Интервью с секретарем Синодальной богословской комиссии, проректором Общецерковной аспирантуры протоиереем Владимиром Шмалием

Читателям предлагается текст видеонтервью главного редактора нашего портала, проректора по научно-богословской работе Московской духовной академии протоиерея Павла Великанова с секретарем Синодальной богословской комиссии, проректором Общецерковной аспирантуры протоиереем Владимиром Шмалием, состоявшемся накануне IV Международной богословской конференции "Жизнь во Христе: христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи". Обсуждаются аспекты церковной жизни, подвергнутые освещению и разбору на конференции, даются прогнозы и производится постановка наиболее злободневных проблем

Отец Владимир, вы уже на протяжении более десяти лет являетесь секретарем Синодальной Богословской комиссии, и одной из ваших важнейших функций является организация проведения Международной конференции. Расскажите об истории появления этой конференции в Русской Православной Церкви. Насколько я помню, в 2000 году была проведена первая конференция подобного масштаба. Каковы задачи этой конференции, какие цели она ставит перед собой? В целом, каково место конференции в современной жизни Русской Православной Церкви?

Первая богословская конференция Русской Православной Церкви состоялась в 2000 году в преддверии юбилейного Архиерейского собора, когда готовился целый ряд важных церковных документов, и довольно у многих людей было, конечно, ощущение того, что мы вступаем в совершенно новый период церковной жизни. Завершились 10 лет свободы церковной жизни в условиях, не стесненных атеистической властью. Это было время подведения первых итогов церковной жизни, а также и определения новых перспектив развития Церкви. И в связи с этим, конечно, большая роль отводилась богословию. Богословие – это теоретический инструмент Церкви, который позволяет на основе церковной традиции смотреть в будущее, осмысливать церковную жизнь в будущем. Вот с такими идеями, с такими мыслями тогда Богословская комиссия – сегодня Библейско-богословская комиссия – и принимала решения, просила высшую церковную власть благословить проведение такой конференции. Собственно, даже основная идея была такой: подвести богословские итоги XX века для Русской Православной Церкви и обозначить перспективы. Помимо такой высокой цели, обусловленной каэросом, самим моментом нового тысячелетия, другая идея, как оказалось очень правильная, заключалась в том, что необходимо иметь богословскую площадку, на которой будут встречаться люди самых разных богословских воззрений, разные богословские школы.

И даже, наверное, разные христианские Церкви? Ведь так богословие было бы достаточно закрытым.

Совершенно верно. Если вы помните ситуацию 90-х годов, у нас довольно много было всяких споров, недопониманий. Было очень много таких богословских и академических междусобойчиков, когда представители одного междусобойчика встречались с другим, отказываясь при этом общаться. На самом деле многие уже забыли об этом, но это был факт. Я не буду называть церковную конституцию и околоцерковную. Но я думаю, люди знающие понимают, о чем я. И вот возникла идея собрать всех вместе, заставить всех собраться вместе, посмотреть друг другу в глаза и иметь возможность обсуждать общецерковные проблемы, условно говоря, церковным консерваторам, церковным либералам, представителям Москвы и Санкт Петербурга, представителям центра церковного и церковной провинции. Эта конференция состоялась. Она была очень успешной именно в этом отношении. Это был прорыв. Конечно, существовали, существуют и будут существовать богословские конференции, скажем, частные, которые проводят различные духовные школы. Это очень хорошие конференции, они очень важные, они имеют большое научное значение, но важно, чтобы в Церкви было такое место, такое пространство, где будут встречаться все.

Отец Владимир, возвращаясь к первой конференции... Прошло уже 10 лет, а можно ли сказать, что та конференция оказала какое-то существенное влияние на последующие события? Или она осталась исключительно в русле подведения итогов, неких планов, в реальности ни во что не воплотившихся, не вылившихся в какой-то проект, какте-то разработки определенных тем?

Нет, безусловно, это имело результаты. Прежде всего, конференция называлась "Православное богословие на пороге третьего тысячелетия". Тогда много проходило мероприятий с таким названием, но мне кажется, что эта конференция была одной из первых. На ней была практически намечена вся повестка дня дальнейшей работы Библейско-богословской комиссии на то десятилетие, которое сейчас заканчивается, были предложены вопросы, которые в дальнейшем так или иначе вошли в общецерковную повестку и так или иначе прозвучали в церковных документах. Я думаю, что эта конференция помогла окончательной доводке тех общецерковных документов, которые принимались на Юбилейном Архиерейском соборе 2000 года. Так что помимо таких неформальных вещей, как создание уже упомянутого пространства для дискуссий, были результаты и формальные, которые оказались для Церкви очень полезны. Собственно, именно поэтому наше священноначалие, увидев положительные результаты, поддержало идею и сделало эту конференцию регулярной, в результате чего она стала проходить раз в два года.

По-моему, следующая была в 2001 году... Получается даже чаще?

Впервые она состоялась в самом начале 2000 года, а в 2001 году она проходила осенью, то есть к моменту проведения второй конференции прошло уже почти два года. А после этого уже четко соблюдался график. Следующая конференция была посвящена теме антропологии. Это уже общеизвестный тезис, что мы переживаем антропологический кризис, народ утрачивает веру не только в Бога, но и в человека. Происходит расчеловечивание человека, и поэтому эта тема была очень актуальной. Здесь стоит упомянуть, что по желанию священноначалия и народа Божия конференции, конечно, строились как академические по своим принципам – все-таки приглашались люди с достаточно высоким академическим богословским цензом – но при этом решались и практические задачи. Уже стало традицией в последний день проведения конференции устраивать круглый стол или какую-то свободную дискуссию, на основании всей предварительно проведенной теоретической работы идет обсуждение практических рекомендаций, выводов и предложений для священноначалия, для Церкви в целом, что тоже очень полезно. Конечно, это приводит к некоторому смещению профиля конференции. Иногда приходится слышать замечания, что конференции не имеют ярко выраженного академического профиля, то есть там иногда звучат доклады церковно-общественной тематики. Да, это действительно так. Это позиция священноначалия.

Но профиль конференции, наверное, и не может быть узко академическим, учитывая и широту привлекаемых специалистов, и тематику достаточно широкую, общего характера. Отец Владимир, говоря о нынешней конференции "Жизнь во Христе: христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи", которая по названию похожа скорее на практическую конференцию: каким образом человек осуществляет жизнь во Христе сегодня в значительно изменившихся условиях жизни общества, да и жизни самой Церкви. Есть ли академическое измерение у этой конференции, которая произойдет буквально в ближайшие дни?

