Молиться, поститься и слушать радио "Радонеж"

Портал "Православие и мир" продолжает путешествие по закулисью религиозной журналистики. Идея серии бесед принадлежит публицисту Марии Свешниковой, исполнение – редактору портала Анне Даниловой.

Мы сталкиваемся у лифта, оба опоздали на 9 минут на интервью. Small-talk не удается начать, Евгений Никифоров, хоть и в высшей степени любезен, одновременно говорит по телефону и с коллегой, едущим с нами же в лифте.

"Молиться, поститься и слушать радио "Радонеж" – эта присказка стала крылатой. Как и над всяким популярным проектом над "Радонежем" часто подшучивают. Как и всякий многолетний проект, "Радонеж" переживает свои взлеты и кризисы жанра. Но тысячи людей за последние двадцать лет нашли свою дорогу к храму именно благодаря тому, что каждый день в 20.00 приемник говорил о православии.

Я тоже практически выросла на "Радонеже": а где еще можно было так долго послушать беседы священника? В храме спального района хорошо, если тебе уделят пару минут, а тут включил – и не можешь насытиться – беседы, репортажи, снова беседы и толкования. Сейчас духовный голод утолен, а то и пресыщен, поэтому я приготовила и не самые удобные вопросы директору радио. Но я помню, с чего начался мой путь.

Офис "Радонежа" – три комнаты в обычном московском доме на "Шаболовке". Садимся в кабинете, Евгений Константинович включает компьютер, домашняя страничка – сайт общества "Радонеж". Рассказывает, кстати, отменно: двадцать лет прямых эфиров не прошли даром, радостно подумываю, что текст интервью можно будет почти не редактировать.

Евгений Константинович Никифоров

Родился в Одессе 6 февраля 1955 года в семье моряка. Закончил филологический факультет Одесского университета, тема дипломной работы – "Логико-методологический анализ понятия "интерпретация художественного произведения". После окончания университета заведовал отделом античного искусства в Одесском музее западного и восточного искусства. В 1980 году поступил в аспирантуру ГИТИСа и занялся изучением психотехники Станиславского. Работал психологом в московской Клинике неврозов им. Соловьева.

В 1987 году с непосредственным участием Е.К. Никифорова зарегистрировано просветительское Общество "Радонеж", которое в дальнейшем учредило три православные школы (1990), радиостанцию "Радонеж" (1991), газету "Радонеж" (1995), портал "Радонеж", видеостудию, паломническую службу. С 1995 года ежегодно проводятся Фестивали православных теле – и радиопрограмм, собирающие творческие коллективы из более чем 100 компаний России, Украины, Белоруссии, Дальнего и Ближнего Зарубежья.

Слышать аудиторию

– Евгений Константинович, как вы относитесь к критике своей работы и к известному шутливо-ироничному: "Надо молиться, поститься и слушать радио "Радонеж""?

– Ну конечно, очень хорошо. Такие пародии дорогого стоят. Это действительно уже "брендовое признание", как сейчас говорят.

Критика – крайне полезна. Я и сам прошу наших слушателей критиковать нас, потому что двадцать лет в эфире выдержать популярность не просто. Приходят новые люди, новые проблемы, новые настроения и если мы не будем их остро чувствовать и отвечать, слушатель просто выключит приемник. Ведь объяснить популярность Радио "Радонеж" монополией уже никак нельзя. Есть и "Град Петров", и "Спас", и "СОЮЗ" и множество интернет-проектов. Но мы пока лидеры. А это продукт постоянной обеспокоенности и большого труда. Понятно, что где-то мы обречены на несовершенство, потому что совершенство требует еще и денег, требует средств. Дайте денег – и будет краткость, которая с одной стороны сестра таланта, а с другой стороны производная от денег.

– Главное для вас – аудитория?

– Безусловно.

Что такое профессионализм? Это точное знание своей аудитории. Вы должны ее очень точно слышать, пусть даже она будет маленькой или большой – неважно, но это ваша аудитория. Тысяча, две тысячи, миллион людей – но это ваша аудитория, вы с ней работаете. Соответственно, дальше под эту аудиторию вы делаете свое СМИ.

