"Христианская литература" или литература для христиан

Нужна ли сегодня какая-то особая православная или, беря шире, христианская литература? Что вкладывается в эти понятия? И какие книги можно посоветовать тем вдумчивым читателям, взрослым и детям, которые стремятся наполнить свою душу новыми переживаниями, а не просто "убить время"? На круглом столе в Феодоровском просветительском центре собрались филологи, чтобы обменяться мнениями и ответить на вопросы гостей нашего журнала.

Кто делает литературу христианской

Иерей Димитрий Симонов, клирик храма Богоявления на Гутуевском острове: Иногда священники или библиотекари в приходах рекомендуют книги,характеризуя их как "христианские" произведения. Но какую литературу можно считать христианской? Правомерно ли такое название?

Мария Борисовна Багге, заведующая кафедрой филологического образования АППО, кандидат педагогических наук:Принадлежит ли произведение к христианской литературе или нет, может решить только читатель. Что я имею в виду? – Читательскую рефлексию;то, как понял читатель писателя. Однако читательская рефлексия возможна при условии, что он умеет читать. Но как раз с этим умением дело обстоит плохо. Чаще всего массовый читатель ищет в литературе возможность увлечься сюжетом или стремится извлечь некое назидание, что идет вразрез с утверждением Пушкина: "Цель художества не нравоучение,а идеал". Понять идеалы автора – немалый труд. Здесь порой нужно не только читать, но и перечитывать. Вдумчивое чтение приносит свои плоды, например, мы можем открыть, что Михаил Лермонтов – глубоковерующий христианин, утверждающий христианскую истину, в том числе и в романе "Герой нашего времени". Нельзя только путать автора и героя.Допустим, Александр Островский в пьесе "Гроза" в образе Екатерины создал образ истинной христианки так, как он это понимал. Или рассказ Ивана Бунина "Легкое дыхание", который обычно относят к эротической литературе. Но в этом рассказе осмысляется в некоем художественном шифре первородный грех человечества – то событие, которое стало источником всей человеческой истории на земле. Когда мы начинаем понимать автора, для нас уже не остается "страшной" литературы, которая может нас как-то запропагандировать, потому что наше чтение будет сопровождаться грамотной читательской рефлексией.

Петр Евгеньевич Бухаркин, профессор СПбГУ и СПбДА, доктор филологических наук: Та литература, которая нас всех воспитала, – христианская. Мы живем в христианской цивилизации (или, во всяком случае, постхристианской,еще все же не утерявшей памяти о своих христианских корнях),и литература является частью этой цивилизации. Поэтому западная литература (и русская литература как ее своеобразная, но неотъемлемая часть) в высших ее проявлениях, разумеется, глубоко связанас христианством.

Есть в этой литературе особая часть, которая непосредственно связана с христианской проблематикой, ее можно назвать околоцерковной. Примером такой литературы могут служить некоторые произведения Ивана Шмелева. Но не о ней пойдет речь, а о словесном искусстве Нового Времени вообще. Можно сказать, что христианская литература – это литература, созданная христианским автором. А вот кто такой христианский автор – это отдельный вопрос. Бесспорно, что Антон Чехов – христианский писатель, и вместе с тем также бесспорно, что его отношение к религии (и не только к Русской Православной Церкви),о котором мы можем судить по его письмам и высказываниям, не очень простое. При этом в своих произведениях он, например, выражает уважительное отношение к духовенству и говорит о нем как об одной из главных сил культуры и русского общества. Или Иван Тургенев. "Дворянское гнездо" – одно из самых христианских произведений, и вместе с тем сам Тургенев постоянно говорил о себе как об атеисте. Для меня Иосиф Бродский – один из величайших христианских писателей конца ХХ века, сопоставимый с Томасом Элиотом, который был глубоко верующи мкатоликом, но религиозность Бродского – весьма сложный вопрос.

Мария Борисовна Багге: Стоит разграничивать христианскую и религиозную литературу. Да, Шмелев – религиозный писатель, а отношение Чехова к религии спорное. Но чем больше я читаю Чехова, тем больше убеждаюсь в том, что это христианский писатель, точнее, писатель с христианским мировоззрением.Вот поэтому я считаю, что христианской литературу делает не писатель,а читатель.

Если рассматривать с этой точки зрения советскую литературу, мне ничего не хотелось бы перечитать, разве что Астафьева "Проклятые и убитые", "Веселый солдат". Мне кажется, что его книги – рефлексия православного христианина и очень честного человека. В этом смысле показателен и путь, который прошел Андрей Платонов. Его последний рассказ "Возвращение" о возвращении к истокам, терпении и жертвенности – очень христианский.

Как стать читателем

Иерей Димитрий Симонов: Итак, если человек не умеет воспринимать литературу, то он не увидит ничего христианского даже в классическом произведении, если только не возьмется за религиозную литературу, где все очень прозрачно. Как же научиться этому правильному восприятию? В школе, к сожалению,большинство детей читает классику только для того, чтобы написать сочинение. Когда я вошел в Церковь, то стал иначе воспринимать литературу: сквозь призму своего нового мировоззрения. Моим любимым писателем стал Фёдор Достоевский, которого до этого я совершенно не понимал и на уроках мучился, стараясь написать сочинение по его роману "Преступление и наказание". Возможно ли воспитать глубокое понимание литературы?