Есть, конечно. Здесь есть академическое измерение, и оно должно быть. Вообще все происходящее в Церкви, наверное, должно осмысляться с позиций богословских. И это было бы правильно, поскольку богословие – это инструмент Церкви, который позволяет при правильном использовании осознавать, где мы находимся, в какой мере мы соответствуем церковной традиции, что у нас не так, что нужно изменить. То есть христианство – это не религия иррациональная. Это рациональная религия во многом – во Христе воссиял миру свет разума, и богословие, как разумный церковный инструмент, во многом является полезным орудием. Поэтому, что касается вопроса о конференции "Жизнь во Христе", богословие может быть в данном случае очень полезным.

Относительно основных подтем: христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи – по каждому из этих направлений существуют довольно серьезные академические богословские работы. Где-то такие работы отсутствуют и, может быть, доклады на конференции как раз будут это констатировать и будут призывать к тому, чтобы такая работа осуществлялась, например, по вопросам христианской нравственности. Действительно, существует довольно много церковно-публицистических работ и выступлений, гораздо больше, чем работ, которые были бы основательно богословски фундированы. Но в одном из тематических подразделов этой конференции – аскетическое предание Церкви – как раз более благодатная почва. В этой сфере очень много патрологических трудов, но вопрос скорее в другом: как, каким образом навести мосты между трудами академических богословов, которые занимаются древнерусским периодом жизни какого-либо святого, его наследием? Как этот труд может быть транслирован в современной ситуации, применен в сегодняшней жизни Церкви?

И как это сделать актуальным сегодня?

Вот поэтому хочу сказать нечто в оправдание некоторой антропологии такого странного смешанного статуса этих конференций. Это попытка, и в значительной части успешная. Связать богословско-академический фундамент и жизненные потребности Церкви сегодня мы и призываем всех участников конференции, на основании серьезного академического анализа дать какие-то рекомендации для сегодняшней жизни Церкви. Не всегда это получается, иногда люди уходят или в чистый академизм, или в активизм, но все-таки бывают и очень положительные примеры. Так что, я думаю, в этой конференции есть и хорошая академическая основа, но актуальность здесь очевидна в самом названии.

Отец Владимир, насколько широко присутствие Православных Церквей на конференции, которая организуется Синодальной комиссией? Можно ли сказать, что участие инославных Церквей чисто символическое?

Нет, участие очень большое. Так, предшествующая нынешней конференция, посвященная теме Таинств, собрала очень большое количество иностранных участников. Нас даже немножечко осуждали и говорили, что, возможно, у нас перебор с иностранными участниками, в том числе и с инославными. Но на предшествующей конференции был весь цвет литургической науки – трудно назвать имя, которое бы отсутствовало. И в этом смысле как раз академический компонент был обеспечен. Присутствовали также и представители Поместных Православных Церквей.

Особенность конференции, которая состоится в скором времени, заключается в том, что было принято решение пригласить представителей всех Поместных Православных Церквей, поскольку тема "Жизнь во Христе" предполагает общеправославное обсуждение. То есть, фактически, нынешняя конференция оказывается общеправославной. Возможно, что один-два представителя не приедут в силу организационных или технических обстоятельств, но представители всех основных древнейших Церквей и крупнейших Поместных Православных Церквей будут.

То есть будет возможность провести некий мониторинг, некое отслеживание реакции всех представителей Православных Церквей?

Да, такой мини-собор богословов, хотя это, понятно, громко сказано. Сегодня в условиях я не хочу сказать только глобализации, но такого мира, который стал меньше и связанней, с одной стороны, а с другой стороны, мира, в котором православные, как мы это совершенно отчетливо понимаем, не играют первую скрипку, нам, православным, перед лицом такого воинствующего безбожного страдающего мира, конечно, нужно совместно трудиться.

Вот это очень интересно. На ваш взгляд, каковы основные препятствия, мешающие нашему современнику реализовывать задачу жизни во Христе? Что прежде всего мешает, в отличие от других эпох, например, середины XX века?

Вы имеете в виду верующему?

Да, что препятствует и верующему современнику, и человеку, который стоит у монастырских стен, но боится перешагнуть, боится перейти, сделать еще один шаг и оказаться в Церкви, потому что его слишком многое удерживает от того, чтобы действительно стать человеком полноценно воцерковленным, жить во Христе?

Я думаю, причина в том, что жизнь во Христе не воспринимается как центральное содержание жизни человека. То есть жизнь во Христе – это как бы клубное дополнение к жизни человека, "то, что у меня бывает в субботу и воскресение" – хобби. "Вот сегодня у меня жизнь во Христе. С понедельника по пятницу у меня жизнь в офисе, а в течение двух часов в неделю у меня жизнь во Христе", – это, конечно, совершенно ужасно. При таком подходе, который на самом деле зачастую поддерживается и людьми верующими, наверное, жизнь во Христе не будет центральной темой для всех нас. Вот это как раз и задача: показать, как можно жить во Христе и в офисе, и в армии, и, в конце концов, в тюрьме. Ведь жизнь христианина есть жизнь во Христе, это центральное явление, центральная реальность, которая является радостной реальностью, светлой реальностью, конечно, со своими трагедиями и со своими проблемами, но все-таки. И задача показать красоту, содержательность, актуальность в хорошем смысле слова, не модернистскую, а вечную актуальность пребывания во Христе – это огромная задача, не только научная, но и творческая, а также духовная. Какой-то вклад в это делание нам и нужно внести на конференции.

Отец Владимир, а вам не кажется, что иногда среди верующих христиан происходит подмена реального образа Христа тем образом, который наиболее успешно вписывается в ту или иную конъюнктуру, в те или иные финансовые отношения, под тот менталитет, который сегодня является господствующим? Не происходит ли руками самих христиан замыливание реального образа Христа и его неверная адаптация к нашему современнику? Ведь нормальный, внутренне здоровый человек инстинктивно отторгает от себя этот образ.

Отчасти, конечно, это так. Действительно, создан очень отвлеченный, неживой образ Христа, образ ментора, скучного и злого учителя – такой скучный и неинтересный Бог, воплощение всего самого худшего, что есть в плохих педагогах и, может быть, в родителях. И поэтому люди, которые довольно долго остаются детьми, отрицают такого Бога, он им скушен, неинтересен. Они считают: "А что он дает? Ничего. Он от меня только что-то требует, а взамен ничего не дает".