– То есть, куда аудитория скажет, туда и направите свои программы?

Полностью потакать своей аудитории нельзя, но она меня кормит, она платит за существование СМИ. Знаете, недавно в одной из наших передач крупный церковный деятель стал обличать нашу церковную публику. Но ведь это же твоя Церковь, и она вот такая, немытая, некультурная. Учи ее, воспитывай, работай с ней понемножечку, но как же можно так высокомерно и пренебрежительно говорить об аудитории?!

– Выходит, главное – это не обидеть аудиторию?

– Это не значит компромисс с совестью или потакание толпе. Это само собой разумеющиеся и просто недопустимые вещи – выказывать пренебрежение и как-то обижать слушателей. Как мы можем пренебрегать кем-то, в каком смысле мы христиане тогда? Наша задача – держать перед глазами каждую минуту образ Троицы Андрея Рублева. Вот мы как мы, христиане, должны друг с другом общаться. Не реверансы, не приседать друг перед другом, а со всей серьезностью вслушиваться в сердце своего брата во Христе.

– А например у отца Димитрия Смирнова – одного из ваших самых частых авторов – много бывает таких острых высказываний.

– Его и любят за это! Аудитория вдохновляется его христианской свободой. Это человек глубочайшей церковной культуры, знаний, умений, понимания, который наизусть знает Священное Писание. И вместе с тем, он проявляет удивительную христианскую свободу.

Наша задача – разъяснение нашей аудитории духа церковности.

За пределы земного притяжения

– Ваша биография начинается с филологического факультета, интерпретации художественного текста, затем психологическое образование....

– Шел 1987 год. Я родился в семье совершенно не религиозной, и родители крестились в довольно в позднем возрасте. В советскую эпоху говорили, что духовное – это наука и искусство, этим я и занимался – наукой и искусством, пытался там найти духовное.

Уже во время учебы на филологическом факультете мне была очень близка психология: в Одесском университете я учился у профессора Элькина. Сразу после университета я поступил на службу в Одесский музей западного и восточного искусства, был заведующим отделом античного искусства – музей маленький, но с замечательной коллекцией. Параллельно я заканчивал Студию киноактера, учился вместе с Юрой Стояновым и Ларисой Удовиченко, многими другими ныне известными актерами, преподавали у нас Кира Муратова, Левин и другие знаменитые режиссеры. И так я стал членом редколлегии Одесской киностудии (было время ее расцвета, снимали, например, "Место встречи изменить нельзя"). В аспирантуру я поступил в московский ГИТИС, и снова занялся психологией – психотехникой Станиславского.

– Отыскали духовное в науке и искусстве?

– Нет, оказалось, что подлинной духовности там нет. Также оказалось, что есть сфера, которая занимается духовностью человека – это религия. Вот я и погрузился с головой в восточные учения, даже почитывал буддийские сутры на санскрите. До сих пор считаю, что это достойная часть человеческой мудрости, там были драматические интеллектуальные поиски, поставлены на предельной вышине вопросы о человеческой жизни.

Увлекался философией Аристотеля, Гегеля, Канта – выше умов человечество не дало, мало кого еще можно поставить рядом с ними.

– Как вы пришли в Церковь?

Знаете, когда я приехал в Москву, то меня потрясла Соборная площадь Кремля. И хоть одесситы гордятся своей историй и традициями, но только здесь я увидел настоящую древность и подумал: "Вот – истинный фундамент, традиция и величие!" Через это я и начал подходить к Церкви. Мне встретилась прекрасная группа товарищей, которые так же, как и я, были в духовных исканиях. Они печатали на "ксероксах" книжки, занимались переплетами, Этот религиозный самиздат своими масштабами впечатляет и поныне.

С Евангелием я познакомился очень поздно – в 25 лет. Такой парадокс: со своей культурой духовной ознакомился, когда уже многие другие изучены.

