"Дым на солнце облаком падает больным..." Куда только смотрит правительство?

Дорогие мои, как ваши дела?

Наши – не очень.

И беда не в том, что теперь каждый, покидая дом, знает, что чувствует курочка-гриль, когда на ней появляется корочка.

В последние дни по ночам в Москве особенно хорошо слышно, как стучат с той стороны Неба...

Жара, всё высохло, вечерами (иногда) грозовые бури, а с утра наползает торфяной дым, сквозь который можно смотреть на солнце, не щурясь.

Иеромонах Димитрий (Першин)

Иеромонах Димитрий (Першин)

Все вокруг ругают климат, кризис, экологию и правительство. И чем жарче на улице, тем громче мы бубним про себя: да что же это такое в конце концов? Куда катится мир? Куда только смотрит правительство? Вы нам тут ещё Сахару устройте! Скоро из-за вас нормальным людям и жить будет негде!

Не все, правда, замечают, что на "вы" они обращаются уже не к правительству, а к Небу, а сам этот бубнёж заглушает стук – тихий, но настойчивый – с той его стороны.

А затем наступает ночь. Внутренняя ругань стихает, суета отходит и приходят вопросы: а зачем я на этой земле? И зачем земля? И почему она горит в эту засуху с грозами? И человек слышит в ответ: чтобы хотя бы по ночам ты задумывался об этом.

А потом приходят мысли.

Ведь я меньше планктона в бесконечном звездном океане. Но я-то это понимаю, а океан вокруг меня нет. Значит, не Вселенная – моя родина. Не звезды дали мне ум и чувства. Всё ровно наоборот: как раз мои ум и чувства дают мне звезды. Я-то их вижу и "думку гадаю", а они меня – нет. Значит, я не просто звездная пыль, научившаяся мечтать. Во мне есть то, чего нет во Вселенной. Это я сам. И атомы повторяются, и молекулы повторяются, и законы природы везде одинаковы, а меня больше нигде нет и не будет.

Кроме того, я – свободен и способен любить, и знаю об этом. Миру атомов и молекул это не свойственно. Значит, я больше этого мира.

Таблица Мендеелева не знает элементов любви и свободы, разума и творчества. Не знает их и теория Эйнштейна, и квантовая механика, и генетика. Значит, всего меня нельзя объяснить на языке химии, физики и биологии. Моя мама – не анархия большого взрыва, и папа – не стакан первичного бульона с аминокислотами. Я не случаен в космической бесконечности.

Но откуда тогда в несвободном космосе эти семена свободы и любви, каждое из которых может прорасти наперекор всем космическим и биологическим ритмам Вселенной?

Кто мне дал меня самого? Не моё тело, не мои чувства, не мои мысли, а меня самого? Ведь, как писал Державин, "сам собой я быть не мог". Кому мне сказать спасибо за эти звезды и за себя самого, как я говорю спасибо маме за вкусно испеченный пирог? И наконец, кому мне сказать спасибо за мою маму и моих родных?

И тогда человек чуть-чуть, на самую щелочку, приоткрывает ту дверь, в которую стучится бездомное Небо. И пускает Небо жить к себе.

Ваш во Христе,

заключенный в Москву,

иеромонах Димитрий (Першин).

Г.Р.Державин. Ода "Бог"

О Ты, пространством бесконечный

Живый в движеньи вещества,

Теченьем времени превечный,

Без лиц, в Трех Лицах Божества!

Измерить океан глубокий,

Сочесть пески, лучи планет

Хотя и мог бы ум высокий, –

Тебе числа и меры нет!

Не могут духи просвещенны,

От света Твоего рожденны,

Исследовать судеб Твоих:

Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает,

В Твоем величьи исчезает,

Как в вечности прошедший миг.

Хаоса бытность довременну

Из бездн Ты вечности воззвал,

А вечность, прежде век рожденну,

В Себе Самом Ты основал:

Себя Собою составляя,

Собою из Себя сияя,

Ты Свет, откуда свет истек.

Создавый всё единым словом,

В твореньи простираясь новом,

Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!

Ты цепь существ в Себе вмещаешь,

Ее содержишь и живишь;

Конец с началом сопрягаешь

И смертию живот даришь.

Как искры сыплются, стремятся,

Так солнцы от Тебя родятся;

Как в мразный, ясный день зимой

Пылинки инея сверкают,

Вратятся, зыблются, сияют,

Так звезды в безднах под Тобой.

Светил возженных миллионы

В неизмеримости текут,

Твои они творят законы,

Лучи животворящи льют.

Но огненны сии лампады,

Иль рдяных кристалей громады,

Иль волн златых кипящий сонм,

Или горящие эфиры,

Иль вкупе все светящи миры –

Перед Тобой – как нощь пред днем.

Как капля, в море опущенна,

Вся твердь перед Тобой сия.

Но что мной зримая вселенна?

И что перед Тобою я?

В воздушном океане оном,

Миры умножа миллионом

Стократ других миров, – и то,

Когда дерзну сравнить с Тобою,

Лишь будет точкою одною:

А я перед Тобой – ничто.

Ничто! – Но Ты во мне сияешь

Величеством Твоих доброт;

Во мне Себя изображаешь,

Как солнце в малой капле вод.

Ничто! – Но жизнь я ощущаю,

Несытым некаким летаю

Всегда пареньем в высоты;

Тебя душа моя быть чает,

Вникает, мыслит, рассуждает:

Я есмь – конечно, есть и Ты!

Ты есть! – природы чин вещает,

Гласит мое мне сердце то,

Меня мой разум уверяет,

Ты есть – и я уж не ничто!

Частица целой я вселенной,

Поставлен, мнится мне, в почтенной

Средине естества я той,

Где кончил тварей Ты телесных,

Где начал Ты духов небесных

И цепь существ связал всех мной.

Я связь миров, повсюду сущих,

Я крайня степень вещества;

Я средоточие живущих,

Черта начальна Божества;

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

Я царь – я раб – я червь – я бог!

Но, будучи я столь чудесен,

Отколе происшел? – безвестен;

А сам собой я быть не мог.

Твое созданье я, Создатель!

Твоей премудрости я тварь,

Источник жизни, благ Податель,

Душа души моей и Царь!

Твоей то правде нужно было,

Чтоб смертну бездну преходило

Мое бессмертно бытие;

Чтоб дух мой в смертность облачился

И чтоб чрез смерть я возвратился,

Отец! – в бессмертие Твое.

Неизъяснимый, Непостижный!

Я знаю, что души моей

Воображении бессильны

И тени начертать Твоей;

Но если славословить должно,

То слабым смертным невозможно

Тебя ничем иным почтить,

Как им к Тебе лишь возвышаться,

В безмерной разности теряться

И благодарны слезы лить.

1784