Вы знаете, буквально вчера я просматривал один сайт религиозной направленности, и там была фотография рекламного стенда, на котором написано по-английски: "Вы можете быть добрым без Бога? – Миллионы могут". То есть новая волна атеизма совершенно иная по качеству, нежели та, которую мы имели в России в начале XX века. Это все равно было богоискательство, пусть ложное, пусть искаженное. Феномен коммунизма, как ложного религиозного пути, был замечательным предметом для исследования со стороны наших религиозных философов. Сегодня же происходит нечто противоположное. В религии видят некоего вампира, который опустошает человека, а потом оставшуюся оболочку выбрасывает, говоря: "Ну, все нормально, все хорошо, мы свое дело сделали". В этом отношении может ли конференция помочь реабилитации подлинного образа Христа?

На конференции задачи ставились скромные, они все же более теоретические, чем практические. Конференция сама по себе, наверное, не будет иметь какого-то очень серьезного медийного или миссионерского значения, хотя, возможно, и будет. Скорее всего, конференция все-таки должна стать местом для людей, которых беспокоит не всегда удачное свидетельство Церкви, свидетельство нас, людей церковных, о Христе. Так что мы должны собраться вместе и подумать, что мы должны делать, как мы должны действовать для того, чтобы показать красоту жизни во Христе людям. В этом смысле значение может быть очень большое. Прежде всего, нужно диагностировать проблемы, ряд из которых мы уже сейчас перечислили, и сделали это честно. Можно было бы сказать, что у нас все хорошо. Можно ведь просто процитировать 25 святых отцов, привести сто цитат и сказать, что все хорошо, все слава Богу и разойтись, и ничего не изменится. Нужно некое мужество для того, чтобы сказать, что действительно что-то не так, точно так же, как требуется мужество для того, чтобы придти и покаяться. Нам нужно сказать, что мы не совсем то, что мы есть. Это первый шаг. Второй шаг – решить, что делать. Поскольку на таком уровне мы не можем просто взять и позвать какого-то старца, который все решит в одно мгновение. Нам нужно иметь силу воли, стремление, естественно, укрепляемое молитвой и обращением к Богу за помощью в том, чтобы совместными усилиями понять, что нужно делать. Сегодня совершенно очевидно, что мы не вполне адекватны в своем свидетельстве. Если бы мы были бы адекватны, если бы мы были рабами добрыми, то, наверное, миссия Церкви была бы более успешной. Мы должны быть благодарными Богу за все то, что происходит со множеством людей, приходящих в Церковь, но к себе мы, конечно, должны относиться очень скептически и критически, поэтому такие конференции должны нам всем помогать.

Отец Владимир, возвращаясь снова к теме конференции, какие яркие проблемы могут быть выделены в докладах предварительно? Ведь программа уже составлена, набор выступающих и тем докладов очень пестрый, где-то есть серьезные, глубокие, именно академические доклады и исследования, где-то – только постановка проблемы.

Давайте вернемся к названию – тема этой конференции появилась довольно случайно. Когда обсуждались итоги предшествующей конференции, возникло три предложения относительно следующей темы: кто-то предлагал тему этики, кто-то предлагал тему аскетики, включая меня, кто-то говорил о том, что необходимо сконцентрироваться на современных вызовах. Также был вариант, объединявший всех предлагавших вышеупомянутые темы – тема свидетельства Церкви, потому что эта тема требует обсуждения, и необходимо говорить о том, как Церковь должна свидетельствовать о Христе в современных условиях. Вот так появилось это объединяющее начало – "Жизнь во Христе". Собственно, это и есть центральный концепт конференции. Вообще чудесно, что такая тема появилась. Но здесь, что важно, существует внутренняя полемика внутри самой темы. Ведь стоит задуматься, а не происходит ли так, что в нашей церковной практике, а зачастую и в богословии, скажем, тема нравственности подменяется аскетикой?

Ну да, не сводим ли мы аскетику, как качественное изменение самого человека, к правильному поведению?

Вспомните знаменитую работу Христоса Яннораса, который должен был, кстати, быть на этой конференции, но, к сожалению, он не сможет. Так вот им написана известная книга о православном этосе, где он как раз показывает, что сутью православной этики является скорее аскетика. Жизнь во Христе есть аскетический путь. Так ли это? Можно ли свести всю полноту этической проблематики христианина исключительно к аскетике?

Причем к аскетике в основном монашеской чаще всего.

Это другой вопрос, но это тоже проблема. Я бы хотел сказать об этом чуть позже.

Итак, серьезный, я бы даже сказал, общефилософский вопрос: сводится ли этика лишь к способу жизни? То есть говорит ли этика только о способе проживания жизни, или здесь есть серьезное теоретическое содержание – это с одной стороны. С другой стороны, действительно ли в православии нет собственного этического содержания? Действительно ли все сводится лишь к борьбе со страстями? Потому, собственно, и происходит эта редукция, что говорят: "Ну как я могу делать какой-то нравственный выбор, если я весь погряз в страстях? Перед тем, как я начну делать выбор, о чем-то рассуждать, я должен сначала исцелиться от страстей". И что в результате получается? Здесь вступает в игру соображение относительно того, что называется аскетикой. У нас, как Вы и сказали, есть аскетика преимущественно монашеская, которая на самом деле с большим трудом адаптируется к потребностям и нуждам современного человека. Мы с вами прекрасно помним, как у отцов аскетов пишется, что вот этот текст или это пособие должно читаться людьми, отрешившимися от мира, от его суеты, от его попечений. А у нас человек, едва пришедший в Церковь, начинает читать "Лествицу" и жить в соответствии с ней, как ему кажется. На самом деле вот это и полагает начало имитаций, когда человек имитирует духовную жизнь, которой нет, а о настоящих проблемах забывает. Когда у него возникает реальный этический выбор, конфликт обязательств, что он делает? В книжке не может получить ответ и идет к какому-то старцу. Старец ему говорит: "Молись". И в результате конфликт не разрешен или разрешен каким-то случайным образом, человек не приобретает навыка самостоятельного, ответственного нравственного выбора. На самом деле это очень серьезная проблема. Аскеза в серьезном смысле слова, основательная аскеза, конечно, возможна и среди мирян. Но то, что описывается в наших древних текстах – это монашеская аскеза. И если наш народ, как ему кажется, будет имитировать аскетическую жизнь старцев и при этом уходить от решения насущных нравственных вопросов, то получим довольно странную пасту. Мне кажется, что нам нужно всячески побуждать людей к тому, что необходимо принимать нравственные решения, руководствуясь как молитвой, так и аскетической практикой, но своей мирянской, не придуманной. Потому что у нас часто начинают придумывать какие-то странные вещи и при этом забывают о том, что наилучшая аскеза – это жить в мире в семье, не хамить соседям, не воображать из себя исихаста, а просто-напросто улыбаться людям, в конце концов. Делать какие-то дела, которые делать трудно, но возможно. Аскеза для мирянина – это быть добрым человеком, не злиться, не фантазировать, быть порядочным, поддерживать мир в семье. Этого не просто достаточно, этого более чем достаточно. Вот высшие требования аскезы! Когда возникают серьезные проблемы выбора, не нужно делегировать их или, скорее, не отфутболивать их кому-то, а принимать решения самостоятельно, идти на риск. Для того чтобы принять какое-то решение ведь нужно же не просто пойти к какому-то старцу, нужно вдуматься: если я живу во Христе, значит во мне живет Христос, вот как бы поступил во мне Христос? Или как поступил бы я или поступила бы я, если бы принимала это решение перед пронзительным взором Христа? На меня смотрит Христос и говорит: "Ну какое ты примешь решение?" На всех ведь старцев не хватит, и есть не совсем старцы, а даже псевдостарцы, к которым и ходить-то опасно. В конце-то концов, мы все умеем читать, приобрели хоть какой-то навык молитвы. Молись, читай евангелие и обращайся к Богу с просьбой, пусть он тебя поддержит в твоем нравственном выборе. А мы уходим от этого.