Евангелие произвело на меня грандиозное впечатление, и я понял, что ничего равного раньше не читал. Вся премудрость античная, вся премудрость востока, весь суфизм, весь ислам, любые оккультные традиции и откровения не могут даже быть сравнимы с учением Христа. По сравнению с евангельскими откровениями все меркло. Стало предельно ясно: так может говорить только Бог, человекам это совершенно невозможно.

В духовном мире словно есть разные скорости – первая космическая, вторая, третья. Евангелие – это третья космическая скорость. Все остальное, так или иначе, тянет к земле. Евангелие же позволяет человеку выйти за пределы земного притяжения, достичь звезд, а точнее Неба.

Потом был долгий путь к Церкви. Было страшновато: чуждые запахи, чуждый быт, все странное и непонятное. Столкнувшись с Церковью, захотелось поближе узнать, что это такое, и послужить, больно уж все это было умно, серьезно и красиво.

– Кто оказал на вас самое большое влияние?

Я встретил отца Амвросия (Юрасова), который до сих пор является моим духовником. Я ценю его мудрость, его укорененность в Евангелии, в церковной культуре, он человек фантастической внутренней свободы и креатива, как сейчас говорят. Ему уже за семьдесят, а он все с какими-то невероятными выдумками, приключениями, поиском.

Найти духовного отца – громадная проблема и сегодня, а тогда тем более. До сих пор мы в храмах стоим, дышим друг другу в затылок, с батюшкой пообщаться практически невозможно, проповедь – 5-10 минут, исповедь – минутка.

Вот поэтому, получив это сокровище веры и Церкви, мы стали думать, как же полученное сокровище донести до других. Так возникло просветительское православное общество "Радонеж", которое после принятия Закона о свободе совести, стало религиозной организацией Русской Православной Церкви – братством "Радонеж". Им мы являемся и сейчас.

– Что запомнилось больше всего из тех первых дней "Радонежа"?

– Помню, как мы получили вожделенную печать. Это сейчас кажется само собой разумеющимся организации иметь печать, а тогда получение печати, то есть государственной регистрации, было грандиозным событием. Мы становились легальными, мы могли заключать договоры, а значит полноценно и свободно осуществлять свою деятельность.

"Православная обувь"

– Чем тогда занималось братство?

– Мы арендовали зал культурного центра "Меридиан" и проводили там раз в месяц вечера. Проводили и сами не верили в происходящее. Представляете, у нас выступал владыка Питирим, рассказывал о Патриархе Тихоне, тогда еще не прославленном. Он еще помнил, что такое говорить о Патриархе Тихоне в советское время, об этом "отпетом контрреволюционере и белогвардейце". Мы смотрели с удивлением: как такой умнейший и замечательный человек, как митрополит Питирим с осторожностью говорит и нас как бы предупреждает об опасности, образно говоря, все поглядывая за кулису. Но это для него был уже подвиг веры.

Эти вечера собирали почти всю верующую Москву. Люди сидели в проходах.

Еще мы стали издавать книги: большие тиражи – по 1000 экземпляров – подпольно. Потом мы сняли прилавок в магазине "Обувь" напротив Новодевичьего монастыря, и тогда над нами шутили, что мы "Православная обувь".

– О, это название скоро вновь, наверное, станет крылатым! И что продавалось в "православной обуви"?

– Настолько мало было книг, что люди не могли предположить – чем мы там будем торговать? Тогда мы издали первую брошюру "Православное учение о Божией Матери", книгу против телевидения под названием "Не участвуйте в делах тьмы", первые два номера детского журнала "Пчелка" и первую псалтирь на чувашском языке.

– Какое разнообразие жанров...

– "Радонеж" вообще можно назвать первопроходцем: первые переводные пасхальные картинки, первые православные открытки – Государь дарит пасхальное яичко солдатику. Первая паломническая служба была тоже открыта "Радонежем" – пришли ко мне молодые Юрий Минулин и Василий Каледа и предложили.

- Тесен мир!

