Современное состояние похоронно-поминальной обрядности у старообрядцев Гуслиц и Гжели. Часть 1

Как известно, традиции, связанные с похоронно-поминальной обрядностью, являются наиболее консервативными и живучими. То, что для человека, пусть даже и живущего в начале XXI столетия, является потусторонним и непонятным, вызывает осо­бый трепет. Подобная обрядность может со­храняться не только в относительно глухих и далёких от "цивилизации" районах, но и в не­посредственной близости от крупных городов, в том числе и Москвы. Примером может слу­жить современное состояние похоронно-поминальной обрядности у старообрядцев двух ис­торически сложившихся локусов – Гуслиц и Гжели, – находящихся в пределах 50-100 км от столицы.

Восток Подмосковья – край, традици­онно связанный со старообрядчеством. Здесь, в прежде глухих лесных и болотистых местах, появилось несколько старообрядческих локусов: Патриаршина, помещавшаяся прежде в грани­цах Кудыкинской волости Покровского уезда Владимирской губернии, а ныне практически полностью вошедшая в Орехово-Зуевский рай­он Московской области, Вохна, локализовывавшаяся вокруг нынешнего Павловского По­сада, Гжель, располагавшаяся в сопредельных районах Бронницкого и Богородского уездов, а ныне в Раменском районе, а также Гуслицы – бывший юго-восток Богородского уезда Московской губернии, а теперь южная часть Орехово-Зуевского района.

Чтобы было более понятно, о каком ре­гионе идёт речь, хотелось бы, опираясь на опубликованные данные, показать границы Гуслиц и Гжели. Под Гжелью принято пони­мать куст селений, располагавшихся, как уже отмечалось, в приграничных районах двух уез­дов. К ним относятся сёла Карпово, Игнатье­ве, Гжель, Речицы, деревни Новохаритоново, Турыгино, Меткомелино, Володино, Бахтеево, Аринино, Антоново, Кузяево, Фрязино, Каширово, Коняшино, Фенино, Глебово, Жирово, Минино (1). Прежде значительную часть населения Гжели составляли старообряд­цы-неокружники. В гжельские деревни не вхо­дило Пласкинино, старообрядческая деревня, сохранившая доныне значительную часть сво­ей самобытной культуры. Она находится ря­дом с Гжелью и всегда была тесно связана с последней, в том числе и брачными связями местных староверов. Ныне оставшиеся старо­веры Гжели являются прихожанами храма Ге­оргия в Новохаритоново (новозыбковское со­гласие).

С Гуслицами ситуация намного сложнее. Если с границами Гжели, её определением как местности, в селениях которой "лепили посу­ду", всё ясно, то Гуслицы в более широком понимании выросли намного более той терри­тории, которую занимала древняя Гуслицкая волость. Ордынский даёт нам следующие гра­ницы Гуслиц, совпадающие с границами во­лости: населённые пункты Алексеевская, Вну­ковская (Внуково), Горшково, Давыдовская, Круглая (Круглово), Костенево, Мосягино, Печурино, Поминово, Слободищи, Сенькино, Старая (Старово), Столбуново, Чичево, Чолохово (Челохово), Цаплино, Юрятино, Беззубово, Барышево, Панкратовская, Зевне-во, Игнатове, Ботогово, Иванищево, Шувоя, Нареево, Гридино, Устьяново, Абрамовка (об­разовавшаяся в XVIII столетии из деревень Чанниково и Андрееве), Степановка (из дере­вень Незденово и Ульянино), Богородское, Заполицы, Титово, Мисцево, Понарино, Петрушино, Селиваниха, Дорхово, Ащерино, Авсюнино, Беливо, Куровская, Заволинье, Новая. Итого 44 населённых пункта (2). Но старообрядческие Гуслицы намного больше волости, они простираются далеко на северо-запад. К Гуслицам относили территорию так называемого Захода, в которую в XIX – начале XX вв. входили селения Крестовоздвиженско-го и Запонорского приходов: Давыдово, Гора, Ляхово, Елизарово, Костино, Анциферово, Яковлевская, Запонорье, Коротково, Радованье, Глебово, Запруденье и Барская (3). К Заходу также относили и некоторые селения Гуслицкой волости, оказавшиеся в границах двух вышеупомянутых приходов: Куровская. Беливо, Новая, Заволинье. Помимо террито­рии волости и Захода до 1917 г. относили к Гуслицам и ряд других населённых пунктов, где, согласно проведённым исследованиям, население также считало себя "гусляками": Хотеичи, Молоково, Смолево (не путать с дру­гим гуслицким Смолевом к северу от Куровского) и другие населённые пункты, располо­женные рядом с вышеупомянутыми. Таким образом, Гуслицы на западе граничили с зем­лями и селениями Гжели. Население Гуслиц, особенно Захода, в значительной степени дер­жалось старой веры. Но полный список как гуслицких, так и гжельских селений вышеупо­мянутыми населёнными пунктами не ограни­чивается. Он несколько больше.

В основу данного доклада легли полевые материалы автора, собранные во время сезона 2003 г. (июнь – ноябрь) в населённых пунктах Гжели: Новохаритоново, Меткомелино, Речи-цы, Пласкинино, – а также Гуслиц: Ильин­ский погост, Понарино, Степановка, Абрамов-ка, Устьяново, Цаплино, Старово, Сенькино, Столбуново, Максимовская, Давыдовская, Че-лохово, Куровское, Костино, Анциферово, Зевнево и др. Поскольку в местах проживания значительного старообрядческого населения последнее оказывало немалое влияние и на приверженцев официального православия, то материал также собирался и среди представи­телей господствующей Церкви, к примеру, в приходе Спасо-Гуслицкого монастыря в г. Куровское Орехово-Зуевского района, что также дало немало интереснейшей информации.

