Священник Сергий Клинцов – руководитель миссионерского отдела Якутской и Ленской епархии. На IV Всецерковном съезде епархиальных миссионеров участвовал в секции, посвященной миссионерским приходам и станам. Он рассказал корреспонденту "ТД" о том, как организована миссия в Якутии, в чем особенности работы с местным населением и что мешает организации миссионерских станов.
– Отец Сергий, расскажите, пожалуйста, о том какая миссионерская работа ведется у Вас в Якутии и как она строится?
– Чтобы понять особенности миссионерской работы в Якутии, надо представлять себе условия. Якутская и Ленская епархия имеет большую территорию, которая заселена очень редко, от одного района до другого иногда – сотни километров, и сообщение между ними бывает затруднено.
В нашей миссионерской деятельности можно выделить два направления. Первое – поездки в населенные пункты, где есть православный приход, не храм, а именно община православных христиан, но нет постоянного священника. Второе – поездки в те районы, где православных приходов нет.
– Что вы обычно делаете в таких поездках?
– Когда мы едем в районы, где нас знают, есть приход, староста и прихожане, предварительно назначается график богослужений. Чаще всего там нет храма, и люди собираются в приспособленных для молитвы этого помещениях. Нередко случается, что мы молимся в клубах, актовых залах, потому что они могут вместить достаточно людей.
Собираемся каждый день, утром и вечером, если это возможно, совершаем молебны перед работой в будний день и после рабочего дня, читаем каноны, беседуем на какие-то темы. Если священник приезжает в начале недели, он вместе с людьми готовится к причастию в конце недели, и в субботу или воскресенье завершается Божественная литургия.
– Где вы ее служите?
– Где собираемся, там и служим. Один батюшка задавал вопрос Анадырскому и Чукотскому владыке Никодиму: "Как нам быть? Мы хотим служить и миссионерский стан организовывать, это палатка или это машина?". А это не палатка, не машина. Где мы встали, там и служим. Для нас, священников Якутской епархии, этот вопрос уже не стоит. Отец Агафангел (Белых) рассказывал: "Я недавно на подоконнике служил". Я сам многократно служил на квартире.
– А как быть с престолом?
– Ну как с престолом? Например, я лечу на самолете в район, до которого добираться два с половиной – три часа. С собой особо много не возьмешь: двадцать килограмм багажа максимум. Поэтому везу с собой какие-то определенные вещи: богослужебные сосуды, просфоры, вино, облачение, если его нет на приходе. Хотя, конечно, чаще мы стараемся, чтобы все уже было на приходе, если есть возможность, где хранить, чтобы это не трогали. Но все равно что-то с собой везешь: книжки, может быть, иконки. Везти с собой еще и престол, даже если он будет раскладной, физически не возможно. И на месте мы довольствуемся тем, что есть.
Берется обыкновенный стол, накрывается скатертью, скатерть чаще всего с собой привожу. Порой приходится обходиться даже без жертвенника. По центру стола кладется антиминс с Евангелием, а с левой стороны сбоку делается символический жертвенник, ставятся сосуды, там совершается проскомидия. Многие вопрошают: "Как же совершать каждение?" А вот так и совершать. Не вокруг престола, а просто – справа, слева покадил, народ покадил – и все. Когда Великий вход, берется дискос с чашей, говорятся положенные слова, дискос ставится с чашей уже на развернутый антиминс. Никто никуда не идет. То есть повернулся к людям, встал, повернулся к столу (престолу), оставил Дары, – и дальше совершаешь литургию.
– Но Вы устраиваете некое подобие алтарное преграды?
– Нет, народ просто стоит за спиной у священника. Нередко просто нет возможности сделать какое-то подобие алтаря. Например, в поселке Белая гора люди собираются в помещении где-то четыре на шесть метров. По стенам развешаны иконы, стоит у стенки престол. У них даже подсвечника нормального нет, просто коробка с песком. Люди приходят, покупают свечи, ставят их и за упокой, и за здравие – все в одно. Они уже прекрасно знают, что не важно, где поставил, важно, что помолился за кого-то. И, естественно, нет возможности устроить подобие алтаря. Если я еще буду отгораживаться от людей какой-то символической перегородкой, им просто стоять негде будет. Они стоят за спиной, рядышком, тут же. Если есть помощник – певчий, он поет, читает, подает кадило.