Отец Владимир, а вот "Социальная концепция Церкви" разве не стала таким рамочным документом, который определяет все-таки некоторое пространство для благочестивой жизни христианина? Или, может быть, необходимо его пересмотреть, что-то добавить, подкорректировать? Должны ли быть другие документы, которые обращены именно к мирянам и показывают, что есть норма христианского поведения для человека, не живущего в монастыре, имеющего семью, детей, светскую работу, обязанности и так далее? Может ли вообще идти речь о появлении такого документа? Это, конечно же, и не катехизис, и не социальная концепция деятельности Церкви, а что-то другое – некое нравственное богословие для мирян, если хотите.

Что касается "Основ социальной концепции", все-таки это общецерковный документ, и говорит он скорее о Церкви в целом, о том, как она относится к тем или иным явлениям общественной жизни. Это абсолютно выдающийся документ, являющийся действительно некой разметкой поля; это рамочный документ в том смысле, что по крайней мере в нем ставятся многие проблемы. Там, может быть, не по всем проблемам есть однозначные ответы – и это нормально, это хорошо, – но впервые в православной истории у нас появился документ, который совершенно честно в изменившейся исторической ситуации не скрывает вопросы и проблемы, а ставит их. Отчасти я согласен с тем, что здесь какие-то вопросы перекликаются с темой жизни мирянина, например, вопросы биоэтики. Или такие серьезнейшие вопросы, как вопрос о планировании семьи – как к этому относится христианин? – об отношении к каким-то болезням, к наркомании например. Ведь довольно многие люди приходят в Церковь, в частности, из-за того, что у них случается горе в семье, возникают проблемы, или кто-то оказывается наркозависимым. Многие из этих социальных проблем как раз и описаны в "Социальной концепции". И в этом плане для темы "Жизнь во Христе: вызовы современной эпохи" "Основы социальной концепции" – важный рамочный документ. Но я согласен с тем, что, следуя логике, следуя образцу, который задает документ "Основы социальной концепции", нужно было бы говорить о создании каких-то документов, которые, может быть, и не должны иметь такого высокого "торжественного" статуса, а должны быть скорее некими пособиями. Я уверен, что нужно говорить сегодня о том, что должна описываться модель жизни христианина в современном обществе, причем именно реальная модель реального человека. Но поскольку значительная часть нашей паствы – это люди урбанизированные, которые живут в больших городах со своей спецификой: когда нет приходов – в строгом смысле слова, когда молодежь основную часть времени выстраивает свои социальные коммуникации по линии интернет взаимодействия, когда возникают новые очень странные группы людей, объединяющиеся по очень странным интересам – это, в общем-то, совершенно новая реальность. И пытаться эту реальность втиснуть в рамки хотя бы ΧΙΧ века...

Не говоря уже о IV–V веке...

Я об этом и вовсе не говорю. У нас просто есть работавшая модель ΧΙΧ века – все было хорошо, все было благоустроено.

И в итоге закончилась крахом.

Да. И вот правильно ли пытаться просто-напросто восстанавливать какие-то имевшиеся ранее модели или образцы, я не знаю. С другой стороны, как сегодня организовывать ту же работу с молодежью? Как организовывать приходскую работу? Может быть, сегодня настало время для создания каких-то других "приходов"? Приходов, которые будут ориентированы в больших городах не на население, живущее вокруг храма, – ведь давным-давно уже практически нет таких приходов, за исключением тех, которые сложились в местах компактного проживания, на окраине, – а приходов, которые будут ориентированы на молодежь, на какой-то определенный вид социальной деятельности, профессиональные интересы. Понятно, что это просто вопрос. Может быть, он и неправильный, этот вопрос.

Стоит упомянуть еще один момент: с учетом совершенно изменившейся динамики жизни человека в той же самой Москве люди тратят зачастую несколько часов на дорогу. И как вести себя в дороге, в метро? Ведь это важная часть жизни. Также мы имеем доступ к интернету, кто-то регулирует это, кто-то в меньшей степени. Как быть здесь? Какие рекомендации можно дать? Нужно ли пользоваться, не нужно ли? Как пользоваться?

Тоже интереснейшая тема – чтение молитв в автомобиле: когда включается диск или кассета, и благочестивый монах или епископ едет и слушает. Не следит за тем, что происходит вокруг него, а вычитывает достаточно просторное, большое молитвенное правило с Евангелием, с кафизмами. Как вот это оценить? Я, например, со своей точки зрения всегда изумлялся этому, потому что мне казалось, что лучше от этого правила оставить десятую часть, но чтобы это был формат личного общения человека с Богом. Но с другой стороны, опять-таки, а что он будет делать? Он будет слушать какую-то музыку? Или он будет просто ехать в тишине и ничего не слышать, каким-то размышлением своим придаваться? То есть на самом деле всё это очень тонко. Здесь требуется внимательный разбор, причем аккуратный, беспредвзятый.