В похоронно-поминальной обрядности рассматриваемых регионов первостепенную роль играют так называемые "читалки" – жен­щины из своей деревни или из своего куста деревень, монополизировавшие всё, что свя­зано с похоронами и поминками (мужчин ныне среди чтецов можно встретить крайне редко). Помимо термина "читалки" мне, преимуще­ственно в районе Куровского, несколько раз доводилось слышать слово "молелки". Одно­временно с этим существует термин "моля­щие", распространённый повсеместно. Если в районе Гжели, по словам священнослужите­ля старообрядческого храма Великомученика Георгия в Новохаритоново протоиерея Васи­лия Пчелинцева (новозыбковское согласие), институт читалок как таковых уже отмирает, то в Гуслицах, особенно в районе Куровско­го, он процветает. Современные читалки яв­ляются непосредственными преемницами бы­лых гуслицких и гжельских деревенских устав­щиков и начётчиков – доморощенных грамо­теев, больших знатоков книжности, старой веры, которые прежде контролировали духовную жизнь того или иного населённого пункта, выполняли ту часть треб и обрядов, кото­рая не требовали обязательного участия священника. В результате того, что к 1970-1980-м годам последние начётчики ушли из жизни, а в неофициальных деревенских старообрядческих общинах остались преимущественно женшины, то они и взяли на себя начётнические функции, прежде всего в области того, что свя­зано со смертью и загробным миром.

Е

сли раньше начётчик либо уставщик должен был быть человеком с безупречной репутацией, а женщина-начётчица обязательно сохраняла девство, то ныне ситуация в корне изменилась. Единственную начётчицу "старой закваски" мне довелось встретить в д. Пласкини­но Раменского района – Стефаниду (1914 г.р.), которая никогда не выходила замуж, всю свою жизнь молилась и имела в связи с этим особый статус у односельчан. Других подобных ей на­чётчиц мне встретить не удалось. В с. Хотеи­чи Орехово-Зуевского района духовной жизнью большей части местных старообрядцев руково­дит начётчица Анфиса, являющаяся ныне фак­тически последней неокружной начётчицей Подмосковья в прямом смысле этого слова, но она стала таковой уже после выхода на пен­сию, а до этого вела обычный светский образ жизни, что на каждом шагу припоминают ей некоторые оппозиционно настроенные одно­сельчане. Большинство других читалок также стали выполнять свои нынешние функции толь­ко после выхода на пенсию. Не всегда современная читалка имеет и безупречную репута­цию. К примеру, в д. Богородское Орехово-Зуевского района местная "молящая" увела чу­жого мужа, что, однако, не мешает ей выпол­нять духовные обязанности.

Настоятель пра­вославного Спасо-Гуслицкого монастыря, служащий в Гуслицах с 1994 г., рассказывая о православных читалках своего прихода, практически ничем не отличающихся от своих ста­рообрядческих коллег, характеризовал их сле­дующим образом: "Это бывшие ткачихи с ком­бината, которые прежде вели далеко не свя­тую жизнь, а когда перестали пользоваться ус­пехом у живых, тогда пошли по покойникам". Разумеется, к этим словам надо относиться осторожно, но доля правды в них есть. Мно­гие старообрядческие священники Гуслиц рас­сказывали мне, что к ним частенько обраща­ются прихожанки с просьбой благословить их "ходить по покойникам". Настоятель единовер­ческого храма в г. Куровское, о. Димитрий Кузнецов, рассказал мне также и один недав­ний случай, когда вышедший на пенсию муж­чина из д. Тереньково пришёл к нему в храм, долго рассматривал литературу, продающуюся за "ящиком", а потом спросил, что надо купить, чтобы "ходить по покойникам". В горо­де и его окрестностях "покойницкий бизнес" является довольно выгодным.

Раньше в каждой деревне были свои "мо­лящие", которые выполняли все необходимые обряды в случае похорон, поминок и т.п. Ныне же, в результате постепенного ухода из жизни большинства из них, в ряде деревень некото­рые читалки приглашаются на похороны и по­минки в соседние деревни. В районе Куровского "трудятся" целые "бригады" (по словам одного из местных священников) читалок, старающиеся ревностно охранять свою "кано­ническую территорию". В среднем такая "бри­гада" и в Гуслицах, и в гжельских деревнях состоит из 3 читалок. Но иногда бывает, что столько "молящих" не набирается, как ныне часто случается в Гжели, а в большой гуслицкой д. Мисцево их число доходит до 6 чело­век.

Разумеется, регулярное выполнение обя­занностей читалки, постоянно связанное с покойниками и т.п., не может не отличаться некоторым цинизмом. В районе Куровского мне рассказали несколько случаев, характери­зующих местных читалок, весьма охочих до "калыма", как они именуют плату за выпол­нение своих обязанностей. Несколько лет на­зад в городе умирал один пожилой мужчина, умирал мучительно и долго. К его родствен­никам домой ежедневно в течение всей недели наведывалась главная местная читалка и инте­ресовалась, не умер ли он. В другом случае во время поминок после похорон родственница умершей, оставшись в одной комнате с читалкой, стала причитать: "Какое горе! Какое горе!" На это последовал ответ: "Это у Вас горе. А у нас – калым".