Иоанн Богослов – орел или лев?

Евангельский тетраморф – иконописная версия видения пророка Иезекииля, узревшего четырех крылатых существ, окруженных огнем, "великим облаком" и четырьмя колесами: "Облик их был, как у человека; и у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла; а ноги их – ноги прямые, и ступни ног их – как ступня ноги у тельца" (1.4–7). У них были человеческие руки, а лица у каждого с правой стороны человеческие, а с левой, как у тельца. И при этом "подобие лиц их – лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны лице тельца у всех четырех и лице орла у всех четырех" (1:10).

Эту сюрреалистическую данность можно написать словом, а не кистью и красками. В Откровении Иоанна Богослова находим рационализированный вариант той же картины: евангелист увидел водруженный на небе престол Христа "и перед престолом море стеклянное, подобно кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему" (4:6-7).

Видение Иоанна Богослова, конечно, восходит к видению пророка Иезекииля, но именно оно стало основой для евангельского тетраморфа.

Во II в. Ириней Лионский, чьим духовным наставником был ученик Иоанна Богослова святитель Поликарп Смирнский, предложил свое понимание описанных в Апокалипсисе существ: лев у Иринея символизирует Иоанна Богослова, телец – Луку, человек – Матфея, орел – Марка. Того же мнения придерживались Анастасий Синаит, Арефа и некоторые другие богословы. Эта традиция и была сохранена на христианском Востоке в малоазийских церквях[1].

Но, к сожалению, в книге А. В. Подосинова нет указания на то, что именно такая система тетраморфа была принята и в Древней Руси. Потому предпримем собственное исследование.

Вот точка зрения Иринея:

"Невозможно, чтобы Евангелий было числом больше или меньше, чем их есть. Ибо, так как четыре страны света, в котором мы живем, и четыре главных ветра, и так как Церковь рассеяна по всей земле <...> Первое животное – говорится – подобно льву (Апок. 4:7) и характеризует Его действенность, господство и царскую власть; второе же подобно волу, и означает Его священнодейственное и священническое достоинство; третье имело лице человека, и ясно изображает Его явление, как человека; четвертое же подобно летящему орлу; и указывает на дар Духа, носящегося над Церковью. Посему, Евангелия согласны с тем, на чем восседает Христос Иисус. Ибо одно из них излагает Его первоначальное, действенное и славное рождение от Отца, говоря так: в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Бог было Слово. И все произошло чрез Него и без Него ничто не произошло (Ин. 1:1). Поэтому, Евангелие cиe полно всякой достоверности, ибо таков его характер. Евангелие Луки, нося на себе священнический характер, начинается с священника Захарии, приносящего жертву Богу. Ибо уже готов был телец упитанный, которому предстояло быть закланным ради обретения младшего сына. Матфей же возвещает Его человеческое рождение, говоря: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, сына Авраамова. И еще: Рождество Иисуса Христа было так (Мф. 1:1,18). Это Евангелие изображает Его человечество; поэтому, по всему Евангелию Он представляется смиренно чувствующим и кротким человеком. А Марк начинает с пророческого Духа, свыше приходящего к людям, говоря: Начало Евангелия, как написано у пророка Исаии (Мк. 1:1), и указывает на крылатый образ Евангелия; поэтому, он сделал сжатый и беглый рассказ, ибо таков пророческий Дух"[2].

Иоанн Богослов не мог присвоить себе образ, крепко связанный с именем последнего библейского пророка и ангела пустыни. (Тем более что согласно его Апокалипсису, лев – это пришедший на смену Предтече и крестившийся от него Христос.) Но, видимо, не случайно именно ученик ученика Иоанна Богослова, пользуясь совпадением имен, передал автору Апокалипсиса символ Иоанна Крестителя (формально за последним не закрепленный).

Однако в конце II в. появляется новое распределение тетраморфа: лев – Марк, телец – Лука, человек – Матфей, орел – Иоанн. (Эту версию поддержали Викторин из Петтау, Епифаний Кипрский, Иероним, Григорий I и др.).

Вот как аргументирует это православный священник отец Александр Мень:

"Традиционные толкования сводятся к тому, что символом евангелиста Матфея является человек, потому что он начинает Евангелие с человеческой родословной Христа. Евангелиста Марка изображают со львом, так как он описывает в начале Евангелия пустыню и Иоанна Крестителя. Евангелист Лука изображается с тельцом, потому что он начинает Евангелие с описания жертвоприношения в храме, совершаемого Захарией. А апостол Иоанн, как орел, возносится в горние сферы"[3].

