Немного об артефактах и терафимах

Ну вот, и снова миновало 7 ноября. И снова все наши беды остались при нас. Россия почти уже два десятка лет остается постсоветской, все никак не станет просто Россией.

И самый впечатляющий постсоветский артефакт стоит по-прежнему в самом сердце нашей страны, на Красной площади. Но сейчас я, как ни странно, хочу не в сотый раз сказать о том, что его надлежит снести. Просто хотелось бы разобраться с одним весьма и весьма интересным логическим зазором, который обнаруживается, когда всякие высокопоставленные лица объясняют нам, сирым, отчего поделать с артефактом решительно ничего нельзя.

Аргументацию эту мы все, конечно, много раз слышали. Уникальный-де архитектурный памятник, сделался частью ансамбля Красной площади, якобы защищается ЮНЕСКО и т. п. Идея, кстати, нова не была. Изучая катастрофу французской революции, я наткнулась на очень сходные архитектурные проекты (по счастью, не успевшие воплотиться): также ступенчатые, прямоугольные, слепооконные. Такое вот совпадение. И ведь каждый раз мы на это ловимся и начинаем с жаром доказывать, что Щусев вовсе не гений, что никакое ЮНЕСКО его творение не охраняет и т. д. И забываем задаться вопросом: а какова связь между сохранением на Красной площади сего архитектурного шедевра и необходимостью наличия в нем выставленной напоказ мумии?

А ведь связи-то и нет! Сторонники оставить все как есть прикрываются архитектурным доводом – и это шулерство. Наперсточничество чистейшей воды. Вопрос о целесообразности сохранения здания мавзолея на Красной площади и вопрос о нахождении в нем мумии Ульянова – это разные вопросы, решать которые надлежит раздельно. Вот похороним мертвеца, тогда и станем думать – а что теперь делать со зданием? Может быть, и будет принято решение его оставить: сделать, например, небольшой музей советской эпохи. Развернуть экспозиции – как Ульянов один лежал, как лежали оба-два с Джугашвили, какие еще были (ох, занятные) архитектурные проекты этой парадоксальной усыпальницы.

А между тем закономерное разделение этих вопросов выбило бы главный козырь у желающих оставить все как есть – "вандализм". Ну какой, спрашивается, вандализм в том, чтобы предать тело земле? (Если, конечно, земля примет.) Пусть бы все желающие носили цветы на могилку, все чин-чином.

А состоявшийся вынос тела между тем значительно остудил бы страсти вокруг судьбы самого сооружения, сведя споры действительно к архитектурным вопросам.

Быть может, status quo потому и сохраняется, что принять единое решение там, где нужно два последовательных, значительно сложнее и резонанснее. А между тем status quo выглядит столь гадостно, что сохранять его ну никак нельзя.

Большинство наших сограждан воспринимают идейную подоплеку мавзолея так, как она подавалась в поздний застой. Но восприятие тех, кто его задумывал и строил, было совсем иным.

Прежде всего все это имело несомненно культовый характер. Для иллюстрации этого положения позволю себе немного исторических экскурсов.

Высокопоставленные большевики ранней советской эпохи безмерно увлекались оккультизмом, черной магией. Именно этим, а не материализмом, обусловливаются чудовищные и массовые расправы над духовенством и кощунства. Так не поступают, если "Бога нет". Логической необходимости убивать верующих либо глумиться над их чувствами из наличия материалистического мировоззрения никак не вытекает. Убивают и оскверняют, напротив, если Бог есть, но Ему надлежит причинить урон.

Ведь уже столько всяких разностей вынуто из-под спуда, опубликовано. А все равно говорить о том, чему и кому поклонялись многие из красных вождей, как-то не принято в приличном обществе. Конфузно, что ли.

Между тем чего они только не вытворяли, эти весьма экстравагантные товарищи в кожанках! Чекисты целыми экспедициями гоняли на поиски загадочной Шамбалы, искали контактов с тибетскими магами. (На тибетских магах, как мы помним, был завернут и Третий рейх). И философский камень искали, и мертвых пытались оживлять, и столы вертели. Словом, вытворяли все, что свойственно и прилично оккультистам.

А вот, например, Петроград 1919 года. Движется, наступает СЗА, большевики в панике. Но, отдадим им должное, все-таки стараются занять население культурными событиями. Главным культурным событием года делается... конкурс на лучший крематорий. Создается комиссия, изучаются и широко, с привлечением прессы, обсуждаются представленные работы. (Побеждает заключенный, отсиживающий за убийство.) Неужто в городе, где нечего есть и нечем топить, нет другой заботы, кроме сооружения крематория? Или кому-то все-таки важно, чтобы умершие не ложились больше в землю, как велит православный канон, а предавались огню? Случайность, конечно, и это.

А в 1918 году, сообразно плану монументальной пропаганды, подписанному как раз обсуждаемым здесь покойником, в городе Свияжске был открыт памятник Иуде Искариоту: голый темно-красный человек, грозящий небу кулаком. (Иуда был не единственной кандидатурой на постамент: обсуждались также Люцифер и Каин.) На открытие приезжал Троцкий-Бронштейн, очевидцы вспоминают, что был весьма воодушевлен. А непосредственно предваряло открытие вот что: убиение в городе настоятеля Богородице-Успенского монастыря епископа Амвросия, убиение священника Константина Долматова из Софийской церкви и расстрел монахинь Предтеченского монастыря. Второй памятник Иуде был воздвигнут в Козлове. По менее достоверным данным, был и третий – в Тамбове, сразу после расправы над восставшими крестьянами. И вот это уже никак на случайность не тянет.

У нас здесь издание светское, спорить о том, были ли большевики одержимы бесами, уместно не вполне. Но констатировать факт, что сами они в это верили, мы очень даже можем.

Свет содрогнется от гула

Наших победных шагов,

Звезды взойдут Вельзевула

Над головами врагов.

Так писал поэт-современник. Все вполне откровенно. Позже открыто исповедующая сатанизм "старая гвардия" была истреблена ввиду новой линии партии: монтажа культа "человеко-бога" Джугашвили по модели, успешно реализованной ранее Наполеоном Буонапарте. Как и при Буонапарте, физическое истребление служителей церкви в этот период сменяется попытками заставить церковь участвовать в легитимизации нового культа. Но это уже совсем другая песня.

Отдельные элементы ранней эзотерики были просто вмонтированы в позднюю.

Но, вне сомнений, когда Ульянов был положен в мавзолей, на дворе стояли те самые годы, характеризующиеся наибольшей оккультизацией большевистской верхушки. Так что лежать мумия должна была не просто так, на радость трудящимся, а в качестве так называемого терафима – антимощей, необходимых для магических ритуалов.

Почему это все трудно признать правдой? Потому что слишком смехотворно звучит? Открою большую тайну: оккультизм всегда смехотворен. Но это ни на волос не делает его менее отвратительным и ужасным. Если я поведаю здесь о том, какие предметы вошли в опись изъятого при аресте Глеба Бокия, вас, дорогой читатель, вывернет на клавиатуру.

Вот и спрашивается, а зачем нам сегодня жить с этим более чем специфическим (и, мягко говоря, несколько чуждым духовным традициям нашей страны) наследием поры зловещей и кровавой, наследием, кое-как подкрашенным идеологическими румянами позднесоветской эпохи, но с проступающими все равно трупными чертами эпохи ранней?

Надо хоть с чего-то начать.