Мечтать не вредно?

"Перестань витать в облаках!", "Спустись с небес на землю!", "Сними розовые очки, на мечтах далеко не уедешь!" – эти бесконечные прось­бы я слышала с детства. Их повторяли на все лады родители и учителя в школе. В университете все радикально изменилось. "Отпусти свое воображение на волю, не бойся мечтать и выдумывать", – твердил мне преподаватель, читавший у нас курс на факультете "Литературное мастер­ство журналиста". Как далеко можно уехать на мечтах? В каком направле­нии? Вредно ли много мечтать? Я отправилась выяс­нять это у протоиерея Максима Козлова, настоятеля храма святой мученицы Татианы при МГУ им. Ломоно­сова.

Мечтатель в себе

– Сталкивались ли Вы с тем, что иногда меч­тательность бывает полезной? Одна моя по­друга-мечтательница начиталась английских романов, и у нее появилась мечта учиться в Великобритании. И она выиграла стипендию на обучение, учится сейчас в Лондоне. Ее меч­та привела ее к этому. Это же явная польза!

– Здесь, скорее, можно говорить о целеполагании. Мечта тоже была, но не только мечта. Одно дело, если бы она мечтала: "А хорошо бы мне в Англии оказаться!" – и ничего для этого не делала. Другое дело – когда высокая цель побуждает человека к тому, чтобы жизнь свою соответствующим образом строить. Сколько же труда нужно было на это положить! Дур­ная мечтательность приводит к пассивности, а добрая мечтательность, которую я назвал вы­соким целеполаганием, побуждает человека к усилию.

– Почему святые отцы считают мечтательность грехом?

– Мечтательность в двух случаях оказывает­ся препятствием и опасностью в нашей духов­ной жизни. Первое – это в молитвенной жизни, когда человек начинает фантазировать вместо того, чтобы вести разговор с Богом. Льюис очень резонно говорит в "Письмах Баламута" о том, что можно вместо Бога молиться тому, кого мы выдумали, в том числе – картинке, которую мы нарисовали в своем воображении. И этот выду­манный нами мечтательный, фантазийный об­раз будет замещать Единого Христа Спасителя. Вспомните "Детство" Горького. Алеша Пешков довольно точно заметил, что у бабушки и дедуш­ки было два разных Бога – добрый Бог бабушки, который всех за все всегда прощал, и строгий и жестокий Бог дедушки, который только всех на­казывал. Но ведь и тот, и другой были в какой-то степени выдуманы и не соответствовали тому, о чем мы знаем из Евангелия. Это первая опасная область мечтательности.

Вторая опасность связана с тем, что человек может уходить в мечту, закрываясь от принятия той жизни, которую ему Бог дает. Он переста­ет жить настоящим, теми людьми, которые его окружают, принятием тех жизненных обстоя­тельств, которые Бог дает, уходя в бесплодную мечтательность о том, что будет когда-нибудь или – еще хуже – что было бы, если бы... Если бы я женился не на той девушке, если бы я ро­дился не в то время, не в той стране, если бы у меня были другие друзья и другие способно­сти, если бы у меня были другие материальные ресурсы – тогда-то я бы уж... И это, конечно, бесплодное и пагубное для души времяпре­провождение.

– Мечтательность в духовной жизни. Где критерий, что все, уже заносит, пора остано­виться?

– – Можно применить евангельский критерий: по плодам их узнаете их. Если мне кажется, что я хорошо молюсь, но стук в дверь и просьба от близких вынести помойное ведро вводят меня в состояние гневного аффекта, то это иллюзия, а не молитва. Если дивная, светлая картина мира, созданная в моем воображении, пре­рванная необходимостью навестить больную бабушку, вызывает во мне либо уныние от того, что это нужно сделать, либо приступ ненависти к той самой бабушке, из-за которой я вынуж­ден прерваться, то это дурная вещь. Если из-за виртуального, фантазийного, мечтательного страдает ближний, это можно заметить, и не нужно быть гигантом духовной жизни, чтобы понять, что нам те, кого мы выдумали, дороже тех, кто есть.

