Основание Александро-Невского монастыря Петром Великим и превращение его в центр духовной жизни Санкт-Петербурга

Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра – один из самых больших православных центров, куда сегодня стремятся многие паломники. История ее возникновения тесно связана с историей России, для многих лавра была символом победы, ведь не случайно место, где находится обитель, когда-то называлось "Виктори". Подробно о том, как монастырь был основан и как стал центром духовного просвещения, повествуется в статье доктора исторических наук М.В. Шкаровского.

Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра – одна из великих православных святынь России. Начало знаменитому монастырю в Санкт-Петербурге было положено императором Петром Великим через семь лет после основания города и за два года до перехода к нему столичных функций. Без православных храмов и монастырей – оплота веры и русской культуры – строящаяся столица не могла быть ни главным городом Российской империи, ни духовным центром.

Название – Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра – соединяет два имени: Пресвятой Троицы и святого великого князя Александра Невского. Закладка в устье Невы 16 (27) мая 1703 г. Санкт-Петербургской крепости пришлась на Троицу. Святой Александр Ярославич Невский, которому посвящен монастырь, родился 30 мая (дата условная, установленная по работам историков XVIII в.) 1219 или 1220 гг. в г. Переяславле (ныне Переяславле-Залесском). Он был сыном великого князя Ярослава Всеволодовича и внуком великого князя Всеволода Юрьевича Большое Гнездо, князем Новгородским (в 1236-1252 гг.), а с 1252 г. – великим князем Владимирским и уже в молодые годы прославился как защитник русских земель от завоевателей. За знаменитую победу 15 июля 1240 г. над шведами при впадении реки Ижоры в Неву князя прозвали Невским. 5 апреля 1242 г. он одержал победу над немецкими рыцарями в Ледовом побоище на Чудском озере. В дальнейшем князь успешно воевал с литовцами и отстаивал независимость Руси, ведя дипломатические переговоры с Золотой Ордой. Стараниями св. кн. Александра в столице Орды Сарае была устроена русская епархия. Возвращаясь из очередной поездки в Орду, князь тяжело заболел. Перед своей кончиной он принял иноческий постриг с именем Алексий, скончался в схиме 14 ноября 1263 г. в г. Городце, на Волге, и был погребен в соборном храме Богородице-Рождественского монастыря г. Владимира. С Куликовской битвой 1380 г. связано предание о чудесном видении князя, ставшего на помощь русичам в битве с татарами. Церковным Собором 1547 г. князь Александр был причислен к лику святых, в 1697 г. его мощи переложили в новую раку. Днем празднования св. Александра было установлено 23 ноября, день его погребения во Владимире.[i]

Несколько столетий святого князя почитали на Руси как защитника невских земель и небесного предстателя в борьбе против иноземных захватчиков, в том числе шведов, что имело особое значение в условиях Северной войны России со Швецией. Так как Петр, ведя эту войну, возвращал России древние новгородские земли, основание Александро-Невского монастыря на землях "отчич" и "дедич" имело не только церковное, но и политическое значение.

Согласно записи в журнале Петра Великого, государь в июле 1710 г. "осматривал места, где быть каким строениям, и над Невою рекою, при С.-Петербурге, на устье речки Черной усмотрел изрядное место, которое называлось Виктори, где указал строить монастырь во имя Св. Троицы и св. Александра Невского".[ii] Таким образом, место для будущего монастыря выбрал сам царь. Участок располагался на южных подступах к городу, на Шлиссельбургском тракте, вблизи излучины Невы, и занимал часть островка между Невой и Черной речкой. До Петра I дошли сведения "от старых купцов, которые еще со Швецией торговали", что и река Черная прежде звалась Викторой. Переведя название как "победа", историки напомнили царю предание, гласившее, что именно здесь св. кн. Александр Невский одержал свою победу над шведами. Правда из других исторических источников следовало, что знаменитое сражение происходило на берегах реки Ижоры. Однако эта местность не устроила Петра в качестве места для монастыря из-за своей отдаленности.[iii]

Кроме того, согласно одному из преданий, выбранное место было знаменито тем, что именно на нем перед Невской битвой русский воин Пелгусий увидел во сне святых князей Бориса и Глеба, которые сказали ему, что спешат на помощь "своему сроднику" Александру.[iv] И русские воины ощущали небесную помощь от начала и до победного конца сражения. К тому же по своим размерам и местоположению островок между Невой и Черной речкой очень подходил для задуманного строительства. Обитель задумывалась как городская, а сама новая столица должна была стать духовным центром страны, не уступавшим Москве.

Необычное для петровского царствования благочестивое деяние государя и посвящение новой обители св. Александру Невскому имело, несомненно, промыслительный характер. Святой князь воспринимался не только как защитник северных рубежей Отечества, одержавший неподалеку от новооснованного города одну из самых знаменитых своих побед, но и как подвижник благочестия, покровитель новой столицы и российской государственности – основы его политической и дипломатической деятельности были усвоены Московскими князьями, что содействовало собиранию русских земель вокруг Москвы. По замыслу Петра закладка монастыря на легендарном месте Невской битвы позволяла приобрести Петербургу небесного покровителя в лице св. Александра Невского, который будет таким же значимым для города, как св. Георгий Победоносец для Москвы.