– Как говорил один батюшка "Встреча христианина – это уже чудо", а тогда тем более. Когда видишь молодых людей, христиан, воспитанных в православной традиции – какая это радость! Первые массовые поездки они проводили на такси – "Волге", представьте, сколько людей можно было туда впихнуть?

– Куда же паломничали?

– Донской монастырь был еще закрыт, мы его тайно, шепотом показывали: вот там келейка святителя Тихона, а вот здесь, в малом Донском соборе, наверняка его мощи. Потом было открытие этих мощей. Понимаете – то, о чем мы говорили шепотом и куда мы проникали вечером через какие-то кусты и заборы, вдруг становилось открытым.

– "Радонеж" – это еще и школы?

– Да, мы организовали воскресную школу и вскоре – гимназию. Открыли всего шесть школ, правда, выжили три. Все наши начинания были связаны с вполне практическими задачами: мы не стремились немедленно спасти весь мир и Россию поднять в одночасье. Задача была простая создать школу для собственных детей. Школы существуют уже более двадцати лет, пятнадцать полных выпусков, стопроцентная поступаемость.

– Почему решили радио запускать?

– Радио возникло из вот этих посиделок в "Меридиане". Нам, конечно, лестно было получить переполненный тысячный зал, но для Москвы тысяча мест – это что? Ноль! А духовная жажда в народе колоссальная. Так возникла идея о СМИ, подсказанная отцом Борисом Бобринским. Этот известный во Франции пастырь Парижского экзархата организовал радиостанцию "Голос православия". На волне той смуты 90-х годов, появилась возможность нашего вещания.

– Почему "Радонеж"?

– Мы своим названием отсылаем к преподобному Сергию Радонежскому. А в чем величие послания преподобного Сергия, основателя Свято-Троицкой Лавры? Человека углубленного в созерцание пресвятой Троицы? Лучше всего, на мой взгляд, оно выражено в работе его ученика – преподобного Андрея Рублева. Помните, как изображена Троица? Это три чудесных, дышащих чистотой юноши, которые склоняют друг к другу головы и в молчании молитвенного духа слушают друг друга. Вот дух Церкви: любовное, благоговейное внимание ко друг другу. Это заповедь его ко всем нам.

Преподобный Сергий – у него все было на высочайшем уровне. Он был профессиональнейшим учителем, профессиональнейшим миссионером, катехизатором, политиком, строителем монастырей, он был высоким профессионалом во всем. Он воспитал Епифания Премудрого, Андрея Рублева. Поэтому "Радонеж" – это всегда укрепление и укоренение в святоотеческом наследии...

– Первое вещание было в 1991 году?

– Да, Мы вышли на Пасху 1991 года – первая независимая радиостанция России. Это была не просто православная радиостанция, это была первая независимая радиостанция вообще.

Мы вышли на полгода раньше "Эха Москвы"! "Эхо" сидело на Никольской, у них был один или два полупрофессиональных магнитофона, обшарпанные стены, а у нас-то уже был магазин к тому времени, издательство, поэтому мы смогли снять профессиональную студию, и даже немножечко роскошествовали. Это сейчас мы влачим то состояние, которое "Эхо Москвы" двадцать лет тому назад влачило. Но православного Гусинского мы не встретили на своем пути.

– Эхо Москвы" ушло во много раз вперед, в чем вы видите причину?

– Да очень просто – в деньгах. "Эхо Москвы" – это очень профессиональный бизнес-план, инвестиции, мощь медиа-бизнеса, который обеспечивает высокое качество программ.

– Помните ваши первые эфиры?

Поначалу это был час вещания, никто не знал, как этим всем заниматься. Мы приглашали профессиональных дикторов, но оказалось, что это совершенно не ложится в нашу концепцию православного вещания.

– Почему?!

-Понимаете, деланные поставленные голоса, искусственность – отторгались православной аудиторией. Вот мы практически с нуля стали создавать всю эстетику православного радиовещания, которая существует и сейчас. Достоверность, открытость, непосредственность.