– Вы отнесли к отрицательным свойствам мечтательности уход от реальной жизни. Но ведь в определенных ситуациях это тоже бы­вает полезно? Приведу пример: у меня есть подруга, талантливый дизайнер, женщина, которой за тридцать, всегда очень активная, приятная, но одинокая. И хотя она переживает, что одинока, тем не менее, она – источник по­зитива, никогда никакой депрессии. И как-то она призналась, что – да, ей не хватает второй половинки, но раз так сложились обстоятель­ства – она научилась жить, не впадая в уныние. Она замещает то, чего ей недостает в жизни, просмотром фильмов про красивую любовь. Да, мечтает об этом, подпитывается от героев, но от жизни не ухо­дит, не прячется за фильмами, а таким образом спасается от уныния или гре­хов пострашнее...

– Да, человек по-всякому может спа­саться от депрессии, от уныния. Иной вы­пьет – это ведь тоже способ ухода от дей­ствительности. Иной уйдет в мир хобби, и для него кактусы, марки или еще что-то будет такой лазейкой. Еще большее коли­чество людей сейчас бегут в виртуальный мир. По сути дела, ведь то, о чем Вы ска­зали, – это не столько мечта, сколько бегс­тво, хотя бы нена­долго, из тяжелого огорчающего мира в тот мир, где можно забыться.

Но как временное обезболивающее та­кие способы, навер­ное, могут быть при­менены и допустимы,

если они каким-то образом выручают людей. Они ведь не кардинальны, потому что, условно гово­ря, если мужа нет, к примеру, а годы идут – смот­ри не смотри фильмы про любовь, а квартира-то будет оставаться пустой. И разочарование, кото­рое придет, все равно будет, только более тяжким и более болезненным со временем. Что делать? В идеальном смысле сказать легко – только пусть не подумают читатели, что я становлюсь на котурн и даю им этот совет оттого, что сам сумел бы так поступить. В идеальном смысле мы знаем: для христианина нет конечного оди­ночества, нет конечного разочарования и, в общем-то, мы должны помнить о том, что есть жизнь вечная, ради которой мы созданы. И, мо­жет быть, самое главное, что в этой земной жиз­ни рядом с нами всегда есть Христос, которого мы склонны забывать.

И часто бывает так, что наша основная жизнь – с разочарованиями, болезнями, одиночеством – сама по себе, а Бог – где-то отдельно, как некая сфера, область, сектор.

"Бог мне прибежище и сила. В Тебе только серд­це мое упокоится", – пишет блаженный Августин. А мы часто не верим, что оно в Нем может упо­коиться. И что в Нем действительно разрешение наших проблем.

– А если человек – мечтатель именно по своей натуре? У него богатое воображение, не может он не мечтать. И всю жизнь наступает на одни и те же грабли, шишки набивает, но все равно продолжает наступать, потому что он таким родился, Господь ему дал такой дар – вот так все восторженно видеть сквозь розовые очки. Это данность от Бога, что такие люди большую часть времени проводят в мечтах?

– Мы твердо должны помнить, что нет вещей дурных по своей природе, а есть вещи дурные по своему употреблению – это слова препо­добного Максима Исповедника. Тем более это относится к свойствам человеческой личности. Каждый человек рождается со свойствами ха­рактера, которые могут быть обращены на бла­го или на зло. Более того: человек не должен пытаться сломать себя, в том смысле, чтобы превратиться в другого. Мягкий – в твердого, деятельный – – в созерцательного, созерца­тельный – в лидера и вождя. Сама по себе со­зерцательность – другое наименование того, что светским языком называется мечтательно­стью, – не есть нечто дурное.