С самого начала своего существования Александро-Невская обитель должна была занять положение первого из трех наиболее привилегированных монастырей России (наряду с Троице-Сергиевой и Киево-Печерской обителями). Согласно петровскому указу "две по всероссийской империи лавры, яко то Киево-Печерская и Троицкая Сергиевская, а также и Александро-Невский монастырь о своем первенстве имеют права. А что касается до бесчестия оных двух лавр, так же и Александро-Невского монастыря властем, то оных должен положить в равном один против другого градусе".[v]

20 февраля 1712 г. Петр I назначил настоятелем Александро-Невской обители, пока еще существовавшей лишь в проекте, настоятеля Хутынского монастыря Новгородской епархии архимандрита Феодосия (в миру Федора Михайловича Яновского), "дабы начинал на осмотренном месте строить монастырь". Отец Феодосий к тому моменту уже несколько лет служил в новой столице, с марта 1708 г. исполняя обязанности "духовного судьи" (администратора духовных дел столицы и ее округи). Царь ценил его талант администратора и доверил архимандриту судьбу своего детища. С 1712 г. должность администратора духовных дел в Санкт-Петербурге стала постоянной. При Александро-Невском монастыре в дальнейшем в помощь администратору была учреждена канцелярия, в которую входили два чиновника из светских, судьи и копиист. Но по существу все вопросы решались "по указу Его Царского Величества и по приказу Троицкого Александрова монастыря Невского архимандрита Феодосия".[vi]

На строительство Александро-Невской обители были выделены значительные средства: уже в 1712 г. к ней приписали богатый Валдайский Иверский Святоезерский монастырь. Доходы со всех его вотчин теперь отправлялись в Петербург. Кроме того, к Александро-Невскому монастырю изначально были приписаны земельные владения, составлявшие пять тысяч квадратных саженей на обоих берегах Невы, и имения в Олонецком крае.[vii]

Получив высочайшее разрешение, архимандрит Феодосий в присутствии государя водрузил на правом и левом берегах Черной речки два креста с надписью на первом кресте: "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, повелением Царского Пресветлаго Величества, на сем месте имеет созидатися Монастырь", а на втором: "Что сей крест образует, обонполный то сказует".[viii] Строительные работы по указу царя от 20 февраля 1712 г. начались на левом берегу Черной речки (после появления восточной части Обводного канала, разделившего реку на две части, эту ее часть назвали Монастыркой). Здесь 14 июня того же года была заложена первая деревянная церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы – квадратное здание, увенчанное барабаном со шпилем и крестом. Но дело осложнялось тем, что строить приходилось в незаселенном месте, а многолетние работы требовали большого количества рабочих рук. Поэтому отец Феодосий начал с того, что вызвал людей из приписанных к монастырю деревень.

Так поблизости от обители образовалось первое поселение – Подмонастырская слобода. Кроме того, срочно требовались подъездные пути. От Адмиралтейства к месту строения можно было добраться по Неве или вдоль невского берега. Но такое сообщение оказалось вдвое длиннее, чем прямой путь от города до монастыря. В результате отец Феодосии в 1712 г. начал прокладывать прямую дорогу, и уже через год "сия першпектива" была вчерне построена, превратившись впоследствии в главную улицу столицы – Невский проспект. Проезд по линии дороги через монастырский двор доходил до Черной речки, через которую в 1712 г. соорудили наплавной мост, переделанный через два года в подъемный.[ix]

25 марта 1713 г. на левом берегу реки Черной состоялось торжественное освящение Благовещенской церкви – первого храма обители (иконостас для нее был взят из Петропавловской церкви в крепости). Именно этот день принято считать датой возникновения Александро-Невского монастыря, или, как его называли в дореволюционном Петербурге "Александрова Храма". Так, в частности, освящение церкви, когда в монастыре была совершена первая литургия, крупнейший историк Лавры С.Г. Рункевич полагал "днем, с которого обитель должна считать начало своего бытия".[x]

К 1714 г. уже в основном были готовы шесть мазанковых келий, настоятельские палаты, здание монастырской канцелярии, обширный сад с оранжереями, хозяйственные службы и прочее "партикулярное строение".

Первый план зданий обители ("Генеральное каменное строение") составил в 1715 г. знаменитый швейцарский архитектор Доминико Трезини, "первый зодчий Петербурга" и строитель Петропавловского собора. Утверждая план, Петр I написал на нем: "Во имя Господне делать по сему". Об этом проекте можно судить по гравюре А.Ф. Зубова к "Панораме Петербурга" 1716 г. Главный вход в монастырь был задуман Трезини со стороны Невы. На берегу реки намечалось устроить пристань, от которой должна была начинаться широкая аллея, ведущая к Троицкому собору, увенчанному высокой колокольней и шпилем, подобным Петропавловскому. По обе стороны собора уступами по три располагались монастырские корпуса, Вдоль них, со стороны Невы намечалось создание партерного сада с цветниками и фонтанами.[xi] Алексадро-Невскому монастырю по грандиозности следовало превзойти Троице-Сергиеву Лавру, бывшую духовным центром Московской Руси. Однако в дальнейшем была частично реализована только восточная линия корпусов первоначального плана. С 1716 г., по поручению царя, делами Алексадро-Невскому монастыря ведал ближайший сподвижник Петра первый губернатор Петербурга князь Александр Данилович Меньшиков.[xii]