– А с кем вы тогда работали?

– Первыми проповедями в эфире стали проповеди отца Амвросия (Юрасова). С самого начала и по сей день с нами отец Артемий Владимиров, отец Димитрий Смирнов – двадцать лет неустанно всем говорят о покаянии, о спасении и умудряются быть все время новыми, свежими и талантливыми.

Журналистский состав менялся, но мы ведь не журналистское радио, мы всегда рассчитывали именно на авторов. Вообще мы всегда были можно сказать "православным Голливудом", ставили на наших церковных звезд и создавали новые звезды. Чисто журналистские жанры у нас до сих пор не очень развиты и не очень востребованы слушателями.

Еще скажу о наших редакторах, используя термины Голливуда, – это великие немые. Они всегда в тени. Главное – автор. Первым главным редактором был Алексей Владимирович Рогожин, сейчас по состоянию здоровья не может исполнять эту работу, он – заместитель председателя по информационной политике. А возглавляет редакцию Николай Владимирович Бульчук – человек, сочетающий большую церковную и светскую культуру, любящий радио до самозабвения. И это чувствуют слушатели, отвечая ему своей любовью.

– После радио появилась и газета...

– ...В 1995 по практической потребности, потому что меня благословили баллотироваться в Госдуму. У нас было хорошее финансирование, но я был потрясен тем, что выбирают не те, кто голосуют, а те, кто эти голоса подсчитывают, по слову отца Амвросия. Это было совершенно очевидно даже тогда, когда мы были еще совершенно невинны политически и не могли даже предполагать, что это делается так просто. В определенных комитетах мне говорили: "Слушай, занес бы ты эти деньги нам, и все было бы нормально".

– Вы проиграли?

– Бог миловал от этой помойки – места склок, коррупции, интриг и всего прочего. Если кто из православных там выдерживает, честь им и хвала, мне было бы очень тяжело. Да и потом это отвлекает от реальной работы, которая самая интересная, духовная.

– Какой жанр для православного радио вы считаете самым удачным и самым адекватным и востребованным?

– Самый популярный для нас формат – это прямой эфир. Он мыслится, как доверительный разговор с пастырем, это пастырские часы. Все остальное – обязательные чтение Евангелия, разъяснение его, жития святых – это то, что нужно знать христианину, чтобы правильно выстраивать свою жизнь. Этому посвящены и очерки о наших современниках, замечательных православных людях. Мои воспоминания о подвижниках благочестия, которых Господь сподобил мне видеть – это самая большая драгоценность, которую я несу в своем сердце. Я видел реальных православных людей – такими, как они должны быть.

– А какими должны быть православные люди?

– Вот это-то пересказать и невозможно, в этом вся тайна и вся трагедия. Эти люди ушли, практически не оставив после себя учеников. Словами-то рассказать можно, а дух передать невозможно. Это ведь в мельчайших деталях проявляется – как люди выглядят, как они живут. Драгоценные истории жизни...

На радио "Радонеж" полная свобода

– А нет ли здесь основной проблемы православной журналистики – передать словами духовный опыт практически невозможно?

– Вот радио "Радонеж" является таким средством массовой информации, которое может позволить миллионам услышать голос зрелого православного человека. И настроить свой внутренний камертон. Ведь в голосе отражен весь человек. Манера говорить, манера выражать свою мысль. Мы стараемся приглашать людей, которые являются носителями церковной культуры.

Я спрашивал у приснопамятного митрополита Американского Германа: "Владыка, какое главное качество вы хотели бы воспитать в своих прихожанах?" Он ответил: "Церковность". Вот эта церковность – редчайшее качество, которое нужно искать. Всех читателей наших умоляю – ищите именно этого, главного. Можно книжек не читать, а вот к такому человеку прильнуть, пожить чуть-чуть рядом с ним, в этом ежедневном православном быте, посмотреть, послушать его интонацию, его слова – все это дорогого стоит.

– Какие есть сложности в работе православного радио?