Делание и созерцание возво­дят душу человека к Богу. Один идет путем волевого аскетиче­ского усилия. И через делание приходит к созерцанию. Под­линная молитва – тоже опыт созерцания. Поэтому не ломать себя нужно, не запрещать, а об­ращать на благо те черты харак­тера, натуры, личности, которые тебе Богом изначально даны.

Мечтатель в жизни

– Как Вы считаете, если че­ловек очень приземленный, скептик, может быть, в какой-то степени циничный, без во­ображения, без какой-либо мечты, – ему тяжелее живется в этом мире или, наоборот, он более приспособлен, чем че­ловек-мечтатель?

– В этом мире, может быть, ему живется и легче. Потому что кто не очаровывается, тот и не разочаровывается. Как ни крути, а человеку мечта­тельному свойственно имен­но приходить в это состояние очарования, за которым почти неизбежно то или иное разо­чарование последует. С дру­гой стороны, человеку жестко прагматичному непросто найти свое место в Церкви. Пережить ее опыт не как опыт человече­ской организации, потому что тут он очень скоро увидит мно­жество недостатков, и, соот­ветственно, реалистически это оценит: да, в обществе филателистов, может быть, даже интереснее и там все устроено луч­ше, а у иных сектантов еще лучше все устроено. Поэтому у каждого типа характера свои возмож­ности и свои опасности.

– В общем, получается, что мечтать – не вредно, главное – мечтать правильно...

– В некотором смысле, с какими-то ограни­чениями. Теперь о том, что "правильно". Я бы

заменил "мечтательность" другим словом – со­зерцание. Ведь у каждой вещи есть оборотная сторона. Та же самая деятельность может пре­вращаться в суетливость, своего рода растасканность на труды, даже положительные, цер­ковные, благотворительные, семейные, когда человеку сначала некогда голову к небу поднять, а потом и не хочется, а потом – и не можется. По­тому что он все время как белка в колесе, он все время чем-то занят. Нужно уметь остановиться. Нужно уметь побыть одному. Вот у митрополита Антония Сурожского есть целый ряд очень глу­боких рассуждений на эту тему: как трудно нам часто бывает остаться наедине с самими собой. Вот тут, казалось бы, опыт глубины души, опыт созерцания может возникнуть, но нам часто свойственно бежать от этого одиночества – к другим людям, к звонкам, к чтению, к компьютеру, к какому-то общению, просто к шумовой завесе.

Уметь вглядываться в себя – это бывает труд­но, потому что то, что можно увидеть в глубине самого себя, не всегда приятно. А иногда больно туда входить. И мы от этого убегаем. Один из пу­тей для правильного развития этой стороны на­шей личности – умение отсечь внешние раздра­жители и вот так побыть наедине с самим собой перед Богом, Даже наш обычный молитвослов говорит: "Перед молитвой побудь несколько ми­нут в тишине, встань перед иконами, пока душа твоя утишится". Это не просто дисциплинарные замечания. Нужно пересечь черту, до которой ты как личность разъят на рефлекторные реак­ции, на необходимость сделать это, подумать о том. Перед тем, как Богу начать молиться, нужно с самим собой сначала встретиться. И тогда это будет не дурная мечтательность, а состояние созерцания, которое человека ведет к встрече с Богом.

– Можно ли поставить знак равенства между воображением и мечтательностью?

– Думаю, нет. Воображение – это, в каком-то смысле, свойство образа и подобия в нас, то, что, среди прочего, отличает нас от тварей бессловесных. Вообра­жение – это неотъемлемая часть абстрактного мышления, не будь воображения, человек не смог бы заниматься теоретической математикой, физикой, вообще иметь понятие о том, что нельзя пощупать, нельзя конкретно представить. И в этом смысле человека без воображения нет. Есть воображение развитое, как и мускулатура, есть неразвитое. Мечтательность – это другое. Мы определили ее как позитив­ное полагание высокой цели или пассивный уход из жизни. Это уже некая особо развитая часть натуры, которую либо туда, либо сюда мы можем обратить. А во­ображение дано каждому чело­веку.

