Храм священномученика Климента в Замоскворечье – один из уникальных образцов московского барокко. Но проблема сохранения памятников архитектуры и истории коснулась и его, хотя ситуация не так драматична, как в соседних Кадашах. Настоятель храма протоиерей Леонид Калинин, член Патриаршего совета по культуре, о роли Церкви в сохранении культурного и исторического наследия.
– 13 октября Постановлением правительства Москвы, подписанным врио мэра столицы Владимиром Ресиным, утверждены охранные границы 205 объектов культурного наследия, расположенных в пределах Центрального административного округа города. Имеет ли это решение отношение к вашему храму? Утверждены ли его границы?
Протоиерей Леонид Калинин
– У храма священномученика Климента (Преображения Господня) в Замоскворечье границы до сих пор окончательно не утверждены. Мы бьемся за это. Сегодня даже перед Литургией на Покров я разговаривал с Москомархитектурой, которая, слава Богу, пошла на перенос "красных линий" с тем чтобы изменить границы земельного участка и привести их в соответствие с историческими, или хотя бы приблизиться к ним. К сожалению, восстановить все точно как было невозможно: после бурного ХХ века исторические границы сильно нарушены.
При этом, то, что делается сейчас Правительством Москвы, – очень хорошо, и хорошо бы, чтобы этот процесс продолжился. Конечно, это огромный шаг – дополнительные двести с лишним объектов это можно только приветствовать – как начало огромной работы по спасению старого города.
Вопреки бытующему мнению, в ситуации с нашим храмом не так все просто. Сейчас я бьюсь за некогда принадлежавший храму кусочек земли за алтарем, чтобы сделать территорию храма единым целым, – в границах восстанавливаемой исторической ограды, с прекрасной кованой решеткой. Однако, не вникнув в суть этого вопроса, некоторые чиновники упираются всеми мыслимыми и немыслимыми способами, как будто я у них кусок из зубов вырываю.
Что касается реставрации – то здание храма и весь ансамбль комплексно реставрируется с помощью Правительства Москвы. С привлечением городских средств реставрируется еще около трехсот храмов Столицы. Москомнаследие всем очень помогает, и, особенно лично председатель Москомнаследия Валерий Шевчук.
При этом болью в сердце отзывается снос зданий исторической застройки, которые, пусть и не является в строгом смысле памятниками, но создают уникальную среду старой Москвы. Капитализм начинает активно действовать по расчищению каких-то территорий для строительства, потому что, если территория не имеет статуса памятника, она формально не под охраной – и это создает огромное поле для злоупотребления. Например, такое место может стать площадкой для точечной застройки.
Валерию Шевчуку, как мне думается, часто пытаются выкручивать руки, хотя он всегда был и есть против уничтожения ценной исторической застройки. Несмотря на то, что он из очень далекой области – дипломат – он блестяще освоил тематику и вникает в каждую деталь реставрации. Это один из самых профессиональных руководителей города, который много знает и по строительной тематике, и в области реставрации и как вообще можно работать при такой жесткой законодательной базе, как в Москве, под неусыпным "оком" Прокуратуры и, при этом, неизменно добиваться лучших результатов.