Д. Трезини принял руководство строительством обители 28 апреля 1717 г. По его проекту 21 июля того же года началось возведение двухэтажной каменной церкви Благовещения Пресвятой Богородицы в северо-восточном углу монастырского каре, ныне старейшего по времени освящения сохранившегося храма Петербурга. В 1717 г. уже существовали пекарни, кузницы, строились канцелярия, съезжий двор. В 1716 г. было основано старейшее кладбище монастыря – Лазаревское. В июле-августе 1717 г. вблизи алтаря деревянного Благовещенского храма возвели небольшую каменную церковь ("палатку") Воскрешения праведного Лазаря для погребения в ней царевны Наталии Алексеевны. Сестра Петра I скончалась 18 июля 1716 г. в день памяти св. Лазаря, но тело ее оставалось, по повелению царя, не погребенным до его возвращения из продолжавшегося больше года заграничного путешествия. Петр вернулся 10 октября 1717 г. Освящение Лазаревской церкви состоялось, вероятно, 17 октября, в празднование перенесения мощей прав. Лазаря. 23 декабря 1718 г., в склепе Лазаревской церкви похоронили придворного медика Р. Арескина, а 26 апреля 1719 г. в нем был погребен младенец царевич Петр Петрович, смерть которого потрясла царя, лишившегося сына-наследника. В деревянной Благовещенской церкви происходили погребения некоторых выдающихся деятелей петровского времени: в 1714 г. – П. Ушакова, в 1718 г. – А.М. Головина и, возможно, Ф.Ю. Ромодановского, в 1720 г. – А.А. Вейде и Я.Ф. Долгорукова.[xiii]

10 апреля 1719 г. на почетном месте, справа от входа в Благовещенскую церковь был похоронен один из ближайших сподвижников Петра Великого, герой Северной войны фельдмаршал граф Борис Петрович Шереметев. Граф завещал, чтобы его похоронили в Киево-Печерской Лавре, но по личному указу Петра, прах его друга был погребен в Александро-Невском монастыре. При захоронении фельдмаршала к церкви пристроили особый притвор, в то время в ней находились парсуны (портреты) самого Б.П. Шереметева, генерала А.А. Вейде и полковника Преображенского полка А.М. Головина.[xiv]

Здание каменной Благовещенской церкви было подведено под кровлю в 1719 г., но отдельные работы продолжались еще три года, 18 июля 1722 г. на церковь был поднят крест. Незадолго до освящения в Благовещенской церкви, перед алтарем, произошло погребение вдовствующей царицы Прасковьи Федоровны, жены брата Петра I царя Иоанна V, скончавшейся 13 октября 1723 г. В том же году у солеи были перезахоронены из Лазаревской усыпальницы царевна Наталья Алексеевна и царевич Петр Петрович. Таким образом, Благовещенская церковь во времена Петра I служила для погребения его ближайших родственников и, возможно, должна была стать императорской усыпальницей.

Через два года после окончания Северной войны, 29 мая 1723 г., Петр I посетил Александро-Невский монастырь и распорядился перенести туда мощи святого князя. 30 июня 1723 г. Святейший Синод постановил совершить перенесение мощей св. Александра Невского из Владимира в Петербург. За всю историю Православия Русская Церковь только однажды знала подобное: при Патриархе Никоне из Соловецкого монастыря в Москву доставили останки митрополита Филиппа. Ковчег с мощами св. Александра Невского вынесли с великими почестями из Владимира 11 августа 1723 г. Весь путь святыню, которую несли на руках 150 человек, сопровождал настоятель Богородице-Рождественского монастыря архимандрит Сергий. 17 августа мощи были встречены в Москве, далее 9 сентября на судне из Боровичей вывезены на озеро Ильмень, к Новгороду, встречены епископом Иоакимом в Юрьевском, а затем в Антониевом монастырях, и по Волхову отправлены до Ладоги. На всем пути следования толпы народа стремились поклониться святыне, служились молебны. Царь решил приурочить церковное торжество к светскому – дню заключения Ништадтского мирного договора между Россией и побежденной Швецией (30 августа 1721 г.). Поэтому он повелел почти на год поставить ковчег с мощами в Благовещенском соборе Шлиссельбургской крепости.[xv]

Наконец, 30 августа 1724 г. состоялся последний этап перенесения святыни в Петербург. В Усть-Ижоре процессию встречал царь. Затем к ней присоединились галеры свиты во главе с "ботиком Петра Великого" – родоначальником русского флота. Сам Петр встал у руля галеры, на которую был возложен ковчег с мощами. С берега Невы священную ношу государь, сановники и духовенство крестным ходом перенесли в монастырь. Члены Святейшего Синода во главе с Новгородским архиепископом Феодосием встретили крестный ход у ворот обители. Петр I сам внес в мощи святого князя в верхний храм Благовещенской церкви, освященный в тот же день во имя св. Александра Невского. Здесь мощи князя покоились до 1790 г. (открывать его гробницу запрещалось). Так Петр I подвел итог многовековой борьбы за выход в Балтийское море. Заключительным аккордом прозвучало повеление государя: отныне и во веки веков считать 30 августа днем памяти святого благоверного князя Александра Невского, "вместо прежде бывшей этому святому ноября 23-го числа службе".[xvi]