Петр Евгеньевич Бухаркин: Отношение к литературе формируется отношением к жизни. Христианский смысл читатель обнаруживает, если он сам – христианин. Не литература делает нас христианами. Не культура открывает нам Бога, а наше христианское сознание позволяет нам увидеть огромную глубину культуры, связанную с грозным присутствием в ней Духа Святого, о чем прекрасно написал Георгий Федотов. Прежде надо воспитать в себе христианина, тогда можно увидеть глубинные христианские смыслы в каком-либо литературном произведении.

Другое дело – околоцерковная литература, увы, как правило, не очень высокого качества. Но не этого следует особенно опасаться. И посредственная в художественном отношении словесность тоже полезна. Например, Евгений Поселянин или Сергей Нилус. Не самого высокого качества их сочинения, но они вызывают известный положительный резонанс. В зависимости от наших собственных вкусов и пристрастий мы выбираем разную литературу.

Мария Борисовна Багге: В современной школе меня удивляют сохранившиеся с советских времен оценки литературных произведений. Вероятно, мало изменилось сознание учителя. И это помогает найти ответ на вопрос: почему мы не умеем читать? Редкий учитель может читать произведение самостоятельно, ему нужны методические пособия или интерпретации литературоведов. Григорий Гуковский в своей книге "Изучение литературного произведения в школе"замечательно писал о том, что мы должны обращать свое внимание на форму художественного произведения, а не только на его содержание. Поскольку все преломляется через систему ценностей и картину мира автора.На уроке учитель должен помочь разобраться в том, почему Тургенев"заставил" Герасима утопить Муму, а Островский "отправил в омут" Катерину. Это нужно вычитать из текста, вглядываясь в детали изображения, а затем их интерпретировать. Самое сложное – добраться до целостной идеи. Если этому учить в школе на уроках литературы,то можно избежать того, что зачастую происходит: мы читаем не то, что было написано.

Стоит ли писать "по-православному"?

Иерей Димитрий Симонов : Что такое "современная православная литература"? Имеет ли смысл называть того или иного писателя православным, относя его к этому странному для современного читателя жанру?

Петр Евгеньевич Бухаркин: Исторически церковная литература в своих разных жанрах – жития,проповеди, назидания – существовала всегда, в том числе и после секуляризации общества в XVIII веке. Сейчас происходит восстановлени еэтой литературы после ее полного запрета, но современная литература не может быть возрождением старой. Скажем, современное житие не может быть таким, каким оно было до середины XVIII века. Это связано с особенностями развития слова, у нас сейчас другой тип словесной культуры, глубоко отличный от того, что сохранила в себе Церковь. Церковь живет в ином, чем мы, словесном пространстве: традиционном,риторическом, рефлексивно-традиционалистском. Она руководствуется другими принципами: не самовыражение через слово, а использование готовых слов для выражения собственных переживаний. Яркий пример этого – молитвы, которые мы каждый день читаем, выражая свои потребности и мысли. Современная же литература существует в совсем другом мире, где главное – самовыражение. Поэтому всегда будет оставаться зазор между литературой и церковной словесностью. Чем талантливее писатель, тем сильнее заметен этот зазор. Впрочем, этот зазор начался давно, едва ли с момента секуляризации. Так, в литературе XVIII века почти каждый поэт перекладывал на свой лад псалмы. Все мы знаем вершину пушкинской философской лирики стихотворение "Отцы-пустынники и жены непорочны", переложение молитвы Ефрема Сирина. Но необходимо ли оно? Прекрасно переложение первого псалма Ломоносовым, где он с огромной силой выразил свои переживания, но псалом-то все равно лучше! Это трудный вопрос. Поэтому, когда мы говорим о литературе и Церкви, мы должны ощущать крайнюю напряженность этой проблемы. Все, что в светской культуре по-настоящему ценно, так или иначе пронизано веянием Духа Святого. С другой стороны, то, что в русском обществе литература все время претендовала на духовное окормление читателя, в принципе, плохо. Этим должна заниматься Церковь. Есть целый ряд тем, которых светская литература не должна трогать.

Мария Борисовна Багге: Хорошая православная литература появится не тогда, когда пропадет или появится в ней потребность, а когда уменьшится энтузиазм. Процесс воцерковления еще не закончился. Те, кто 20 лет назад начал свое воцерковление, делятся своим опытом в книгах. Пускай такая литература будет, пусть ее будет много. Лучшее проявится среди множества, а худшее отсеет время. Пока мы еще не можем сказать, что более, а что менее достойно. Иногда кажется, что эта литература наивна или подражательна, но если такая литература находит своего читателя, значит она имеет право на существование. Я люблю больше стихи, которые условно можно назвать православными из-за их содержания или потому, что их авторы – священники. Я не могу сказать, что это всегда высокая поэзия,но та искренность переживания, которая совпадает с моим переживанием,иной раз вызывает слезы.