За второй версией последовала и третья, которой придерживались Ипполит Римский и Блаженный Августин: лев – Матфей, телец – Лука, человек – Марк, орел – Иоанн). Вот как ее аргументирует Блаженный Августин в книге "О согласии Евангелистов":

"Поэтому мне кажется, что при объяснении значения четырех животных из Откровения в отношении к евангелистам, более правы были те, которые отнесли льва – Матфею, человека – Марку, тельца – Луке и орла – Иоанну, нежели те, которые приписали человека – Матфею, орла – Марку, льва – Иоанну. Действительно, последние искали основания в начальных словах книг, а не в целостном направлении мысли, которое одно и должно было исследоваться. Ведь гораздо естественнее, чтобы тот, кто изобразил преимущественно царственное лицо Христа, был обозначен львом. Поэтому и в Откровении вместе с царственным коленом упомянут лев, когда сказано: "Вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил..." (Отк. 5.5). У Матфея же повествуется, что и волхвы пришли с Востока для поклонения Царю, который был указан им звездой как уже рожденный; и сам Ирод страшится царственного Дитяти и, чтобы умертвить Его, убивает всех младенцев (Мф. 2.1–18).

А что тельцом обозначен был Лука, ввиду величайшей жертвы Первосвященника, в этом никто не сомневался, ибо повествователь начинает свою речь с первосвященника Захарии; там же напоминается о родстве Марии и Елизаветы; там же повествуется об исполнении над младенцем Христом первого священнодействия. И еще можно привести немало примеров того, что Лука обращает внимание прежде всего на то, что связано со священничеством. Таким образом Марк, не имевший в виду повествовать ни о царственном роде, ни о священническом родстве и служении, и тем не менее оказывающийся занятым тем, что Христос совершал как человек, из четырех вышеназванных образов, по-видимому, мог быть обозначен только образом человека. Но эти три: человек, лев и телец, живут на земле, и именно три названные евангелиста заняты преимущественно тем, что Христос совершал во плоти и теми заповедями, которые Он преподал носящим плоть для благочестивого провождения смертной жизни. Иоанн же парит, как орел, над мраком человеческой немощи и созерцает свет неизменной истины острейшими и сильнейшими своими очами". (Глава VI; 9.)

Логика Блаженного Августина, полемизирующего с неназванным им прямо Иринеем, целиком построена на индивидуальных ассоциациях, а потому не безупречна. (На том же основании можно приписать Матфею символ человека, как это делал отец Александр Мень). Однако нас сейчас интересует не богословский спор, а русская история этого вопроса.

Полагаю, авторство второй и третьей версий тетраморфа вряд ли когда-либо будет установлено: перед нами не иные системы, а, скорее, плод двух сделанных последовательно правок (или даже ошибок), ведь вторая версия восходит к первой (инверсия двух строк; см. таблицу), а третья – ко второй (к первоначальной инверсии добавилась еще одна).

Символы:

Ириней Лионский

(начальная версия):

Вторая версия

Третья версия:

Лев

Иоанн

Марк

Матфей

Телец/вол

Лука

Лука

Лука

Ангел/человек

Матфей

Матфей

Марк

Орел

Марк

Иоанн

Иоанн

Евангельский тетраморф – не самый популярный сюжет древнерусской иконописи. Видимо, это связано с тем, что на Руси геральдическая традиция была прервана монгольским нашествием и до позднего средневековья Русь собственной геральдической системы не выработала[4]. Первый русский тетраморф обнаруживаем в Трирской Псалтири XI века на миниатюре с Христом, венчающим Ярополка и Ирину. Увы, какие-либо надписи здесь отсутствуют.

Самый ранний новгородский тетраморф – фрески Спаса Преображения Ковалевского монастыря (1345 г). Храм был разрушен во время Великой Отечественной войны, но сохранились черно-белые фотографии 1922 г.[5]. Надписей разобрать невозможно.

На иконе Феофана Грека "Спас в силах" (ГТГ, № 3232)[6] тетраморф отсутствует. На иконе, приписываемой Рублеву 1410–1415 гг. (ГТГ, № 22142)[7] Иоанна символизирует именно лев.

