Что такое ад и рай?

Что будет со мной после смерти? Этот вопрос задавал себе каждый человек. И у самого что ни на есть закоренелого атеиста наверняка периодически бывают сомнения: а вдруг смертью все не заканчивается? И если так, что же будет после нее?

С самого детства из разных источников мы все наслышаны об аде и рае. В раю уготованы блаженства для праведников, а в аду будут преданы вечным мучениям души грешников. И ад, и рай, как правило, обрастают в наших головах в течение жизни вполне конкретными реалиями, которые у человека здравомыслящего часто и, как мне кажется, вполне закономерно вызывают улыбку. Ну, согласитесь, трудно представить себе некое место, где многочисленные черти поджаривают на сковородах мучающихся грешников. При этом разные культуры и разные религии дают порой совершенно несхожие картины загробной жизни. Так, у католиков есть представление о чистилище, где души умерших грешников якобы могут очиститься от совершенных при жизни грехов. В Православии есть понятие мытарств, через которые проходит каждая душа после смерти. Но трудно представить, что у всех людей, живущих на Земле, своя посмертная "судьба", которая будет зависеть от религиозных и культурных воззрений их народа.

Очень хочется разобраться в этом вопросе и четко понять: что же все-таки ожидает нашу душу после смерти, каков взгляд Православной Церкви на существование после земной жизни? От чего зависит посмертная участь того или иного человека? Важно понять и то, каким образом живущие в этом мире люди смогли составить представление о том, что ожидает нас после смерти.

Что же все-таки такое ад и рай? Если это конкретные места, куда отправятся наши души, то где же тогда они расположены? Или словами "ад" и "рай" обозначается скорее некое состояние, в котором наши души будут пребывать в зависимости от того, каков был опыт всей нашей жизни? И где окажутся души неверующих людей или для них загробной жизни не существует?

Анастасия Краснова

Смерть как условие бессмертия

Марксизм свое веское слово сказал:

Материя не исчезает.

Загнется студент – на могиле его

Огромный лопух вырастает.

(Студенческая песня.

Мехмат СГУ. 1970-е гг.)

Здесь отвратительные жабы

В густую падают траву.

Когда б не смерть,

то никогда бы

Не понял я, что я живу...

(О. Мандельштам)

Владимир Сергеевич Соловьев как-то заметил, что вся духовная жизнь человека обусловлена противоречием между знанием о неизбежности смерти и невозможностью принять это как нечто должное и необходимое. На самом глубинном уровне ни один человек, каких бы убеждений он ни придерживался, не может согласиться с тем, что его личная смерть – это вполне правильное событие, к которому вследствие его неотвратимости следует относиться спокойно и равнодушно.

При всей банальности смерти, при ее повседневной близости и повторяемости, даже отчаянный позитивист переживает некоторое замешательство при сообщении о смерти другого человека, делает значительное лицо и перестает шутить. Но почему очевидное всякий раз предстает как невероятное? Наверное, потому, что, во-первых, всякая смерть представляется вторжением потустороннего мира, который в глубине душевных переживаний даже атеисту открывается хотя бы реальностью небытия, а во-вторых, любая смерть неизбежно проецируется на свою собственную судьбу, напоминая о конечности и своей единственной жизни.

То, что смерть в сущности своей неестественна, то, что, будучи законом природы, она нарушает какой-то иной закон человеческого бытия, доказывается наличием самого страха смерти. Откуда он возникает? Если мы не имеем внутреннего опыта смерти, а рационально считаем ее просто прекращением личного существования, то почему мы ее боимся?

Если вдуматься, вся человеческая культура – это протест против смерти. След ладони или прочерченные кончиками пальцев извилистые линии, на тысячелетия отпечатавшиеся в застывшей глине первобытных пещер, – что это, как не свидетельство желания оставить после себя нечто, что будет существовать после того, как обреченный на раннюю гибель человек исчезнет?

Видимо, в этом же заключается глубинная основа всякого творчества, особенно художественного: отделить от себя, выразить в автономных формах свой внутренний мир, для того чтобы в виде произведения искусства обеспечить ему существование после физической смерти автора.

"Нет, весь я не умру!" – уверяет Пушкин. Христианская Церковь догадывается, откуда происходит эта уверенность, в том или ином виде присущая каждому человеку. Это – генетическая память, уходящая корнями в то Божественное откровение, которое было даровано нашему всеобщему предку Адаму. И хотя тысячи лет природа убеждала человека в обратном, эта память и эта уверенность вопреки всему твердили: "Нет, весь я не умру! Ни одна сущность, созданная Богом, не может быть уничтожена! Человек обречен на бессмертие".

* * *

В Священном Писании о смерти как таковой и тем более о посмертном существовании говорится очень скупо. Причина в том, что для понимания таких вещей нужен соответствующий опыт, а опыта умирания у живого человека принципиально не может быть.

Заметим, в скобках, что и хваленая наука не особенно продвинулась в уяснении феномена смерти: ни в биологическом, ни в психологическом, ни даже в философском аспекте.

Ветхий Завет, избегая чувственных образов, сообщает о смерти самое главное.