Восприятию святого, прежде всего как воина-покровителя российских правителей, содействовало распоряжение Синода от 15 июня 1724 г. "благоверного великого князя Александра Невского в монашеской персоне никому отнюдь не писать, а писать тот святой образ в одеждах великокняжеских". Таким образом, в титул святого также было добавлено слово "великий". В 1725 г. архимандрит Гавриил (Бужинский) составил службу на день перенесения мощей, празднование св. кн. Александра Невского в ней совмещалось с благодарением Богу в день заключения мира со Швецией.[xvii]

В 1718 г. Д. Трезини отошел от руководства строительством зданий обители. Его помощниками были: с 1718 г. – – Х. Конрат, а с 1720 г. – прусский архитектор Леонард Теодор Швертфегер (Швердфегер). Достраивал Благовещенскую церковь в основном Л.Т. Швертфегер. Как уже отмечалось, ее верхний храм св. кн. Александра Невского был освящен 30 августа 1724 г. Лепные работы в храме выполнили Иван и Игнатий Росси, роспись – И.Н. Никитин и И.Я. Вишня­ков, девять образов иконостаса, а также картины "Видение Иакова" и "Погребение Праотца Иакова" написал придворный живописец Георг Гзель.[xviii] Императрица Екатерина I подарила церкви медное паникадило. Нижний храм был освящен во имя Благовещения Пресвятой Богородицы 25 марта 1725 г. Новгородским архи­епископом Феодосием (Яновским). Образа в этом храме написали И.Г. Адольский (Одольский), И.Н. Никитин и Д.Н. Соловьев. Массив­ные композитные колонны поддерживали плоское пере­крытие с плафоном "Свет Божий" кисти Ивана Адольского и М.Л. Негрубова. Освещался интерьер пудовым паника­дилом из серебра, подаренным князем А.Д. Меньшиковым. Двухэтажное здание с высокой кровлей, в стиле петровского барокко, увенчал восьмигранный барабан с куполом и фонариком, завершенный позолоченной главкой с крестом.[xix] Благовещенскую церковь с будущим собором связал двухэтажный Духовский корпус, заложенный Доминико Трезини в 1717 г.

Уже в 1719 г. для строительства монастыря доставили 8600 тыс. кирпичей, 42 тыс. бочек извести, 557 кубических сажен черепицы и др. Лес везли из Олонецкого края, белый камень из Старицких каменоломен на Волге, плиту добывали на реке Тосне. На берегу Невы появились сараи, столярные мастерские, ямы для гашения извести, кузница и каменорезная мастерская и т.д. Для отвода болотной воды от Черной речки к югу прорыли канал, В 1725 г. его расширили и устроили гавань, и баржи с грузами для строительства могли входить из Невы в устье Черной речки, где был сооружен подъемный мост. Восточный двор монастыря был обнесен оградой с каменными воротами, сооруженными в середине 1730-х гг. по проекту архитектора П.М. Еропкина. К западу от обители в 1720 г. был разбит регулярный сад.

Гравюра с видом монастыря, изготовленная в 1723 г. П. Пикартом, показывает, как обитель должна была выглядеть по замыслу Л.Т. Швертфегера. Значение парадного въезда приобрел внутренний двор, расположенный к западу от каменных "уступов". Пространство между монастырем и Невой планировалось обнести каменной полуциркульной оградой, которая в дальнейшем не была построена. На гравюре к востоку от канала с "гаванцем" виден обширный водоем – пруд "для содержания живой рыбы" (он был вырыт на лугу монастырскими крестьянами только в 1737 г., а в XIX в. засыпан).[xx]

Главным делом Л.Т. Швертфегера стал новый проект Троицкого собора, выполненный в формах южно-немецкого барокко. Закладка однокупольного собора состоялась 17 июня 1722 г., а к 1730 г. он вчерне был готов. Кроме того, архитектор спроектировал угловые башни, повторявшие силуэт Благовещенской церкви, в 1725 г. закончил северо-восточный (Духовской) корпус и начал возведение симметричного ему юго-восточного (Федоровского) корпуса, в которых разместились монашеские келии, трапезные и залы. Постройка каре монастырских корпусов шла "по часовой стрелке": сначала к югу от Благовещенской церкви был возведен восточный фланг строения, затем заложены фундаменты южного фланга и т.д. К 1727 г. в обители было четыре храма, колокольня с пятью колоколами, пять каменных корпусов, деревянные кельи и сад. Правда, затягивалось строительство Троицкого собора – доминанты всего архитектурного комплекса, – но все же монастырь постепенно приобретал обжитой вид.

Несмотря на сложности периода становления, обитель быстро становилась центром духовного просвещения Северного края и всей России. Предполагалось, что именно отсюда станут выходить церковные иерархи новой формации – образованные и мыслящие в государственном ключе. С этой идеей государя был полностью согласен архимандрит Феодосий. Именно он в 1713 г. испросил у Петра I "благоволение, дабы, кроме здешнего монастыря, монахов во архиереи и в знатные архимандриты не производить".[xxi] Царь указом подтвердил такое положение вещей.

