себе на здоровье, раз не понимают.

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Действительно люди разные. И по-разному, я очень уважаю и очень хорошо отношусь к Дмитрию Смирнову. Надеюсь на взаимное уважение. И, тем не менее, у нас могут быть разные мнения относительно одних и тех же ситуаций и процессов. Так что ничего в этом такого, мы не какая-то военная организация, где мы поднимаем под козырек и говорим одно и то же.

А. САМСОНОВА – Последний вопрос. Где граница допустимого. Представители культурного сообщества, художественного говорят, что это была выставка не для широкой публики, а это было узкое субкультурное явление. И все-таки могут ли люди позволить себе сегодня такие выставки, творчество, которое затрагивает сюжеты, может быть библейские или на них может претендовать только церковь, их могут показывать только в определенном ключе.

А. БЕЛЬКЕВИЧ – В неканоническом понимании.

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Одно из определений пошлости это низведение высокого в профанный мир, в низкое. Делать из святого или святости, грязнить его это и есть пошлость. Это относится к таким чувствам как любовь или дружба, или семья, все что угодно.

А. САМСОНОВА – Но это одно из проявлений постмодерна, в котором мы с вами живем сейчас.

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Это как-то оправдывает, вы считаете, что раз мы живем в обществе или период постмодерна, значит нам все абсолютно позволено? Нет, царствует пошлость, везде: на телеэкранах, в музыке, эстраде, в том числе и в художественном мире. И у нас и существует определенная какая-то цензура, то цензура пошлости, в которой не допускается ничего высокого. И поэтому границы эти, если это оскорбляет чувства людей, то мы должны чутко прислушиваться к этому. Смеяться над человеком, который поклоняется деревянным каким-то божкам где-то в Африке, племенах это низко. Это неприлично, понимаете. Вот это и есть граница. Я абсолютно свободный человек и могу слушать Баха у себя дома. Но если я открою окно и я не буду давать спать другим людям этим Бахом, то это неприлично. Это и есть граница позволенного или недозволенного. Понимаете. А здесь именно оскорблялось, я могу специально говорить по поводу тех или иных предметов, выставленных на этой выставке, оскорблялись очень высокие вещи для каждого верующего человека. Очень высокие. Поэтому ну что об этом говорить. Я это искусством не называю, называю хулиганством самым настоящим. Так же как громко поставленный Моцарт ночью в три часа ночи это хулиганство. К Моцарту это не имеет никакого отношения.

А. САМСОНОВА – Таким образом получается, что церковь воспринимает классическое искусство и искусство 19 века и все, что началось после какого года, считается уже неприемлемым с вашей точки зрения.

В. ВИГИЛЯНСКИЙ – Да ничего подобного. Я служу в Храме мученицы Татьяны, в котором прошла выставка современного искусства, как вы говорите постмодернистского периода. И там не было оскорбления религиозного чувства. Была попытка диалога современным искусством на церковной площадке. Так что эти границы вполне приемлемы и установлены обществом, каждый человек их знает.

А. БЕЛЬКЕВИЧ – То есть дело не в стилистике, дело в содержании. Спасибо. Владимир Вигилянский – руководитель пресс-службы Московской патриархии был у нас в эфире.