Что касается нашего храма, проблем бы никаких не было, если бы я не требовал восстановления цельного архитектурного ансамбля, – такого, какой был до революции. Но я не собираюсь занимать позицию соглашательства с исторической неправдой, которая возникла в советское время. Я потребовал возвращения Церкви крошечного участка земли в непосредственной близости от Алтаря храма. Уж не говорю о том, что мы потеряли гигантское количество недвижимости и богадельню, которая была приватизирована в 90-х годах. Но сквер за Алтарем – в прошлом кладбище – как это может быть оторвано от храма и навсегда сделаться секулярной городской территорией? Это территория сакральная: там погребены люди – строители, прихожане храма. Отношение к заалтарной территории вообще в Православии особое. Она должна содержаться в порядке, чистоте и быть под церковным управлением. Почему мы должны это превращать ее в какое-то светское гульбище? Там не обязательно должно быть кладбище, но хотя бы маленький скверик при церкви. Но против этого вступают драконы-чиновники. Они говорят: "Это для вас очевидно, что эта земля принадлежит храму, а для нас – нет". Еще говорят: "А какое отношение этот скверик имеет к храму?" А я им отвечаю: "Вот же фундаменты ограды, которая сейчас восстанавливается, и часовни, которая была при входе. И все это было огорожено кованой решеткой, одной из красивейших в Москве". А они говорят: "Нам этого не надо, пусть напитки распивают в скверике". Я предлагаю: "Мы сделаем сквер доступным. Не надо там пить пиво – пусть будут пить квас или чай, а главное – эту землю никто и никогда (как и сама Церковь) не сможет продавать или покупать". ...Люди какие-то бездушные... Без уважения к Истории и к Церкви.
Храм священномученика Климента, папы Римского
Но я к их позиции отношусь, как следует в таком случае, – считаю ее издевательской и, в общем, безбожной. Это простая ситуация: все упирается в плохо скрываемую у некоторых ненависть к Церкви и, пожалуй, отчасти, – в глубокий непрофессионализм, в нелюбовь к истории Москвы.
– Есть ли разница с точки зрения охраны памятников, идет ли речь о церковном здании или светском?
– Я не вижу никакой разницы, потому что все это – наша среда: и наш дом, и улица, на которой живем, и храм – все это единое, общее, историческое. Сохранять только церковные здания, а остальное все превратить в здания из стекла и бетона – это будет уже не Москва. И церковные здания на этом фоне просто потеряются.
Примеры этого мы видим на Западе Европы и в США, где после "Великой депрессии" развилось массовое строительство из стекла и бетона и различные религиозные деноминации имели полное право продавать принадлежащие им земли.
Например, в Бостоне есть очень известный англиканский храм Святой Троицы, который со всех сторон, кроме фасада, обстроен высотками. Это так ужасно выглядит! А ведь когда-то на месте этих 120-этажных небоскребов были исторические памятники четырехэтажной бостонской застройки. Если не сохранять постройки окружающего города, мы приобретем то же самое, только через 150 лет спустя...
– Как Церковь может и должна защищать свои здания, которые являются архитектурными памятниками? Какие меры могут быть предприняты ради их сохранения?
– Я считаю, Церковь должна занимать активную общественную позицию. Мы объединяем в своих рядах миллионы прихожан и должны высказывать свою активную позицию по городской среде вообще, в том числе в Москве, где большинство населения – православные. И мы можем активно задействовать массы прихожан, чтобы мнение Церкви было известно и было бы всячески поддержано широким социальным слоем нашей паствы.
Некоторые считают, что Церковь в Москве имеет очень много земли, и это будет мешать развитию города. Но мы же говорим, что речь идет прежде всего о центре Москвы, и сохранение церковной собственности на землю там превращается в сохранение уникальных исторических уголков Старой Москвы. Передача земли Церкви – это консервация свободных рекреационных зон для будущего, для потомков. Как можно от этого отказаться? Это же глупо! Это значит не думать о будущем, быть хищником.
– Многие храмы сталкиваются с подобной проблемой?
– Практически все в Москве, кроме тех, которые функционировали в советское время. Все новооткрытые храмы имеют аналогичные проблемы либо в вопросе оформления недвижимости, либо в вопросе оформления земли. До сих пор у большинства эти проблемы не урегулированы.
То, что Правительство Москвы переходного периода вычленило какие-то участки, которые связаны с историей, культурой и исторической памятью города, – это процесс позитивный.
Думаю, любой позитивно настроенный политик поддержит стремление Церкви к сохранению культурного и исторического облика нашего города не только в плане церковных построек, но и зданий, которые находятся вокруг них.
Источник: Татьянин день