У нас появляются совершенно новые технические возможности, которых раньше не было. Как к ним относиться? Действительно, выбирая между плохим и очень плохим сценарием, лучше всё-таки слушать ту же самую псалтирь в машине. Кто-то слушает просто церковные песнопения. Но они в конце концов могут надоесть, а вот псалтирь не надоест.

Или мысли святых отцов, повествования, патерики.

Это лишь частный момент – что советовать людям. Но дело не только в этом. Мы говорим с вами об уютных вещах, а есть вещи неуютные. Наши верующие сегодня сталкиваются с очень характерными, очень типическими проблемами. Кстати, одна из таких проблем: православной молодёжи довольно трудно найти себе пару. Должна ли Церковь помогать? Ведь это серьёзная проблема. У нас довольно много тридцатилетних молодых людей, мужчин и женщин, которые до сих пор не женаты и не замужем, потому что у нас нет среды, и не возникло традиции.

Даже у нас в Московских духовных школах это является проблемой. Мы видим, что далеко не все находят себе пару среди иконописцев, в среде регентской школы.

И это неправильно. Ведь многим это кажется чем-то странным: "Как? Неужели могут православные думать о таком?" А нужно думать об этом. Опять же, это серьёзная нравственная тема. Чего мы хотим? Чтобы, следуя совету известного миссионера, на дискотеку шли наши семинаристы икать себе пару? Я бы не посоветовал ходить так вот на дискотеки и подбирать там кого попало. Нужно организовывать знакомства внутри православной среды. Стоит задуматься и об организации семейной жизни, потому что отличие современного уклада от традиционного уклада прежних времён весьма существенно. Тут возникает масса уже пастырских проблем, которые как-то должны разрешаться не в плане попущения греха, а в плане понимания человеческих нужд. У меня был недавно разговор, который меня совершенно поразил, потому что удивила позиция искренне верующего человека, абсолютно церковного. Мне было сказано следующее: "У нас сегодня в иерархии страстей и грехов, и проблем в семейной жизни тема сексуальная вообще не на первом месте. Наши православные люди столько работают, по 12 часов в день, например, чтобы добыть пропитание, что эта тема уже отходит на второй-третий план, и возникают совсем другие проблемы: усталость, "выгорание"..." Это тоже нечто совершенно новое, также влияющее на ту среду, в которой Церковь должна давать какие-то рекомендации, в том числе и аскетические. Если сформулировать это более общо: сегодня требуются единообразные рекомендации мирянам по реализации аскетической практики, по разрешению характерных нравственных проблем, по заданию ориентиров духовной жизни. Как это называется в светской среде – "лучшие практики", то есть нужны модели, вполне применимые в современной жизни.

Мы знаем, что немало людей разводится и после венчания, при этом и тот и другой могут жить активной церковной жизнью, то есть здесь проблема вовсе не в вере и в неверии – есть проблемы очень глубокие.

Да, вот серьёзнейшая тема, вот где аскеза на самом деле – сохранение семьи. Другая серьёзная тема – воспитание детей. Мы прекрасно знаем – это ни для кого уже не секрет, – какие кризисы переживают наши православные дети в православных семьях.

Да, действительно. Мы видим, что и у детей воцерковленных родителей нередко происходят острейшие кризисы веры: когда дети ходят в воскресную школу, потом наступает известный период 12 – 14 лет, и ребёнка никаким образом невозможно в храм затащить. Всё вызывает сильнейшее отторжение. И у нас нет отработанной "профилактики" подобных состояний. И никогда даже, как мне кажется, не было предпринято анализа того, в чём причина происходящего, что мы недодаём ребёнку, что он начинает буквально лихорадочно искать интерес на стороне? Это явно не просто проблема внутреннего выбора, проблема веры и неверия, это проблема какой-то пустоты. Он видит в церкви одно и то же, ничего не меняется. Нет тех форм, которые для него были бы приемлемы, как для молодого активного взрослеющего человека. Это тоже актуальная проблема.

Ну, понятно, что в Церкви, конечно, никто показывать мультфильмы или фильмы не будет, и я не думаю, что Церковь как литургическая община должна что-то менять, чтобы привлекать молодёжь. Но Церковь – это не только литургическая община, Церковь – это и литургия после литургии. Вот в этом-то опять мы возвращаемся к теме "Жизнь во Христе". Нам нужно создавать положительные модели повседневной жизни, потому что у нас действительно получается так: приходит неофит в церковь, сначала у него период радости, он регулярно ходит в церковь, читает какие-то книжки, а потом возникает вопрос: а дальше что? И вот у него заканчивается этот период, книжки он прочитал, например, "Откровенные рассказы странника", авву Дорофея, ещё какие-то несколько книжек. И всё, и дальше у него какая-то пустота. Я бы даже сказал, культурная пустота. То есть, с одной стороны, ему кажется, нужно перестроить свою жизнь на православный лад, но он не знает как. Жить, что называется, по мирским законам он уже не может так, как прежде, но ему приходится, потому что он не знает никаких других моделей. Вот о чём идёт речь: как жить с Богом в мирских обстоятельствах? Это же не значит, что мы с Богом оказываемся только тогда, когда читаем книжки или читаем молитвы. Нужно научиться работать с Богом, воспитывать детей с Богом и так далее – абсолютно все аспекты нашей жизни должны каким-то образом проходить с Богом, и вот это интересно. А что касается молодёжи, то это вопрос, конечно, молодёжных объединений. То есть мы должны обеспечивать каким-то образом, в каких-то формах взаимодействие православной молодежи, чтобы им не было скучно друг с другом, создавать такую модель взаимоотношений, которая отчасти будет воспроизводить то, что принято в молодёжной среде. Конечно, там много есть споров, недопустимых вещей. Но я думаю, что нужно это объяснять, что то или иное недопустимо. Какие-то вещи терпимы. Можно позволять свободу в отношениях, я имею в виду – в обычных отношениях. И потом нужно искренно говорить с молодежью о реальных проблемах.

Кстати, одна из тем, которая была поднята ещё на антропологической конференции, её также в своё время отец Николай Балашов поднимал, – это проблема сексуального воспитания детей. У нас получается так: мы настолько благочестивы, что мы позволяем нашим детям получать эту информацию исключительно на улице или в подворотне. Наше благочестие такое, что мы не можем обсуждать эту тему. Это же одна из важнейших тем. Нельзя сказать, что это главная тема, но одна из главных, потому что в церкви – это сказка. Есть какие-то нереальные проблемы, а на реальные проблемы или вопросы ответы может дать улица, друзья в школе. Я думаю, что нужно быть очень внимательными к этой проблеме.