Согласно изданному 31 декабря 1724 г. другому указу Петра Великого "Объявление о монашестве" ученые монахи обители, не младше тридцати лет и прошедшие курс семинарии, должны были заниматься чтением и переводом богословских трудов, составлением собственных сочинений, произнесением проповедей. Им следовало подчиняться особому "монаху – директору", второму лицу после архимандрита и полагалось большее, чем остальной братии, обеспечение. По окончании курса наук они предназначались к настоятельству в крупных монастырях. Хотя проект не был полностью осуществлен из-за малого числа образованных людей в монастыре (ученое братство официально появилось только в 1797 г.), обитель все же стала "школой" высшего духовенства: кандидаты на высокие церковные должности вызывались сюда и для повышения образования, и для испытания их взглядов (часть братии присылалась из провинциальных монастырей на срок до десяти лет), а многие из насельников впоследствии занимали архиерейские кафедры в разных городах России.

В год основания насельником Александро-Невского монастыря, не считая архимандрита Феодосия, был всего один иеромонах – уставщик о. Иона. Братство подбиралось вдумчиво и серьезно. Из разных русских монастырей выписывались в столицу самые грамотные, самые богословски просвещенные и широко мыслящие монахи. При таком подходе наполнение обители не могло быть скорым. В 1714 г. в ней состояли 4 иеромонаха и 2 иеродиакона, в том числе переведенный из Московского Спасского монастыря иеромонах Гавриил. Немногочисленность братии не мешала, впрочем, исполнению замысла царя о Александро-Невском монастыре как о рассаднике архиереев. Уже в 1716 г. здешний иеромонах Иоаким был хиротонисан во епископа Астраханского, а иеромонах Павел – во епископа Вологодского.[xxii] Так складывалась новая традиция. В последующие десятилетия значительная часть епископата Русской Православной Церкви вышла именно из стен Александро-Невского монастыря.

Монастырь на берегах Невы был основан Петром I как образцовый. Здесь он много раз бывал сам и хотел претворить в жизнь свою идею "утилитарного" использования монашества для служения миру: не вполне понимая смысла молитвы как главного послушания, он видел в монастыре, прежде всего, благотворительное, исправительное, лечебное и учебное заведение. Монахам предписывалось обслуживать богадельни, дома для престарелых солдат, больницы, школы и прочие подобные заведения. И Александро-Невская обитель призвана была стать образцом монастырей нового типа для всей России. Здесь предполагалось устроить госпиталь (в котором должны были нести послушание все иноки), приют для увечных и отставных воинов, инвалидов Северной войны, душевно больных, воспитательный дом, лечебно-исправительное заведение для лиц принудительного лечения и пьяниц. Эти задачи в основном не были осуществлены, хотя уже в 1714 г. при монастыре открылась первая богадельня, где содержались отставные военные и сумасшедшие.[xxiii]

1 января 1721 г. о. Феодосий был рукоположен во епископа Новгородского и Великолукского с возведением в сан архиепископа и оставлением его архимандритом и настоятелем Александро-Невского монастыря. Тогда же эти два послушания были объединены, и монастырь стал постоянной резиденцией Новгородского (впоследствии и Санкт-Петербургского) Владыки. Следует особо отметить, что до учреждения в 1721 г. Святейшего Синода Александро-Невский монастырь был церковно-административным центром столицы.[xxiv]

Образцом для определения форм жизнеустройства обители для Петра I служили украинские, в первую очередь киевские, монастыри. Александро-Невский монастырь утвердился как придворный. Со временем более ста "знатных и добродетельных иеромонахов и иеродиаконов" архимандрит Феодосий "рекрутировал" из разных российских монастырей. Первыми в начале февраля 1716 г. прибыли шесть московских иноков. Но доминирующее положение в монастыре сразу же заняла малороссийская братия. В марте 1716 г. приехали 13 киевлян во главе с игуменом Киево-Михайловского монастыря Варлаамом (Голенковским), а вскоре еще трое. Отец Варлаам стал первым из известных по имени наместников Александро-Невского монастыря. Первым духовником в документах упоминается прибывший в обитель 15 мая 1716 г. из Гадяцкого монастыря иеромонах Герасим (Филиппов). В 1720 г. братию составляли уже 63 человека.[xxv]

25 октября 1721 г. распоряжением архиепископа Феодосия, во исполнение императорских указов, велено было "учредить во общую пользу при Александро-Невском Монастыре, для учения юных детей чтения и писания, Славенскую школу, в которой, как того Монастыря служительских детей, так и сирот, не имеющих родителей и своего пропитания, и посторонних, кто кого отдать похочет, принимая от пяти до тринадцати лет, – учить Славенского чтения и писания по новопечатным Букварям, а потом и грамматики".[xxvi] Эта школа стала родоначальницей нескольких учебных заведений Петербурга. Основным пособием для учащихся на первое время был "Букварь, или Начальное учение отроком" архиепископа Феофана (Прокоповича). Изучали дети также арифметику, а в свободное от основных предметов время занимались музыкой и рисованием. За основу системы преподавания в школе была взята схоластика. При Петре Великом в школу принимали учеников различных званий: детей духовенства, служителей монастырских вотчин, дьяков, подъячих, посадских людей и даже крестьян. Первоначально в школе преподавал один "грамматист" поддьяк Иродион Тихонов, первый набор учащихся осенью 1721 г. составил 25 человек. Число воспитанников духовной школы быстро росло, – в 1724 г. их было уже 54.[xxvii]