Во-первых, смерть не является непреложным законом бытия: "Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия, и все в мире спасительно, и нет пагубного яда, нет и царства ада на земле" (Премудр. 1, 13-14).

Во-вторых, смерть является следствием человеческого греха: "Праведность бессмертна, а неправда причиняет смерть: нечестивые привлекли ее и руками и словами, сочли ее другом и исчахли, и заключили союз с нею, ибо они достойны быть ее жребием" (Премудр. 1, 15-16).

В-третьих, посмертная участь человека целиком и полностью определяется его земной жизнью: "Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд" (Еккл. 11, 9).

Посмертное существование в эту эпоху представлялось однозначно безрадостным.

Новый Завет открывается радостной вестью о Воскресении Христовом. Крестная смерть Спасителя, Его схождение во ад и Его последующее Воскресение являются победой над царством сатаны и самой смертью. Вся суть Нового Завета содержится в главном песнопении Пасхи:

Христос Воскресе из мертвых,

Смертию смерть поправ,

И сущим во гробех

Живот даровав.

Вера в грядущее всеобщее воскресение составляет основное содержание христианской веры, все остальное второстепенно. Об этом очень эмоционально говорит апостол Павел: "если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков" (1 Кор. 15, 19).

В 25-й главе Евангелия от Матфея совершенно ясно и недвусмысленно говорится о всеобщем воскресении и последующем страшном суде: "Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы" (Мф. 25, 31-32).

Новый Завет убеждает в том, что воскреснет каждый человек, который когда-либо жил на земле. "...Все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия, и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло в воскресение осуждения" (Ин. 5, 28-29). Здесь сказано "все". Апостол Павел пишет: "Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут" (1 Кор. 15, 22).

Таким образом, смерть и последующее воскресение становятся всего лишь рубежами бесконечно длящейся жизни. Очень важно, что грядущее всеобщее воскресение будет воскресением человека в единстве духа, души и тела. Православная Церковь исповедует не бессмертие души, как многие древние религии, а именно телесное воскресение. Только вот тело будет иным, преображенным, свободным от несовершенств, болезней, уродств, которые являются следствиями греха. Об этом грядущем преображении убедительно говорит апостол Павел: "не все мы умрем, но все изменимся" (1 Кор. 15, 51).

Наверное, в вечной жизни человека ожидает не какое-то статичное состояние, а новая деятельность. Ведь Царство Небесное называется Вечной жизнью, а жизнь – это всегда деятельность... Из намеков апостола Павла мы можем даже предположить, в чем будет заключаться эта деятельность – в бесконечном познании Бесконечного Бога. И разве это не наивысшее блаженство?

Но существует и другая вечность. Вечность с обратным знаком, вечность ада. Само слово "ад", вероятно, восходит к древнегреческому Аиду – безрадостному царству мертвых. В описании ада простонародная фантазия Средневековья создала множество впечатляющих образов, от которых кровь холодела в жилах. Священное Писание повествует об аде гораздо сдержаннее.

Говоря о вечных мучениях грешников, Христос употребляет образ "геенны огненной" (Мф. 5, 22), "червя неусыпающего и огня неугасающего" (Мк. 9, 44), хорошо понятный Его современникам. Геенной называлась свалка мусора в окрестностях Иерусалима, где вечно копошились насекомые и постоянно горел огонь, который и стал главным символом адских мук.

Многие богословы считали вечные муки не бесконечно длящейся физической болью, а болью душевной, муками совести или вечной досадой на упущенные возможности, на неправильно проведенную земную жизнь. Основанием для такой "гуманной" интерпретации могут стать слова Самого Иисуса Христа, который говорит, что ад наполнен "плачем и скрежетом зубовным" (Мф. 8, 12). Действительно, нестерпимая физическая боль предполагает крики и вопли, а плач и скрежет зубов – это признаки, характерные, скорее, для душевных переживаний.

Интересно мнение замечательного русского мыслителя Евгения Николаевича Трубецкого. В эпилоге к книге "Смысл жизни" он высказывает предположение, что, возможно, вечное мучение – это вечное субъективное переживание момента смерти. То, что в действительности происходит в течение мгновения, осужденным грешником переживается как вечность.

Как бы то ни было, все это – только предположения. Не будем спешить в стремлении узнать, что по существу представляет собой загробная жизнь. В свое время каждый об этом достоверно узнает.

Важно понять одно – смерть помогает человеку осознать величайшую ценность жизни, пробуждает способность видеть за повседневностью великое чудо Промысла Божьего о человеке. И вместе с тем физическая смерть – условие метафизического бессмертия, залог Вечной жизни, в которой человек становится не только образом, но и подобием Божиим.

Этот оптимизм христианства с необыкновенной силой выражен в заключительных словах Символа веры: "Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века! Аминь". Церковнославянское слово "чаять" означает ожидать с верой, ожидать с усилием. "Чаю воскресения мертвых" – значит не просто пассивно жду, а серьезно готовлюсь к этому событию, прилагаю усилия в изменении самого себя, сознавая, что наша земная жизнь – это, помимо всего прочего, еще и приготовление к Вечной жизни, к полноте бытия с Богом и в Боге!