Пока Церковь ничего не предложила по этой проблеме, абсолютно ничего.

Мы-то ведь совершенно чётко понимаем, что сексуальный потенциал человека, особенно в молодости – это мощный драйв, это сильнейший мотор, который должен быть если не обуздан, то каким-то образом управляем. Как мы будем помогать молодому человеку и учить его справляться с этой проблемой, если вообще о ней не говорим, если для нас этого не существует? Мы это игнорируем. Мы говорим: "Будь хорошим, будь добрым". А это взрослеющий молодой человек, у которого происходит гормональная перестройка, который впервые ощущает наличие и такого измерения в своей жизни. Что мы ему отвечаем? Мы будем предлагать ему просто читать книжки "Настольная книжка православного мальчика или православной девочки"? Этого не достаточно, на мой взгляд. Нужно начинать с какой-то искренности, просто быть искренними с самим собой и с теми проблемами, с которыми мы сталкиваемся, не бояться каких-то вещей, называть вещи своими именами. И, наверное, такой подход будет создавать правильные модели.

Это одно измерение тематики конференции. А ещё на чём вы хотели бы заострить своё внимание?

Я бы сказал, что это всё-таки центральная тема. Ещё очень важный момент связан с тем, что я уже сказал о присутствии Поместных Православных Церквей. Я не по порядку говорю, а по степени, как кажется, важности. В последний день планируется круглый стол по актуальным вопросам общеправославного свидетельства миру. Думаю, это будет очень интересное мероприятие. Не уверен, что туда смогут попасть все желающие, и это правильно. Формат встречи будет скорее полузакрытый, что позволит оговорить какие-то вещи более откровенно, с участием всех представителей Поместных Православных Церквей и каких-то избранных экспертов из РПЦ. К сожалению, уровень взаимодействия и сотрудничества православных достаточно низок сегодня. И все острые проблемы должны быть там озвучены и подняты, как-то обсуждены. В этом смысле конференция выступает в роли важного инструмента общеправославного, соборного. Действительно должна быть площадка, где такие вещи будут обсуждаться. А где такие площадки? Их нет. По отдельности некоторые Церкви проводят нечто подобное: Сербская Церковь, Румынская Церковь что-то предлагает иногда по каким-то отдельным темам. Но по наиболее важным для церковного свидетельства проблемам нужно, чтобы такие встречи проходили более регулярно. Этот круглый стол будет основываться на предшествующей теоретической работе. Кстати, надо сказать, что в конференции примет участие пусть не очень много инославных представителей, но всё-таки: представители Римско-Католической Церкви, представители Англиканской Церкви, Лютеранской, и это достаточно интересно. В частности, будет принимать участие духовный руководитель движения "Comunione e Liberazione" (итал. Общность и освобождение) священник Хулиан Каррон. Понятно, что это католическая община, но она интересна для нас тем, что на протяжении уже многих лет, даже десятилетий, пытается реализовывать упомянутую нами выше модель: жить во Христе, проживать свою христианскую жизнь в обыденных условиях. Собственно в этом установка: как жить по-христиански в условиях современного общества. Я думаю, что нам полезно будет послушать и об инославном опыте. Не стоит высокомерно отгораживаться от того положительного опыта, который имеется сегодня у западных христиан. Также мы надеемся на интересное выступление профессора Пола Вальера, представителя Епископальной Церкви США. Он, как я думаю, поделится опытом своей Церкви.

Ещё я хотел бы отметить, что в нашей конференции традиционно принимают участие и светские учёные, не только богословы. Понятно, что это люди, как правило, церковные, но всё-таки это представители философии, истории, литературоведения. В частности, будет несколько довольно интересных мыслителей, учёных, ярких и интересных людей, которые тоже внесут дополнительный ракурс в деятельность конференции. Какой? Все темы, о которых идет речь, сегодня невозможно обсуждать без подразумеваемого и реально образуемого диалога с миром, потому что мы живём в открытом обществе. Всё, что мы говорим, что записывается, что предлагается миру, смотрят люди и верующие и неверующие. Роскошь междусобойчиков мы уже не можем себе позволить. И поэтому мы всегда должны иметь в виду, "как слово наше отзовётся", как слышат его, как его воспринимают люди, не только лишь враждебно относящиеся к Церкви, а как раз те, которые стоят у ее порога. Важно, насколько убедительны наши слова для них, насколько они привлекательны. И здесь возникает очень серьёзная тема диалога по этическим вопросам. Сегодня, когда Церковь в публичном пространстве заявляет о том, что это плохо, а это хорошо, может ли она не только на языке религиозных запретов или разрешений, запретов и догм объяснить положительное или отрицательное содержание тех или иных поступков или действий, или явлений в обществе? Это серьёзный вопрос. Некоторые считают, что даже и ставить вопрос так нельзя. То есть как только мы попытаемся перевести религиозно-этическую мотивацию на язык светский, то религиозное содержание тут же будет утрачено, а мы профанируем и редуцируем самую суть. Есть знаменитое место у Хабермаса, где он говорит об опыте Католической Церкви, которая отстаивает ценность эмбриона. Внутри Католической Церкви понятно, почему эмбрион ценен – это уже человек, это душа, это существо, которое уже обладает образом Божиим. Так же и для православных, естественно. Но объяснить это людям внешним довольно трудно, крайне затруднительно. И тогда, как Хабермас пишет об этом, возникает такая аргументация: эмбрион является носителем неотъемлемых прав человека; постольку, поскольку к нему так же применимы права человека, соответственно, над ним недопустимы никакие манипуляции. Это, может быть, не самый удачный пример трансляции религиозных истин в этическое правовое пространство, но нам тем не менее нужно всё-таки находить возможность говорить о каких-то греховных формах поведения, потому что они разрушительны. Может, нам нужно говорить о том, что они не приносят счастья. Может быть, нам нужно говорить обществу, которое сегодня в погоне за благосостоянием, за какими-то стандартами жизни утрачивает самое главное – собственно жизнь как таковую, радость этой жизни. Вновь возвращаемся к теме "Жизнь во Христе". Для того чтобы говорить об этом, нам нужно быть просто убедительными. Потому что нам скажут: "Предъявите эти примеры счастливой жизни во Христе". Мы должны их предъявлять, мы должны являть их самими собой. Вот поэтому присутствие светских учёных и мыслителей, которые, может быть, будут критически оценивать нас, подвергать критике какие-то кажущиеся нам совершенно очевидными и работающими аргументы или какие-то установки с точки зрения общества светского. Это очень полезно.