Однако на миниатюре из "Евангелия Хитрово" (рубеж XIV–XV вв., считается, что их мог нарисовать молодой Андрей Рублев) символ Иоанна – орел[8]

И все же рублевские миниатюры не свидетельствуют о том, что уже в XIV веке на Руси утвердился обычный для Европы западный вариант тетраморфа. Сошлюсь на публикацию В. Г. Пуцко, обнаружившего, что на трех новгородских иконах Спаса в Силах XV–XVI вв. (из собраний Н. П. Лихачева, С. И. Рябушинского и П. Д. Корина) отождествление символов евангелистов дано по толкованию св. Иринея Лионского[9].

Отождествление Иоанна со львом находим на иконах в собраниях разных российских музеев[10]. Медная иконка "Божия Матерь.Знамения" хранится в Институте рукописной и старопечатной книги Нижнего Новгорода. На сайте института (irisk.vvnb.ru) отмечается, что отождествление льва с Иоанном восходит к новгородской иконе "Знамения", которая в 1070 г. помогла отстоять город при его осаде войсками Андрея Боголюбского.

В 21 главе "Поморских ответах" (1722 г.) теоретик старообрядчества Андрей Денисов пишет: "В древлецерковныхъ книгахъ печатныхъ святiи четыре евангелиста вообразахуся Матфей лицемъ человеческим, Марко лицемъ орлимъ, Лука телечимъ, Иоанн львовым... Сей древлецерковный обычай изменивше, воображаютъ Иоанна лицем орлимъ, а Марка лвовымъ"[11].

Тут же Андрей Денисов делает вывод: "Римляне бо пишутъ Иоанна лице орле, а не лвово; а Марка лице лвово, а не орле". И вывод этот корректен: принятое в ходе реформы Никона толкование восходит к трудам Викторина из Петтау, епископа Епифания Кипрского (Епифаний из Константа), Иеронима и Григорий I.

Однако по указу Священного Синода от 1722 г. было запрещено изображать евангелистов в виде животных. Они допускались лишь как атрибуты их изображений в человеческом облике. А еще раньше "латинская система" была утверждена как единственно правильная на соборе в 1666 г.

И только старообрядцы остались верны древнерусской (читай – Византийской) традиции, традиции изначальной, идущей через Иринея Лионского и святителя Поликарпа Смирнского от самого Иоанна Богослова.

2006–2008

на титульную страницу сайта

[1] См. Подосинов А. В. Символы четырех евангелистов. М., 2000. С. 11,13.

Книга выложена по адресу:

http://www.biblicalstudies.ru/books.html#Podosinov

[2] Св. Ириней Лионский. Творения. – М, 1996. – Репринтное воспроизведение издания: Сочинения святаго Иринея, епископа Лионскаго. – СПб, 1900. Пять книг против ересей. Книга 3. Обличение и опровержение лжеименного знания, Глава 11, раздел 8.

[3] Александр Мень. Читая апокалипсис. Беседы об Откровении святого Иоанна Богослова. Глава 4, М., 2000.

[4] Исключением можно признать лишь герб города Владимира: хотя утвержден он был в XVIII в., фактически владимирский лев становится протогербом уже со второй половины XII столетия.

[5] Греков А. П. Фрески Спаса Преображения на Ковалеве. М., 1987. С. 20).

[6] Лазарев В. Н. Московская школа иконописи. М., 1971. Табл. 22.

[7] Там же. Табл. 39.

[8] Алпатов М. В. Андрей Рублев. М, 1972. С. 41.

[9] Пуцко В. Г. Новгородские иконы Христа во славе. Новгородский журнал "София", 2003 г., № 3.

[10] Неопалимая купина. XVII век Саратовский государственный художественный музей. Инвентарный номер: Ж-1281. Шестоднев. Вторая половина XIX в. Самарский областной историко-краеведческий музей № 14564. Вот и на "Спасе в силах" Дионисия (ГТГ, Инв. 22971; происходит из деисусного чина иконостаса Троицкого собора Павло-Обнорского монастыря близ Вологды) именно над львом, как отмечается в каталогах, есть надпись "Иоанн".

[11] Собр.ИРиСК. Вх. ИДК-99. № 209р. Поморские ответы. Рукопись 1-й пол. XVIII в., 8, Л. 262–263 об.