– Многие хотели бы принимать участие в работе, а нам нужны самые востребованные во всем, самые загруженные. Если вы думаете, что их много, то вы ошибаетесь.

– А есть авторы или ведущие, с которыми вы не согласны? Есть ли здесь возможность такой внутриредакционной полемики?

– Возможность такая есть, но ей мы почти не пользуемся, хотя на радио "Радонеж" полная свобода.

Все зависит от того, с кем вы работаете. Как я могу редактировать отца Димитрия Смирнова, или отца Артемия Владимирова, или отца Амвросия (Юрасова)? Мне это и в голову не придет, ведь это я у них учусь. Бывает какое-то несогласие между авторами, но главное – особо не раскачивать церковную лодку, чтобы те проблемы, которые являются острыми, подавать ответственно, чтобы не разделить Церковь по малозначащим вопросам.

– В последнее время программы Виктора Саулкина вызвали очень много полемики.

– Виктор Александрович имеет удивительное качество очень тонко чувствовать настроение церковного народа и отвечать на него. Совсем без полемики нельзя, но во всем нужна мера. Не думаю, что у Виктора она отсутствует.

– Что было бы, если бы были деньги?

– Вы знаете, так много, что аж сердце заходится, как подумаешь.

Во-первых, мы могли бы расширить аудиторию, увеличить часы вещания, получить –диапазон, привлечь больше авторов, могли бы разнообразить жанры, делать серьезные репортажи. Авторы – это самое главное!

Хорошие репортажи и очерки – дорогие жанры, это очень трудозатратно.

Это все плюс наш контент – может вместе дать колоссальный результат. По глубине освещения материала мы намного глубже "Эха", потому что религиозность сама уже придает глубину, о чем бы вы ни писали, что бы вы ни говорили. Это всегда более убедительно.

– В радио-журналистике?

– В любой. Если говорить о газете, то ритм у церковной публики – длинный, ей не нужен ежедневный бурный поток новостей, да и молимся мы каждый день "избави нас от поспешения бесовского". И в этом смысле "Радонеж" читают от корки до корки, не так, как обычную газету, что тоже для меня очень важно. Конечно, и изобразительный ряд, и чисто технический – бумага, верстка, все могла бы быть другого уровня.

– Тогда бы пришлось уходить, наверное, в комментирование разных политических и общественных событий?

– Да, у нас в Церкви столько всего сейчас, вы же знаете и прекрасно понимаете, насколько много всего. Вот открываешь "Патриархию.ру" – событий по пятнадцать новых в день!

– Событий-то много, но из них не все имеют такое же прямое отношение к жизни каждого человека, как проблема, например, принятия того или иного бюджета.

– А это уже задача и талант журналиста – вынуть, показать, зацепить то самое важное, что есть в том или ином событии. Помните "Записные книжки Ильфа и Петрова" – они же были опытными журналистами. Блистательная новость делается из ничего, из пустого, казалось бы, события. Вытягивается, высматривается, дается комментарий, ставится в контекст – и новость начинает звучать, и становится событием.

Что такое выступление Святейшего? Это не только его импровизация, за ним работает громадный аппарат людей, которые ему дают заготовки, темы, аналитику, и так далее. За каждым высказыванием Патриарха стоит громадная работа большого количества людей. Он же наш спикер, он высказывается от нас всех.

– Как вы думаете, должен ли быть некий государственный заказ на развитие православного вещания?

– Да, может и должен быть, конечно. И государство дает какие-то деньги. Финансовая поддержка сайта частично осуществляется Федеральным агентством печати. Это небольшой грант, который мы получаем вот уже второй год.

– А вообще должно быть государство заинтересовано в таких проектах?

– Футбол же у нас отделен от государства, а государство в нем заинтересовано. Кино отделено от государства? Отделено, и получает громадные субсидии от государства. "Православная энциклопедия" получает значительные средства от государства, и, посмотрите, это же очень качественный продукт.

– Как вы вообще оцениваете дальнейшие перспективы существования радио? Будет ли оно полностью поглощено Интернетом?