Отец Владимир, в этом году особое внимание уделяется информационному сопровождению конференции, то есть будет вестись постоянная видеозапись, доклады будут публиковаться на портале Богослов.Ru. Hе боитесь ли вы, что конференция выйдет за рамки собственно специалистов, богословов? Ведь таким образом любой человек получает возможность задать свои вопросы, не согласиться с докладчиком, и через какое-то время получить ответ.

Бояться-то боюсь, потому что все мы боимся информационного общества. Но это реальность. То есть бойся не бойся, а оно уже пришло к нам. Пришло и заявило о своём присутствии. Раз уж так, то чего тут прятаться? Поэтому мы решили действовать тогда совершенно открыто: с вашей помощью, с помощью великолепного и, наверное, наиболее авторитетного не только в РПЦ, но и во всех русскоговорящих и понимающих по-русски Церквах портала, мы действительно будем транслировать эти доклады, будем выставлять их на всеобщее рассмотрение, на рассмотрение и изучение специалистов и не специалистов. Интересно, что из этого выйдет. Посмотрим, какой будет общественный резонанс, и будет ли он вообще. В любом случае это эксперимент. У эксперимента, наверное, не может быть стопроцентно "чистого" положительного результата. Постараемся сделать из него какие-то выводы, но модель, как кажется, всё-таки правильная. Мы живем в открытом информационном обществе, и нужно действовать в соответствии с его нормами.

Отец Владимир, позвольте задать небольшой, может быть, даже провокационный вопрос. Вы более 10-ти лет являетесь секретарём Синодальной богословской комиссии, много лет являетесь проректором по науке сначала Духовой Академии, теперь Общецерковной аспирантуры. То есть у вас уже сформировалось понимание того, как на самом деле относится священноначалие к необходимости развития богословской науки. Понимает ли высшая церковная власть важность этой науки и место ее в современной жизни Церкви либо относится к богословию как к некоему хобби, к чему-то вроде бы нужному, но не первостепенной важности?

Ну, естественно, у меня есть соблазн ответить: конечно, не понимает, иногда возникает такое ощущение, что не понимает. Когда мы говорим о священноначалии, я имею в виду епископат в целом. Довольно часто мы сталкиваемся с очень инструментальным восприятием богословия, и даже более того, словно богословие – это что-то вроде украшения для проповеди. Вроде как богословие нужно для того, чтобы взять 2–3 цитаты из святых отцов и всё. И какая ещё в этом польза? Святые отцы уже ведь всё сказали. А дальше наступает реальная церковная жизнь, к которой богословие не имеет никакого отношения.

Можно было бы так взять и поругать священноначалие: какое вот оно нехорошее – совершенно не интересуется богословием, ещё что-то более резкое, грубое сказать. Но я думаю, что здесь отчасти есть вина богословия, проблема богословия – это содержательная проблема. Мы действительно не имеем возможности наводить мосты между нашим мощным, великолепным духовным богословским наследием и нуждами и проблемами современности. Вот посмотрите, как пишутся статьи. Представьте сами себе: священноначалие даёт вам задание: "Отец Павел, сформулируйте позицию Церкви по какому-нибудь острому современному вопросу".

Я могу ответить, как это делается.

А это делается так: вы приведете 25 цитат и с головокружительной смелостью перепрыгнете к современности, на самом деле не фундировав и, скорее всего, никаким образом не обосновав этот переход, потому что это довольно затруднительно сделать. Потому что этот переход вам придётся делать дерзко. Это дерзновенный переход к современности, так как святые отцы писали о каких-то проблемах в своих условиях. Если говорить, например, о нынешней позиции Церкви по каким-то острым политическим вопросам: конечно, святые отцы нам помогут, хотя бы общим вдохновением. Но они жили в иных политических обстоятельствах. Мы живём в уникальную, новую эпоху.

Знаете, здесь я повторю дерзновенные слова Владимира Лосского, которые мне пересказал его сын, отец Николай Лосский. Он говорит, что его отец утверждал, что современный богослов должен быть сегодня святым отцом. То есть кто такие нынешние богословы? Это люди, которые должны нести некоторую пророческую функцию, должны дерзновенно свидетельствовать о вечных истинах, но применительно к современным условиям. Произвести теоретически безупречный переход, как бы дедуцировать из содержания святоотеческого наследия какие-то рекомендации для сегодняшней эпохи не выйдет, не получится. То есть у нас всегда будет некоторое синтетическое новое содержание. В этом некоторая проблема богословия. Ведь кто такой хороший академический богослов? Тот, который не касается никаких современных проблем. Потому что как только он их коснётся, сразу придут и станут говорить, морща нос: "Что за актуальщина?" То есть хороший богослов тот, который занимается всю свою жизнь каким-то святым отцом, а ещё лучше – каким-то периодом его жизни, каким-то его текстом или набором текстов. Здесь он дока, здесь он специалист.

Я не хочу осуждать, ведь это правильно, и это должно быть. Но если мы критикуем священноначалие за то, что оно не интересуется богословием, – так оно и не может получить результатов, на которые рассчитываем мы. Потому что мы можем сколько угодно доказывать и говорить о том, что богословие – это способ восприятия Откровения, способ трансляции Предания, которое живёт в Церкви. Но мы что-то всё никак не можем его передать. Мы как бы останавливаемся в XIX веке, где у нас есть ещё столпы и светила. А потом... Такое ощущение, что богословски мы всё ещё находимся в XIX веке.

Отец Владимир, можно ли сказать, что сегодня для духовных школ, а именно для академии, прежде всего должна быть поставлена задача создания школы богословского мышления? Ведь это необходимо для того, чтобы любая проблема могла быть, с одной стороны, академически обоснована, с другой стороны, выражена понятным человеческим актуальным языком, и таким образом можно было бы соединить фундаментальную академическую науку и вызовы современности. Мне кажется, на данной конференции вы и стремитесь произвести такой синтез.

Да, и это в общем определённая модель. Теперь я в свою очередь хотел бы оправдать богословов: думаю, что это всё-таки не задача богословов, а задача таких синтезов – это задача хорошо богословски подготовленных архипастырей и пастырей Церкви. Мы должны готовить людей богословски грамотных, практиков. Собственно говоря, эти синтезы и должны, наверное, осуществлять практики, вдохновляемые опытом святых отцов, реально освоенным и усвоенным ими. Наше священноначалие и священники должны, конечно, хорошо знать каноническую, литургическую традицию Церкви. И тогда они могут не от ветра головы своей импровизировать, выдумывая какую-то ерунду, а действовать в современных условиях на основе того опыта, который они усвоили в семинарии благодаря самообразованию. Но этого нет, то есть у нас этот разрыв собственно и имеется. Я думаю, что конференция даёт не всегда получающийся пример такого соединения и синтеза – это скорее побуждение для широкой церковной публики, в первую очередь, конечно, священноначалия, иерархов и священнослужителей – в своей практике это осуществлять.