В 1726 г. на основе школы была создана Александро-Невская славяно-греко-латинская семинария, рассчитанная на 50 учащихся при трех учителях. Она давала будущим служителям Церкви серьезное по тем временам общее и богословское образование, здесь изучались русский, греческий и латинский языки, музыка, арифметика, геометрия, а позднее также древнееврейский язык, "оратория" и философия. В семинарии обучались уже в основном дети священно-церковнослужителей и служителей монастырских вотчин. В 1726 г. при семинарии числился 81 воспитанник и три учителя: упоминавшийся "грамматист" Иродион Тихонов, преподаватель греческого и латинского языков профессор Афанасий Скяда и преподававший арифметику и геометрию кондуктор Иван Соснин. Но к 1729 г. она временно осталась без учителей, и семинаристы, число которых постепенно уменьшалось, вынуждены были учиться у подьячих при канцелярии монастыря.[xxviii]

Однако затем временный кризис был преодолен. В 1740 г. количество учащихся достигло 85, в том числе 40 детей священников, 23 – монастырских служителей, 10 – причетников, 6 – диаконов и 2 – бывшего обер-секретаря Синода Дудина. В 1742 г. в семинарии числилось и 25 псковских студентов, содержавшихся на средства Псковского Архиерейского дома. Среди преподавателей семинарии были принявшие постриг в Александро-Невском монастыре уроженец Голштинии монах Никодим (Селлий), выдающийся ученый-медик, филолог, историк и богослов, которого привели к Православию многолетние занятия историей Русской Церкви; иеромонахи о. Амвросий (Зертис-Каменский), впоследствии московский митрополит, переводчик Псалтыри и святых отцов, составитель службы свят. Димитрию Ростовскому, и о. Гавриил (Кременецкий), впоследствии архиепископ Санкт-Петербургский (1762-1770 гг.) и митрополит Киевский и Галицкий – первый ректор Александро-Невской семинарии (с 1743 г.). Первоначально Славенская школа помещалась в особом деревянном здании на северной стороне Черной речки вблизи Подмонастырской слободы, где раньше располагалась канцелярия, но затем это здание обветшало, и в 1739 г. архимандрит Стефан, вместе с братией, присудили построить новый семинарский дом, вне слобод, на особо отделенном месте за монастырским конюшенным двором. В 1740 г. было завершено строительство нового деревянного, на каменном фундаменте, здания семинарии с домовой церковью св. апостола Иоанна Богослова.[xxix]

По указу Петра I от 13 декабря 1719 г. при монастыре была создана одна из первых в Петербурге типографий. Книгоиздание началось с выпуска 15 марта 1720 г. поучения архиепископа Феофана (Прокоповича) "Слово в день святого благоверного князя Александра Невского", сказанного в 1718 г. в Александро-Невском монастыре и завершавшегося похвальным словом Петру Великому. Кроме того, здесь были изданы три слова обер-иеромонаха Гавриила (Бужинского) о победах русской армии, сказанные в 1714-1719 гг. (1720), букварь архиепископа Феофана (Прокоповича) с катехизическими приложениями (в царствование Петра вышло 12 изданий), "Пращица духовная раскольнических вопросов и ответов" (1722), "Толкование блаженств евангельских", сочиненное по указу Петра I, которое он сам редактировал в 1722 г., "Феатрон гисторический" (перевод с латинского, 1724), проповеди, наставления, "Духовный регламент", монастырский устав, богослужебные и исторические книги, служба св. кн. Александру Невскому и т.д. Вершиной деятельности этой типографии стало издание в 1736-1741 гг. исправленного текста Славянской Библии (ее печатание было закончено в Москве в 1752 г.).

При обители также существовали словолитня, книжный склад и библиотека, собранная архимандритом Феодосием и насчитывавшая в 1725 г. 187, а затем более 400 томов, в том числе 178 изданий на латинском и немецком языках. Среди особенно значительных поступлений в нее можно назвать книжные собрания архиепископа Феофана (Прокоповича) (1741), бывшего преподавателя семинарии монаха Никодима (Селлия) (1745) и архиепископа Феодосия (Янковского) (1750). С 1720 г. библиотека относилась к типографии монастыря и, помимо своего фонда, хранила выпускаемые тиражи. Она предназначалась, как для братии и сочинителей проповеди слова Божия, так и для семинаристов. Хранителями библиотеки в 1728-1737 гг. был иеродиакон Ианнуарий, а в 1737-1741 гг. – иеродиакон Епифаний; размещалась она в середине XVIII в. в шести покоях второго этажа монастырского корпуса. 15 марта 1742 г. был устроен особый монастырский архив.[xxx]

Несмотря на столичный и внешне более светский, чем обычно, характер обители, в ней иночествовали многие замечательные подвижники благочестия. Одним из первых был иеромонах свят. Иннокентий (Кульчицкий), происходивший из старинного украинского дворянского рода. В 1719 г. он был переведен в Александро-Невский монастырь из префектов Киевской академии, в марте 1721 г. – рукоположен во епископа Переяславского, и назначен начальником Пекинской миссии. Не принятый в Пекине, в 1727 г. он был назначен на новоучрежденную Иркутскую и Нерчинскую кафедру и до своей кончины в 1731 г. пребывал в Иркутске, проповедуя язычникам. Святитель Иннокентий причислен к лику святых 28 октября 1804 г., память 26 ноября и 9 февраля.

