Валентина Дудкина: Я против того, чтобы иметь кумиров в своем цеху

Портал "Православие и мир" продолжает серию бесед о церковной журналистике 1990-2010-х. Мы заглянем за кулисы церковной журналистики: кто и что рассказывает нам о Церкви на протяжении этих лет, как меняются отношения СМИ и Церкви, что и как писать о православии – об этом мы говорим с теми, чьи тексты и имена мы знаем уже много лет.

Идея серии бесед принадлежит публицисту Марии Свешниковой, исполнение – главному редактору портала Анне Даниловой.

С первого дня создания портал "Интерфакс-религия" мало кого оставляет равнодушным. Программный тезис главного редактора о стратегии работы ИФР: "Доля новостей о той или иной религиозной организации должна соответствовать численности ее приверженцев и влиянию в обществе" – обсуждается и сегодня. Священники с удивлением отмечают, что ежедневно редакция отыскивает по 30 религиозных новостей, коллеги следят за мониторингом СМИ, блогеры дискутируют о заголовках и картинках, по просторам интернета путешествуют фрагменты рубрики "Мозаика".

О том, как создавался и развивается крупнейший портал о религии в современном мире, рассказывает главный редактор Валентина Дудкина.

Закончила факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. В студенческие годы занималась кинокритикой, была одним из авторов журнала "Cosmopolitan".

С 1997 года работает в информационном агентстве "Интерфакс", где сначала освещала новости религиозной и политической жизни России, а в конце 2004 года возглавила интернет-проект "Интерфакс – Религия".

– Валентина, расскажите, когда и как Вы пришли в религиозную журналистику?

– Это было почти 13 лет назад, даже не верится, что столько времени прошло! Так получилось, что незадолго до моего прихода в "Интерфакс" оттуда ушла девушка, которая несколько лет освещала в агентстве религиозную тему. С ее уходом освободился целый участок работы, а поскольку участок этот был небольшой (о религии тогда в российских СМИ писалось значительно меньше), его и поручили самому молодому сотруднику. То есть, на первый взгляд, в религиозную журналистику я пришла совершенно случайно: теоретически мне могли поручить писать о чем угодно. Но, когда я вспоминаю о том, как все начиналось и что было потом, мне на память приходит фраза, впервые услышанная от одного из московских батюшек: кто верит в случай, тот не верит в Бога. С каждым годом я все больше убеждаюсь в справедливости этих слов.

– Кто был тогда для Вас ориентиром в религиозной журналистике, на кого из журналистов Вы бы хотели быть похожи мастерством?

– Если честно, таких ориентиров у меня не было, да я и против того, чтобы иметь кумиров в своем цеху. То есть, безусловно, я время от времени отдаю должное глубине мысли, красоте слога, оперативности работы целого ряда коллег, освещающих религиозную сферу, но быть похожей на кого-нибудь из них не хочу. Почему? Просто я убеждена, что каждый человек с творческой жилкой, в том числе журналист, должен быть единственным в своем роде, иначе можно запросто стать пускай умелым, пусть даже блестящим, но подражателем.

Например, когда на телевидении появился Леонид Парфенов, он предъявил свой собственный, неповторимый стиль: особая интонация голоса, композиция репортажа, уникальная манера держаться перед камерой – такое было впервые на нашем экране, и впечатление оказалось столько велико, что многие молодые журналисты с готовностью переняли парфеновский стиль и перенимают его до сих пор. Но то, что было великолепно в исполнении автора этого стиля, вызывает грусть, когда смотришь, как кто-то из новеньких вновь повторяет фирменную манеру Леонида. Ведь каждый из этих ребят мог придумать что-то свое, но вместо этого предпочел повторять чужие наработки.

– А какие знакомства и события, случившиеся за время Вашей работы в религиозной журналистике, запомнились Вам более всего?

– Не буду скрывать, что религиозная журналистика поначалу встретила меня без особого восторга, первое же редакционное задание оставило неприятный осадок. Помню, мне поручили сходить на литургию и сделать новость на основе проповеди. Пробираясь к амвону с блокнотом и ручкой, я вежливо попросила двух женщин пропустить меня поближе, на что одна из них возразила, что таким, как я, в храме вообще не место. На вопрос "Почему?" последовал четкий ответ: "Шляпу надела! Модница – сатане угодница". С этим ярлыком я и простояла "как неродная" остаток службы. Надо ли говорить, что вдохновения к работе у меня в тот день не появилось...

Впрочем, такие неприятные моменты вскоре затмились впечатлениями от встреч с большим количеством людей, которые составляли интеллектуальное ядро религиозных организаций – синодальных структур, духовных управлений, раввинатов, то есть попадали в категорию ньюсмейкеров. Одним из самых важных для меня, конечно, было мое сотрудничество как журналистки с Отделом внешних церковных связей, который тогда был основным звеном между Церковью и СМИ.