– Нет, это и на Западе не так, и у нас не так.

Мы, может быть, раньше, чем западные СМИ, перешли в область аналитики, газеты перестали быть носителями новостей. Тиражи сокращаются, но своя аудитория у них все равно останется. Может быть, через несколько лет, когда появятся какие-то новые виды мобильных устройств, что-то и произойдет. Но это еще долгий процесс.

– Бывает ли полное несогласие с позиции кого-то из авторов?

– У нас иногда бывают противоречия. Например, с отцом Сергием Рыбко. Он увлечен своим роком, а я не разделяю этих увлечений, и публика тоже разделена в этом смысле. Одна в большей степени лояльна, другая в меньшей степени. Он – достойный пастырь, и имеет право на свой взгляд на эти вещи, но мы договорились, что на радио не будем трогать эту тему.

С другими пастырями дела обстоят так же. Один из наших многолетних авторов, отец Максим Козлов: он что, другим стал после выставки "Двоесловие", перестал быть серьезным богословом и пастырем? Нет, конечно. Ну а выставка "Двоесловие", которая очень воспалила многие умы, конечно, была ошибкой, как я считаю. Не фатальной, но ошибкой. Но говорить об этом чрезмерно много и кричать об этом не стоит.

Я, кстати, думаю, что мы на "Радонеже" немного переборщили. Но мы же не просили своих авторов говорить что-то специально отрицательное по отношению к этому событию. Просто авторы, а это люди более, чем достойные, имеют право высказываться. Наша же задача не кампанию провести против или за, а объективно спросить, что Церковь в лице лучших представителей думает по тому или иному поводу. Практически все сказали, что идея отца Максима была неверной. Говорили, надеюсь, очень корректно.

– Расскажите, пожалуйста, про ваш самый памятный и дорогой вам эфир. Может, это был один эфир, может, несколько.

– Встреча с отцом Виктором Потаповым – его программы на "Голосе Америки" слушали в России в те самые годы, когда "Голос" глушили. И вот он, почти что легендарный – у нас на радио. А вообще каждый раз я испытывают радость от успеха, яркой мысли, точной формулировки, верного ответа.

– А самый сложный и не совсем удачный эфир, который вы помните?

– Ошибки бывают, конечно же. Перебарщивают, человеческая страстность начинает преобладать, а это бывает даже у святых. Из этических соображений я не могу назвать фамилии, но мы тут же мы разбираем все конфузы. Бывает, что человек очень уставший приходит, эфир же в девять часов, за плечами день напряженнейшей работы...

– Оглядываясь на двадцатилетний путь развития "Радонежа", какие основные этапы развития вы можете выделить? Связаны ли они только с количеством часов вещания или были и какие-то другие вехи, приход каких-то людей?

– У нас менялся редакционный состав, но слушатели этого не замечали особенно.

Был у нас период не очень приятный, когда произошел конфликт внутри редакции, когда радио стало слишком политизироваться.

Понятно, что политикой занимаются все, она очень востребована. И на нашей радиостанции без нее тоже нельзя. Но главная наша задача – это проповедь слова Божьего.

Когда начинают слишком много вещать люди, не имеющие права на то, чтобы говорить на церковную аудиторию и быть ее вождями, – это плохо. Все-таки у нас вожди – это наше священноначалие, наши знаменитые пастыри. Вот кому мы должны, прежде всего, внимать и к кому должны обращаться по тем или иным вопросам, к пастырям, которые могут преподать ответ в церковном духе.

Ведь в Церкви дары разные у всех. Кто-то молитвенник, а кто-то выдающийся оратор и проповедник, что большая редкость, кто-то пишет хорошо. Есть у нас пастыри, которые не могут работать в прямом эфире. Зато они замечательно говорят в записи – полностью пишут свой текст, а потом его читают.

– А как бы вы оценили сейчас стилистическое различие? Существует ли такое между "Радонежем" и "Градом Петровым"?