В Якутии есть приходы, в которые в принципе нет необходимости ездить с помощником. Например, в поселок Чокурдах на Индигирке, где живет очень интересный
многонациональный приход. На службах народ поет сам, пусть неточно по мелодии, но все равно умиляешься, когда люди молятся соборно. Ведь так и должно быть.
В Чокурдахе есть и другая интересная практика. Когда приезжает священник, кто-то из прихожан (у кого есть возможность) размещает его в квартире, а остальные по очереди кормят. Конечно, это плод работы старосты и священника, который начинал здесь проповедовать. Интерес в том, что во время обедов-ужинов у прихожан есть возможность лично пообщаться со священником, задать свои вопросы, так что прихожанки заранее распределяют между собой, кто и когда будет организовывать обед. И пока неделю там живешь, почти со всеми переобедаешь. Бывает, и по две приходят, и с мужем. Бывает, что дерутся, кто кормить будет – такая у них жажда общения. Но есть и плюс: все задействованы на благо общей цели.
– А если говорить о районах, где приходов нет?
– Бывает, стоит храм, а прихода нет. При этом храмы уникальные – столетние, деревянные. В советское время они сохранились из-за того, что в них были краеведческие музеи, профтехучилища и тому подобное. Чаще всего это в тех районах, где живут коренные народности, в основном якуты.
Если до этого района можно за 2-3 часа доехать на машине, сначала мы делаем пробную однодневную поездку. Приезжаем, если есть возможность, идем к главе поселка и если он идет навстречу, договариваемся о предоставлении помещения, чтобы можно было собрать людей.
Потом оповещаем людей: развешиваем объявления, останавливаем на улице и рассказываем, что приедет священник и желающие могут прийти пообщаться, познакомиться. Естественно, не ставится задача на этой встрече людей оглашать. Мы хотим просто познакомиться, показать, кто мы такие. Хотя в процессе разговора уже затрагиваются вопросы о молитве, духовной жизни, крещении, среди местных жителей выявляются люди, которые хотели бы покреститься.
Но уже с первой встречи мы имеем в виду определенную цель – организовать приход.
– Какие проблемы возникают в этих поездках?
– Во-первых, национальный контингент. Чем дальше от центра, тем меньше люди знают русский. А мы почти не знаем их языка, только несколько фраз и заученные молитвословия. Нужно учитывать, что по-русски они понимают с трудом, большинство фраз пытаются во время разговора переводить. Нужно не забывать говорить предельно простым языком, до невозможности элементарными формами, образами, примерами. Никакой догматики, особых богословских фраз. Им трудно понять, что такое Евангелие, кто такой Иисус Христос. На первой беседе лучше говорить в общем о смысле жизни, о душе, но в общем о каких-то понятных темах, о трудностях жизни, об опыте, который есть у людей. То есть найти точки соприкосновения. И еще попытаться людей зажечь, заинтересовать.
– А что происходит с теми храмами, которые существуют в районах, где нет приходов?
– Чаще всего храм просто стоит закрытый. Реже в нем находится местный совершенно обветшалый музей. Экспонаты – какие-нибудь бытовые предметы якутского быта, часто советского периода, портреты, газетные вырезки. Но все равно спасибо большое, что храм не разрушили, не распилили на дрова.
Конечно, сейчас якуты говорят о том, что хотят возродить духовность, открыть храмы, обращаются по этому поводу к местному духовному руководству, к архиерею.
Но мы отдаем отсчет, что восстановить храм – это еще не все. Говорят: "Бог не в бревнах, а в ребрах". Понятно, что мы может найти деньги и восстановить храм. Но кто туда будет ходить?
Недавно восстановили один храм, который находится на стыке трех якутских районов. Исторически, возможно, было оправдано строительство храма на том месте, потому что люди, действительно, переезжали, а при храме постоянно жили священники, совершали требы. Но сегодня ближайший населенный пункт – в восьми километрах. Эффект зрелищности – да: людям охота посмотреть на живого священника. И когда объявили, что батюшка будет освящать храм, конечно, вечером храм был битком набит, и мы объявили, что утром будет литургия. Но людям надо было где-то ночевать, они вернулись домой, и с утра не приехал никто.