– Значит, человек с богато развитым воображением еще не обязательно мечтатель?

– Перельман, решивший тео­рему, которую не могли решить около века – мечтатель или нет? Сложно сказать. Но несомненно, что без очень развитого воображения решение этой задачи невозможно. То же самое, я думаю, – в таких областях, как архитектура. Изобразительное искусство. Нет воображения – не будет результата.

Мечтатель в семье

– Как уживаются в одной семье муж-скептик и жена-мечта­тельница?

– Я сейчас банальности буду го­ворить: скорее, трудно уживать­ся людям очень похожим, просто потому что скучно в какой-то мо­мент становится. Должно быть некое притягивание и отталки­вание для того, чтобы искра вы­секалась на протяжении долгого времени.

Два великих русских писателя: Толстой и Достоевский. По­жалуйста, очень развитое во­ображение, и не скажешь, что мечтательность отсутствовала. Две очень реалистические жен­щины рядом: Анна Григорьевна Достоевская и Софья Андреев­на Толстая. Очень реалистиче­ские, совершенно не склонные ни к фантазийноеTM, ни к уходу от практической реальности. У Достоевского счастливый брак, второй, но счастливый. И очень непростая и драматическая исто­рия Софьи Андреевны Толстой и вообще их брака, о котором мы знаем по ее дневникам, – когда две правды столкнулись и не сошлись, хотя она героически положила жизнь на служение творчеству своего мужа. Изначально ничто, никакой набор качеств не гарантирует семейного счастья или не обе­щает заранее крушения. В этом и риск, и счастье жизни, так, как нам дал ее Бог, – что ничто нельзя заранее сказать наверняка. Свобода в самом глубоком смысле слова, данная нам Богом, здесь сохраняется. И это – надежда.

– Есть у меня знакомая пара, собирающаяся пожениться. Парень говорит про себя: "У меня натура романтика, я мечтатель", – и действи­тельно постоянно в облаках витает, за него все девушке решать приходится. Что делать, если такой человек рядом? Его никак уже не пере­делать?

– Если говорить об устроении семейной жиз­ни, то надо очень твердо взвешивать, готовы ли мы такого человека рядом с собой потерпеть? Хватит ли нашей любви и терпения? В особен­ности если речь идет о том, что романтик – это юноша, а решение должна принимать более крепко стоящая на ногах девушка. Муж-мечта­тель (да такой, что нет особенной надежды на его исправление) – это очень большое испыта­ние для женщины, которой нужно приготовить­ся к тому, что вся или почти вся практическая составляющая жизни семьи будет на ней. И ре­шать – девушке. Вот недавно беседовал я с од­ной женщиной, муж которой – очень необычный человек. Несомненно, очень талантливый, знает множество языков, яркий преподаватель, но аб­солютно неприспособленный к этой жизни. Его обманывают, его нещадно эксплуатируют, не платя за его работу те деньги, которых он заслу­живает, и, как бывает в таких ситуациях, супруга от этого страдает. Вот я ей говорю: "Представь­те, что бы было, если бы Ваш муж сказал: "Нет, я не соглашусь на такое расписание, чтобы мне по паре ставили раз в три дня, чтобы я ездил по полтора часа, преподавал полтора часа и до дому добирался. Не буду я писать эту статью в сборник, потому что неизвестно, поставят ли ее и заплатят ли мне"". Сначала она загорелась: да, вот как было бы хорошо! А потом сказала: "А тогда бы это был не тот человек. А я полюбила своего мужа". Вот оно! И вот если полюбишь, примешь человека таким, какой он есть... Но принимай до конца, не пытайся сломать и пе­ределать. Что-то корректируй, конечно, не дай растечься кляксой, не дай, чтобы он, как улитка в ракушке, прятался. Но не переделывай, ведь ты его приняла когда-то именно таким. Неси та­ким, какой он есть.