Если говорить о других интересных и актуальных темах, которые также будут подниматься на конференции, то это тема служения священников в современных условиях. В частности, очень важная тема, которая будет поднята в вашем докладе, отец Павел, – это тема "выгорания" священнослужителей.

Скорее обозначена.

Это тема, о которой не принято говорить. Тема, говорить о которой неловко, потому что о священнослужителе, который сообщит: "У меня синдром выгорания", – могут запросто сказать люди: "Дружище, ты профнепригоден. Ты плохо молишься, у тебя неправильно устроенная духовная жизнь". Мы здесь сталкиваемся с очень интересной проблематикой: стремлением православных, в частности священнослужителей, решать проблемы, которые должны решать специалисты с помощью исключительно духовных средств. Когда у меня насморк, хороший вариант, конечно, применять исключительно церковные средства: святую воду, просфоры, но всё-таки здравый смысл и опять же опыт Церкви подсказывает, что нужно обратиться к врачу. Как выясняется, очень многие вещи, связанные с нашим – здесь я намеренно подчёркиваю – ремеслом, то есть в его повседневном измерении, имеют психологическую, психофизиологическую, я бы даже сказал, психосоматическую природу. И я думаю, не грех по крайней мере поставить эту проблему. Понимаю, что здесь есть серьезное пространство для дискуссии. Если существуют противники темы "выгорания" – не только священнослужителей, но в том числе и церковнослужителей, может быть, даже в большей степени церковнослужителей – пусть они объяснят свою позицию. Во всяком случае, эта тема обязательно должна быть затронута, потому что мы видим большое количество уставших, зачастую разочаровавшихся, действительно "выгоревших" людей. Есть пример – кого-то этот пример не устроит – западных христиан, у которых и у католиков, и у протестантов существуют даже специальные службы. На вашем портале Богослов.Ru я прочитал очень интересную в этом смысле статью.

Более того, мы адресовали одного из наших сотрудников для того, чтобы посмотреть, как это происходит в реальности, каковы плоды. Открою небольшой секрет: сейчас мы готовим к изданию перевод книги доктора Питера Абеля, посвященной проблеме "выгорания", который специально для нас написал главу о "выгорании" духовенства, уже исходя исключительно из своего пастырского опыта как диакона, занимающегося такой формой социального служения, как реабилитация "выгоревшего" духовенства.

Тем более что мы опять же, как священнослужители, сталкиваемся с "выгоревшими" церковнослужителями, то есть людьми, которые на протяжении многих лет подвижнически трудятся в Церкви, иногда за мизерную, совершенно неадекватную зарплату – они влачат очень тяжёлое существование. И на каком-то этапе у них заканчиваются пределы внутренней мотивации и прочности, начинаются срывы. Это очень тяжело, и я не думаю, что здесь будут работать какие-то традиционные ответы – тем более что их просто и нет. На самом деле, в этой теме, как в капле, собраны многие другие проблемы. Готовы ли мы сегодня использовать все средства, все имеющиеся ресурсы для того, чтобы найти подходящие ответы? Я не думаю, что мы на этой теме задержимся: мы начнём ее обсуждать, скажем, в психологическом контексте, но потом преодолеем её. Это же просто инструмент.

Тем более что обсуждения этой темы даже вполне может быть достаточно для большой конференции.

Для меня наличие этой темы в программе конференции – это важный знак того, что мы обсуждаем эти вопросы всерьёз, а не риторически, обсуждаем настоящие проблемы. Так что я лично хотел бы поблагодарить вас, отец Павел, за решимость выступить с этой очень важной для многих людей темой.

Отец Владимир, и последний вопрос. Видите ли вы какую-то связь между деятельностью конференции, и в целом работой Синодальной Библейско-богословской комиссии, и той широкой деятельностью, которую последний год ведет комиссия Межсоборного присутствия? Они как-то связываются одно с другим? Или всё-таки находятся достаточно изолированно друг от друга?

Спасибо за этот вопрос. Мне кажется, что он очень правильный и своевременный. Действительно связываются, потому что очень многие вопросы, которые обсуждаются сегодня и будут обсуждаться на конференции, уже обсуждаются на Межсоборном присутствии. Поэтому очень хочется надеяться на то, что материалы конференции будут там полезными. Ведь Межсоборное присутствие – это же не просто собрание нескольких комиссий, которые собрались, что-то написали и разошлись. По инициативе Святейшего Патриарха в Церкви инициирован совершенно новый соборный процесс. Я довольно отчётливо помню, что созданы, в том числе и с вашим участием, особые службы информационной поддержки этого соборного процесса. Всячески поощряется и ожидается реакция народа Божия на то, что обсуждается сегодня на Межсоборном присутствии. И как раз современные информационные средства и ресурсы должны помочь вовлечению/привлечению широких масс церковного народа. Так что, я думаю, эта конференция всё-таки может внести свой вклад, хотя и не самая главная её цель – оказать содействие Межсоборному обсуждению. В каком-то смысле все эти события – звенья одной цепи. Всё это важные знаки по крайней мере того, что Церковь жива. Она живо реагирует на все те вызовы и проблемы, с которыми встречается. Живя во Христе, вдохновляясь аскетическими памятниками Церкви, каким-то образом трансформируя, адаптируя их к нуждам современной жизни, она в силу данных ей талантов, возможностей, в свою меру стремится отвечать на вызовы современной эпохи и быть тем, чем ей заповедано быть Христом.

Отец Владимир, может, вы и не знали, но сегодня состоялось первое интервью здесь, в помещении киностудии МДА "Богослов", и я думаю, очень символично то, что эта беседа произошла в преддверии богословской конференции. Это вселяет надежду на то, что конференция будет успешна, и информационное освещение конференции также будет успешно. Ну и, конечно, позвольте вас лично поблагодарить за готовность принять участие в нашей сегодняшней беседе и выразить скромную надежду, что вы будете постоянным гостем и участником наших дискуссий, бесед, которые мы планируем проводить здесь как для самого широкого круга зрителей, так и для студентов Духовных Академии и Семинарии. Спаси вас Господь, помощи вам Божией.