Меня приятно удивило, с какой готовностью и тактом представители ОВЦС объясняли тонкости церковной политики мне, человеку в то время совсем молодому и довольно далекому от понимания религиозной ситуации, приятно удивила современность священников, которые руководили ключевыми сферами церковной политики, и, конечно, очень важным для моей творческой судьбы стало знакомство и общение с председателем Отдела – митрополитом Кириллом. Наверно, его избрание на патриарший престол, которое случилось позднее, как раз и стало самым запоминающимся событием за время моей работы.

Вспомнить все, что было за 12 лет, конечно, сложно – тут либо книгу пиши, либо вырывай из контекста, да и рассказать ведь можно не обо всем: когда работа становится частью жизни, появляется много личных моментов, о которых не принято говорить широко. Но если брать публичные события, то в первую очередь вспоминаешь поступки людей, которые потребовали от них личного мужества. Так было, например, весной 2003 года, когда до начала войны в Ираке оставались считанные часы, и муфтий Таджуддин во главе небольшой делегации отправился в Багдад, чтобы выразить иракцам поддержку. Так было осенью 2007 года, когда патриарх Алексий приехал на Украину, оранжевые власти которой даже не пытались скрыть, что не хотят его видеть. И то, как простые люди вопреки всему встретили тогда своего патриарха морем российских флагов и горячей волной нелицемерной любви, то, какую огромную духовную силу сумел проявить в то время уже тяжелобольной первосвятитель, то, как митрополит Кирилл, организатор визита, в минуты завладел сердцами многотысячной толпы в центре Киева, – обо всем об этом я до сих пор вспоминаю с волнением.

– Как бы Вы охарактеризовали взаимоотношения церкви и СМИ в их развитии? Каких конфликтов можно было бы избежать?

– За последние десять лет изменилась общая тональность: теперь уже меньшая, как мне кажется, доля журналистов пишет о религиозной жизни в ироничной или ехидной манере, все больше, особенно на телевидении, появляется положительных материалов о Церкви, репортажей, герой которых, духовное лицо, представлен как пример для окружающих, а не как карикатурный отец Федор из "12 стульев".

Правда, время от времени попадаются такие публикации, после которых, как говорится, хоть святых выноси. Я не имею в виду те случаи, когда коллеги пишут о проблемах, действительно существующих в религиозной среде, писать о них надо, часто ведь именно "хирургическое вмешательство" прессы позволяет эти проблемы решить. Но сколько примеров, когда, выбирая для очерка острую тему, журналист забирается в область, где не силен, и, даже не пытаясь изучить вопрос, начинает судить о вещах, в которых абсолютно не разбирается, путается в терминах, позволяет себе грубые параллели, отталкивается от ложных предпосылок, приходит к ни на чем не основанным выводам, и все это с пафосом... А со стороны-то видно, что человек просто дилетант, и, думая произвести эффект своей якобы смелой публицистикой, он выставил себя в дурном свете и испортил отношения с религиозными деятелями. Вот таких конфликтов, мне кажется, можно было бы избегать.

– Как Вы относитесь к тому, что новости религии в СМИ – это зачастую маленькая группа в разделе "Общество", в то время как значительная часть событий в государстве и мире имеет непосредственно религиозные корни?

– Сегодня, когда писать о религии не запрещают, объем религиозной информации и аналитики в целом, как мне кажется, соответствует общественному интересу к этой теме.

Когда в церковно-общественной жизни происходит важное событие, итог которого будет влиять на жизнь большого количества людей, может быть, даже целой страны (то же избрание патриарха), количество публикаций и передач об этом событии огромно. Бывает, конечно, и так, что случилось что-то важное в религиозной жизни, а журналисты не придали значения, или скептически настроенное руководство "отсеяло" подготовленный материал. Это легко объяснить: антиклерикальное прошлое все еще дает о себе знать. Наверное, должна произойти смена поколений, чтобы в каждом СМИ появились неравнодушные люди, способные ярко и интересно рассказывать о религии, помогая читателям по-новому взглянуть на мир.

– Как, на Ваш взгляд, должна сегодня строиться информационная политика светских изданий, пишущих о религии?