– Это единичный пример. А бывает, что вы служите в этих старинных, заброшенных храмах?
– Редко. Молебны совершаем, если есть возможность: почему бы не собраться помолиться в храме? Пусть даже по статусу это музей. И перед молебном стараемся объяснить, что это такое, для чего нужна молитва, зачем читать Евангелие.
На самом деле, это процесс очень сложный. Мало священников, способных работать в данном направлении, плюс еще трудность финансовая.
Еще очень важно, чтобы храм был живым, чтобы в него люди ходили молиться. На одном из пленарных заседаний владыка Никодим обозначил эту тему.
У якутов очень часто бытует стереотип "казенности" : храм существует сам по себе, как отдельная контора, в которой есть некий служащий, который получает зарплату. И если у человека возникает какая-то надобность, он идет в храм, платит – и получает нужную услугу.
– Это не только у якутов...
– А было так. Пытаемся собрать приход, выявляем актив, спрашиваем, кто будет старостой, предлагают кого-то, а он отвечает: "Ладно, а зарплата какая будет?". Тут картина ясна. И чтобы сдвинуть это с мертвой точки, нужна частая периодичность посещений этих населенных пунктов. У нас, к сожалению, нет таких возможностей и сил. Мы поехали в один район, собрали людей, потом через три недели приехали второй раз, а до третьего раза больше полугода прошло. А таких районов у нас больше 20.
– А связь какая-то возможна? Интернет, например?
– Мобильная связь есть, интернет совсем дохлый, но есть. Мы созваниваемся, общаемся, люди задают какие-то вопросы.
Когда есть священник, он выступает в роли лидера, является примером. Руководителем. И жизнь прихода замкнута на нем. Когда его нет, все прихожане равнозначны, на старосте просто лежит ответственность. Бывает, у кого-то возникает желание стать главнее, всем "порулить", и начинаются разборки: звонят, одна одно рассказывает, другая – другое... И ты это все это на ус мотаешь, потом приезжаешь и начинаешь разгребать.
В контексте сегодняшнего миссионерского съезда, мы пытались говорить о миссионерских приходах и станах. Организовать несколько станов, хотя бы четыре, в Якутии было бы неплохо.
– А что такое миссионерский стан?
– Это приход, в котором живет священник-миссионер с помощником или без. В населенном пункте. Где располагается стан, он организовывает духовную проповедь и совершает окормление. И уже из этого поселка совершает миссионерские поездки в близлежащие населенны е пункты.
– А почему это называется стан? Священник временно там живет?
– Да. Он прикомандирован к этому приходу на определенный срок, например, на 3 года. За это время можно добиться каких-то успехов. А потом его сменяет другой священник.
Владыка Никодим об этом очень хорошо сказал.
– А еще владыка сказал, что очень тяжело, когда священники часто меняются.
– Тяжелее, когда священник вообще раз в год приезжает. Но если уж они часто меняются, владыка Николим прав, что должна быть некая преемственность, чтобы новый батюшка не начинал с нуля, а продолжал начатую предшественником работу.
– Удачный пример – служение игумена Агафангела (Белых )?
– Если говорить о примере миссионерского стана в поселке Тикси, там ситуация несколько проще, чем в других районах Якутии. Приход находится в военной части, у священника, который там живет, есть бесплатное жилье, руководство воинской части предоставляет питание бесплатно. Плюс еще народ идет в храм, есть пожертвования, можно на что-то как-то жить. И еще имеется дальняя авиация, можно летать, привезти что-то из центральной части России или, наоборот, отправить туда. В других районах Якутии такой возможности нет.
В заполярных районах живут в нищие, по сравнению с жителями центральной России, люди. Приход даже не может оплатить священнику билет на дорогу. И чтобы к ним доехать, он вынужден искать спонсоров или помощников.
Если бы священник мог там поселиться, возникли другие проблемы. Например, как его прокормить. Неделю люди могут кормить священника. Но смогут ли они это делать год, два? Так что главная проблема – финансирование миссионерских станов. Выжить священнику в условиях крайнего севера это очень сложный труд. Одной рыбой, которую ловят люди там, сыт, честно признаться, не будешь, хотя рыба очень вкусная.
Источник: Татьянин день