В марте 1722 г. в обители уже числилось 78 человек братии, в том числе 46 иеромонахов (из них 19 находилось при флоте), 25 иеродиаконов и 7 монахов. Исторически сложилось так, что с первых лет своего существования Александро-Невский монастырь был тесно связан с российским флотом. Когда в апреле 1717 г. Петр Великий издал указ о создании института православного духовенства флота, этот институт изначально был отделен от епархиального руководства, и его делами всецело занималась Александро-Невская обитель. После этого долгое время из ее братии назначались иеромонахи для служения на флоте и заграничных приходах. Флотские иеромонахи распределялись по Кронштадтской и Ревельской эскадрам и, в случае необходимости, вместе с экипажем ходили в заграничный поход, участвовали в морских сражениях. Насельники обители служили также при морских госпиталях Ревеля и Кронштадта, а с 1732 г. и на Корабельном дворе в столице.

Монастырь имел три подворья в столице: на Васильевском острове, Большой и Малой Никольских ул., здание одного из которых на 7-й линии Васильевского острова сохранилось (там был учрежден Синод); два подворья в Москве: в Романовом дворе на Никитской ул. и в Китай-городе Иверского монастыря, а также в Новгороде (с 1734 г.). К Александро-Невскому монастырю были приписаны большие владения от других обителей: 3067 дворов, 13811 душ и старорусские соляные варницы от Иверского монастыря (оттуда же был привезен громадный никоновский колокол, уничтоженный в советское время); 590 дворов и 2047 душ от Вяжицкого, Хутынского и Антониева монастырей в Олонецкой губернии, в 1713 г. – около 100 дворов и 500 душ Никольского монастыря в Ладоге, Макарьевской пустыни в Тигодском погосте, подмосковного Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, в 1714 г. – от Троице-Сергиевой Лавры 3551 двор с 18512 душами и другие владения в Финляндии, Новгородском, Псковском и Новоторжском уездах. В окрестностях Петербурга обители принадлежали Московская Ямская слобода, деревни Волково и Купчино.[xxxi]

Богослужение в монастыре изначально отличалось красотой и торжественностью. Хор митрополичьих певчих в Лавре ничем не уступал придворным певчим. 22 августа 1716 г. в обитель специально прислали из киевских монастырей 16 "голосистых монахов". По указу Петра Великого от 16 января 1725 г. в обители было введено "стройное нотное пение". Император велел списать у певчих государя копии "со всех знаменного напеву переводов, для знания в Невском монастыре клирошанам".[xxxii]

27 апреля 1725 г. архиепископ Феодосий (Яновский), по обвинению в государственной измене и увлечению протестантизмом, был арестован и 3 февраля следующего года умер в заточении в Николо-Карельском монастыре Холмогорской епархии, тело его похоронили в Кирилло-Белозерском монастыре. 10 июля 1725 г. императрица Екатерина I повелела назначить архиепископом Новгородским Феофана (Прокоповича), а 31 июля того же года – архимандритом Александро-Невским и "в Российской Империи... первейшим" синодального советника, серба по национальности, о. Петра (Смелича).[xxxiii] Главенствующее положение Александро-Невского монастыря Екатерина I подтвердила указом от 7 августа 1725 г. В 1726 г. монастырь получил статус ставропигиального.

После воцарения императрицы Анны Иоанновны и приглашения ею из Москвы в качестве своего духовника архимандрита Троице-Сергиевского монастыря Варлаама (Высоцкого) первенство Александро-Невской обители было утрачено. В указе Святейшего Синода от 31 августа 1732 г. обитель названа третьей по значению после Киево-Печерского и Троице-Сергиева монастырей, а в указе императрицы от 10 января 1939 г. – второй, после Троице-Сергиева монастыря. Через шесть дней после хиротонии архимандрита Петра (Смолича) во епископа Белгородского, 17 января 1736 г. императрица назначила архимандритом Александро-Невского монастыря ректора Московской славяно-греко-латинской академии о. Стефана (Калиновского). 10 января 1739 г. Анна Иоанновна повелела ему быть епископом Псковским, оставаясь архимандритом монастыря. Владыка Стефан возглавлял обитель до 1 сентября 1742 г. По ведомости 1738 г. в монастыре было 23 иеромонаха и 11 иеродиаконов. В 1741 г. в богадельне при обители содержались 11 отставных военных и периодически отдельные частные лица.[xxxiv]

При императрице Анне Иоанновне в Александро-Невском монастыре продолжались строительные работы. Последним трудом Л.Т. Швертфегера стало окончание возведения в 1730 г. примыкавшей к строящемуся собору части юго-восточного (Федоровского) корпуса. В 1733 г. он получил отставку, и работы возглавил архитектор М.Г. Земцов, а с 11 июня 1735 г. – архитектор полковник П.М. Еропкин. После трагической казни Петра Еропкина по повелению Анны Иоанновны в 1740 г. руководство строительными работами принял на себя архитектор Игнатий Росси. С 1 марта 1734 г. при строении также состоял каменных дел мастер Карло Франциско Фассати (в России – Фасатий). В 1738 г. он возвел каменные Святые ворота.[xxxv] Таким образом, уже в первые три десятилетия своего существования Александро-Невский монастырь стал большой, довольно благоустроенной обителью и в полном смысле слова центром духовного просвещения северо-западной части России.