– У каждого СМИ своя аудитория, на которую оно ориентируется, свои задачи. Для кого-то достаточно схематичного освещения религиозной темы, кто-то идет дальше и высвечивает религиозный, или, скажем шире, духовный, моральный, аспект едва ли не в каждом событии. Читатель, в свою очередь, тоже меняется, тревожные и трагические события последнего времени делают его другим, и вот уже социологи выдают нам потрясающие цифры – к примеру, то, что за последние три года сторонников абортов в России стало меньше на 9%! На редкость отрадный скачок за такой короткий промежуток, и этот рост, конечно, говорит о начавшемся выздоровлении общества. Но если меняются читатели, меняются и СМИ – это неизбежно, и будет прекрасно, если журналистам хватит мудрости принять участие в этом преображении, в том числе поддерживая своими материалами общественно значимые инициативы религиозных организаций.

– Чего сегодня больше всего не хватает религиозной журналистике?

– Интересной подачи. Наверное, невозможно требовать от религиозных изданий (по крайней мере, пока), чтобы их тиражи были сопоставимы с тиражами глянцевых журналов, которые уже с обложки ловят читателя на крючок, но какое-то умение зацепить – оно все же необходимо, и не нужно считать это "попсой", чем-то не достойным духовного чтения. Никогда обыватель не станет покупать или даже брать бесплатно невзрачную на вид газету с унылыми заголовками, если только он не интересуется исключительно жизнью прихода. То же касается радио – и телепрограмм.

И еще я думаю, что людям, которые пишут о религии, порой не хватает солидарности. Волосы дыбом встают, когда иной раз читаешь чей-нибудь "ЖЖ"! Все-таки культуру общения никто не отменял, не говоря уж о библейских правилах суда над ближним. Хотелось бы, чтобы мы все прошли через искушения, которые таят в себе электронные дневники.

– Как возникла идея создания религиозного портала под эгидой информационного агентства "Интерфакс"?

– Наверно, это было неизбежно, хотя сыграл свое и чисто субъективный фактор. Примерно через семь лет работы в агентстве мне предложили перейти в группу, освещающую внешнюю политику. Это считалось своего рода повышением, так как предполагало многочисленные поездки за рубеж и так далее. Но, посидев немного на новом месте, я поняла, что не могу думать о внешней политике, потому что все мысли – о том, как напишет о религии новый человек, которому передали мою тему, все ли у него будет получаться, как сложатся у него отношения с людьми, которые я выстраивала не один год, и, наконец, смогу ли я оставить свой прежний круг. Примерно через неделю мне стало понятно, что нет, не смогу и что мой переход в другой отдел был ужасной ошибкой. Тогда я пришла к своему редактору (в то время это был Георгий Гулиа, нынешний исполнительный директор "Интерфакса") и предложила создать отдел "Интерфакс-Религия". Георгий, со своей стороны, подал идею сделать нашу ленту открытой для всех, учитывая безграничные возможности Интернета, а мой хороший друг, религиовед Роман Силантьев сформулировал концепцию сайта. Так все и началось.

Для создания религиозной ленты, конечно, были и объективные причины: число новостей о религии все росло и росло, было уже невозможно в одиночку справиться с этим потоком... Я заметила одну закономерность: чем больше корреспондентов появляется у нашего проекта, тем больше растет вал новостей. Недавно один батюшка пошутил: "Куда вы столько пишете! Когда мне все это читать?"

– Что самое сложное в выборе и подаче материала? Много ли нападок сегодня существует на портал в силу того, что он именно общерелигиозный, а не монорелигиозный?

– Что касается критики, мы с самого начала заявили, что о той или иной религиозной организации будем писать в объеме, который соответствует ее реальному весу в общественной жизни. Ну, а при подготовке текста главное – сделать так, чтобы новость получилась легкой, понятной любому человеку, который, может быть, абсолютно случайно наткнется на нашу страницу и которого мы должны удержать на ней максимально долго.

– Пожалуй, "Интерфакс-Религия" – единственный религиозный портал, на котором вполне официально присутствует юмор. В чем цель рубрики "Мозаика"?

– Цель у нее такая же, как у последней страницы газеты, – заставить читателя отдохнуть, улыбнуться. Когда мы эту рубрику открыли, помню, кое-кто задавался вопросом, насколько допустимо шутить на религиозную тему. Мы и сами думали над этим, но, посмотрев, какое количество забавных новостей и картинок скопилось за первые два года нашей работы, поняли: это не мы шутим на религиозную тему, это шутит сама жизнь, внося нотку юмора даже туда, где, кажется на первый взгляд, ему не место. Ну, а прочитав в одной из центральных газет еврейский анекдот от раввина Лазара, окончательно решили: рубрике быть, коль скоро даже религиозные лидеры не считают зазорным прилюдно шутить над самими собой.

Кстати, кое-кто из наших читателей признается, что в первую очередь смотрит именно "Мозаику" и распечатывает оттуда материалы, чтобы отнести близким, которые не в ладах с Интернетом. Получается, у Интернета тоже есть границы, и преодолеть их удается именно легким новостям.