– Конечно, существует. Во-первых, это два разных города со своим лицом. В Питере своеобразная аудитория. "Град Петров" хорош своими культурологическими передачами, которым мы с радостью предоставляем двухчасовый эфир. Москва все же первопрестольная столица, и этим сказано все.

Любить то, что ты делаешь

– Насколько человек, который работает в средствах массовой информации, а особенно на православном радио, должен отслеживать и освещать какие-то существующие в Церкви конфликты?

– Тут мера и здравый смысл редакторов играют большую роль. Главное – не дискредитировать Церковь, потому что и так есть множество желающих ее опозорить.

Задача нашей журналистики – во-первых, найти и высветить проблему.

Недавно "Фома-центр" заказал одному очень крупному социологу, Михаилу Тарусину, исследование православных общественных организаций. Знаете, сколько их в России? Двадцать тысяч. Невероятно! Мы даже не представляем, какая мы силища. Это ведь говорит о том, что русский народ способен к гражданскому обществу, да не то, что способен, он уже его создал.

У народа свои народные страхи, не всегда рациональные переживания, и так далее. Задача православной журналистики – услышать эти страхи, их правильно артикулировать церковным языком, не боясь ничего. Откуда еще священноначалие узнает о том, что происходит? Откуда мы узнаем о болезнях церковного общества? Если бы не подняли тему о Диомиде, и правильно не сформулировали бы ее, то это все гнило бы и гнило дальше, и не знамо бы чем закончилось.

А пензенские сидельцы? Нужно же было понять, в чем ошибка этих людей, не обсмеять, а именно понять. Таких же много, как они – боязливых, которые пугаются и видят антихриста повсюду. Когда же он придет, они его и не заметят, потому что это ведь не дядька с рогами и хвостом. Это будет очень изысканный, я думаю, очень даже обаятельный, льстивейший человек.

– Расскажите про фестиваль "Радонеж".

– Фестивалю этому пятнадцать лет, он был первым. Сейчас оказалось, это очень востребованная форма – появились "Семья России", "Покров", "Вера и слово", "Золотой витязь".

Возник наш фестиваль по одной простой причине – у Церкви не было информационной площадки, на центральном телевидении батюшку невозможно было увидеть, а в регионах же эфирного времени было навалом. И идея была собрать все лучшее в Москве, и потом из базы данных показывать. Не все из этой идеи удалось. Вообще, это задача, которую сейчас должен решать Информационный отдел, и он решает ее. Так появление церковного фестиваля "Вера и слово" позволил нам уйти от формата фестиваля-семинара, от чисто церковной проблематики. Теперь "Радонеж" – фестиваль документального кино международного стандарта с высокой репутацией у профессионального сообщества.

– Что бы вы могли сказать сегодняшним начинающим радиожурналистам различных епархий, которые тоже организуют православное радио? От каких ошибок нужно стараться удерживаться, и какие жанры и типы общения с аудиторией в первую очередь надо развивать?

– Любить то, что ты делаешь – это самое главное. Любить своего автора, постараться его узнать, постараться сформулировать так вопрос, чтобы возбудить неподдельный интерес. Вот что мы любим в друг друге, как христиане? Мы Христа любим. Вот, как Христос раскрывается в каждом человеке – это и надо пытаться раскрыть.

Это, скажу прямо, невероятно занятная работа – попытаться раскрыть, как человек в своей жизни личной осуществляет Христа.

Что же касается ошибок, то не надо быть догматиками. Мы должны быть открытыми. А чтобы не бояться быть открытыми, мы должны побольше молиться (улыбается), поститься и быть церковными людьми.

Если мы не укоренены в литургической жизни Церкви, все остальное – ваши книжки, знания, ваш профессионализм просто не состоится, потому что вы не будете держать в себе вот этот стержень. Церковь – премудра, поэтому побольше литургической жизни, причащайтесь, а вокруг Причастия и ваш профессионализм будет созидаться.

Слушайте свое сердце, не кривите душою, поступайте по совести и работайте, работайте и работайте. Работа даст результат!