[i] См.: Акафист Святому Благоверному великому князю Александру Невскому, в иноцех Алексию. СПб., 1891; Монахиня Елена (Казимирчак-Полонская). Святой благоверный великий князь Александр Невский – ревнитель и защитник православной веры // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2000. Вып. 23. С. 9-20; Клепинин Н.А. Святой и благоверный великий князь Александр Невский // Гавань Санкт-Петербург. 2003. С. 1-30.

[ii] Лавры, монастыри и храмы на Святой Руси. Санкт-Петербургская епархия. Вып. 1. СПб., 1908. С. 4; Судьба мощей и раки святого благоверного князя Александра Невского// Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2000. Вып. 23. С. 27.

[iii] Владимирова Е. Александро-Невская Лавра: придите и обрящете! // Аргонавт. 2000. № 4. С. 45.

[iv] Перенесение мощей Александра Невского // Вестник Александро-Невской Лавры. 2007. № 7-8. С. 9.

[v] Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. СПб., 1994. С. 77.

[vi] Там же. С. 14-15.

[vii] Белякова Е.В. Александро-Невская Лавра в честь Святой Троицы // Православная энциклопедия. Т. 1. М., 2000. С. 613; Петрово детище // Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра. Православные монастыри. Путешествие по святым местам. 2009. № 36. С. 3.

[viii] Лавры, монастыри и храмы на Святой Руси. Санкт-Петербургская епархия. Вып. 1. С. 4; Рункевич С.Г. Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра. 1713-1913. В 2-х кн. СПб., 2001. Кн. 1. С. 19; Судьба мощей и раки святого благоверного князя Александра Невского. С. 27.

[ix] Исторические кладбища Петербурга. Справочник-путеводитель / Сост. А.В. Кобак, Ю.М. Пирютко. СПб., 1993. С. 132; Владимирова Е. Указ. соч. С. 45.

[x] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 27.

[xi] Исторические кладбища Петербурга. С. 198.

[xii] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 70.

[xiii] Исторические кладбища Петербурга. С. 132-137, 162-163; Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 26-27, 73; Антонов В.В., Кобак А.В. Святыни Санкт-Петербурга. Т. 1. СПб., 1994. С. 37; Павленко Н.И. Петр Великий. М., 1990. С. 535; Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 815, оп. 2, д. 52-1717, оп. 9, д. 7-1860, л. 2, 9.

[xiv] Пирютко Ю.М. Материалы для каталогизации надгробий Шереметевых в Лазаревской усыпальнице // Сохраненная память. Сборник научных статей. СПб., 2008. С. 90-91.

[xv] Судьба мощей и раки святого благоверного князя Александра Невского. С. 28-30.

[xvi] Перенесение мощей Александра Невского. С. 9.

[xvii] Назаренко А.В. Александр Ярославич Невский // Православная энциклопедия. Т. 1. С. 543.

[xviii] РГИА, ф. 815, оп. 4-1722, д. 122, л. 5, оп. 4-1724, д. 146, л. 10, оп. 4-1728, д. 6 ; Алексеев А.А. Живописных дел мастера и Невский монастырь в 1-й пол. XVIII в. // Сохраненная память. С. 190-195.

[xix] Исторические кладбища Петербурга. С. 168; Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 139, 147, 148, 153; Антонов В.В., Кобак А.В. Указ. соч. С. 39-40; Описание архива Александро-Невской Лавры. Т. 2. СПб., 1911. С. 1230; РГИА, ф. 796, оп. 6, д. 133-1725, л. 301об, ф. 815, оп. 4, д. 11-1724, 122-1722, 146-1724.

[xx] Исторические кладбища Петербурга. С. 198; РГИА, ф. 815, оп. 12, д. 82.

[xxi] Петрово детище. С. 4.

[xxii] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 53-57; Петрово детище. С. 4.

[xxiii] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 275-278; Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. С. 78.

[xxiv] Белякова Е.В. Указ. соч. С. 614.

[xxv] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 192-220.

[xxvi] Петрово детище. С. 5; Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. С. 79.

[xxvii] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 264-266; Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. С. 35.

[xxviii] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 531-537, 541-543; Чистович И.А. История Санкт-Петербургской духовной академии. СПб, 1857. С. 15-19.

[xxix] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 543-552; Очерки истории Санкт-Петербургской епархии. С. 35.

[xxx] См.: Библиотеки дореволюционного Петербурга: Справочник / Отв. сост. И.Г. Матвеева. СПб., 2005; Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 252-254; Обращение братии Лавры // Вестник Александро-Невской Лавры. 2007. № 4-6. С. 7.

[xxxi] Рункевич С.Г. Указ. соч. Кн. 1. С. 110-125.

[xxxii] Там же. С. 203-211.

[xxxiii] Там же. С. 412-413.

[xxxiv] Там же. С. 433-436, 465, 493-497.

[xxxv] Там же. С. 510-526; Чистович И.А. Свято-Троицкая Александро-Невская лавра // Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. СПб., 1884. Вып. 8. С. 477-483.