"Вечерняя Москва": Юрий Пономарев. Из аморального и невежественного советского прошлого к истокам культуры. Православие в школе: за и против

Патриарх предложил изучать в школах жития святых. Министр образования готов включить в школьную программу “основы православной культуры”.

Интеллигенция бурлит

Возвращение блудного сына

Предложение Патриарха Алексия и позиция министра образования Владимира Филиппова вызвали резкое неприятие многих из тех, кто причисляет себя к интеллигентам. На мой взгляд, это чистой воды неообскурантизм.

Необходимое предисловие

Чтобы сразу отмести упреки типа: “А сам-то ты кто?” – отвечу. Я такой же, как большинство тех, с позволения сказать, интеллигентов, которых Александр Исаевич Солженицын обидно, но метко назвал образованцами. То есть мои знания мировой культуры отрывочны, поверхностны, приблизительны. Не говоря уж о духовном, нравственном фундаменте – он прочно стоит на атеизме, а стало быть, не так уж далек от приговора Достоевского: “Бога нет – и все дозволено” (разумеется, с поправками на семейно-школьное воспитание). И в церковь я не хожу, и люди в рясах на московских улицах для меня все еще экзотика, а экскурсия в монастырь сродни тому суетному любопытству, с каким я, оказавшись в советские времена впервые в “капстране”, смотрел (прости, Господи!) стриптиз или корриду.

Почему же я за Закон Божий в школах? Можно было бы ответить словами моего любимого поэтаострослова Игоря Иртеньева: “Быть может, польза небольшая, но и вреда большого нет”. Сказано по другому поводу, но годится и тут. Тем не менее давайте отделим овец от козлищ, т. е. пользу от вреда. И разберемся сначала во вредности предлагаемой новации, поскольку именно об этом в первую очередь говорит возмущенная интеллигенция. В чем же ей видится вред преподавания в школах Закона Божьего (сиречь – православной культуры)?

Аргументы никаковерующих

Аргумент 1-й. Наша страна многоконфессиональная, и потому нельзя заставлять “учить православию” инаковерующих.

Хочу спросить моих сдвинутых на политкорректности оппонентов: “Простите, инаковерующие – это кто? Татары? Башкиры? Народы Дагестана? Евреи?” Да, нерусское население России весьма многочисленно. Но, заметьте, именно нерусское, а не мусульманское или, скажем, иудейское! Ибо быть русским – еще не значит быть православным, точно так же, как не каждый татарин – мусульманин, а еврей – иудей. Реальность же такова, что подавляющее большинство граждан нынешней России (будь то русские, татары или евреи) никакие не инаковерующие. Они никаковерующие. Они неверующие, что подтверждают все социологические исследования. Почему же априори считается, что татарские или еврейские семьи, живущие в Москве, вдруг оскорбятся, если их дети познакомятся с православной культурой – основополагающей культурой той страны, где им предстоит жить, работать, создавать семью, воспитывать детей? Ну а как быть, если семья все-таки верующая? В национальных регионах и крупных городах проблема решается просто – есть национальные школы, где могут и должны преподаваться основы той же мусульманской культуры. Там же, где таких школ нет, на помощь могут прийти мечети, синагоги и т. п. Кстати, в дореволюционной школе иудеи освобождались от уроков Закона Божьего. Освободят их и сейчас, если кому-то будет невмоготу слушать о житие святых Бориса и Глеба. Хотя что тут кощунственного? Не свинину же заставляют есть. И крест на них, уж конечно, никто надевать не станет.

Аргумент 2-й. У нас светское государство, и религия должна быть отделена от него.

Да, отделена – в том смысле, что государство не должно вмешиваться в дела церкви, а церковь – заниматься государственной политикой. Но ведь речь в данном случае идет о другом – о помощи церкви в воспитании молодых граждан нашего общего государства. И, кстати, под контролем государства. Если какой-нибудь батюшка будет нести юношеству какую-нибудь антигосударственную ахинею, то администрация школы этого, разумеется, не потерпит и правильно сделает.

И, наконец, аргумент 3-й. Дети в школах и без того сильно загружены, а им еще – жития святых! На информатику времени не хватает! На мой взгляд, это самый сильный в своем невежестве аргумент. Поэтому давайте поставим здесь точку и посмотрим, какая же польза от преподавания религии.

Обскурантизм наоборот

Религия – опиум для народа. Религия – вздох угнетенной твари.

Мракобесие. Болото поповщины… Какие только хулы не обрушивал марксизм-ленинизм на религию и одновременно на наши головы! Нет, я не собираюсь защищать религию как мировоззрение. Я убежденный материалист и таким, видимо, останусь до гробовой доски, после которой, по моим атеистическим представлениям, ничего, кроме праха, нет. Но речь сейчас не об этом. Даже в самые мои эпатажно-комсомольские времена я не мог взять в толк: чем же она, религия, нам мешает? Учит плохому? Нет. Кабы каждый из нас жил по десяти ветхозаветным заповедям (или хотя бы знал их) – что ж здесь плохого? Но мы боролись. Мы сдавали зачеты по “Моральному кодексу строителя коммунизма” и изо всех сил воспитывали “нового человека”. Кого мы воспитали, свидетельствует статистика: ужасающие цифры преступности, пьянства, наркомании, детской беспризорности… Сегодня церковь помогает обществу избавиться от этих пороков. Если она поможет это сделать на школьной скамье, я, материалист, скажу ей только спасибо. Что плохого в том, что мой внук, знакомясь с житиями святых, будет иметь перед собой, говоря словами Патриарха, “реальные примеры нравственного совершенства”? Такие примеры, как Сергий Радонежский (а не Павка Корчагин, насыпавший махорку в поповскую кастрюлю)? Допускаю, что многим из нас Павка Корчагин ближе, но это факт нашей советской биографии, и еще вопрос, стоит ли этим фактом гордиться.

Итак, первый аргумент “за” – нравственный. Если школьный предмет, пафосно говоря, сеет разумное, доброе, вечное, так зачем же его гнать из школы? Информатикой душу не воспитаешь.

Второй аргумент – эстетический.

Даже самый свирепый атеист согласится с тем, что вся мировая культура стоит на плечах Библии. Тогда почему бы этому богоборцу не согласиться с тем, что, не зная Святого писания, мы утонули в омуте невежества? Нам и нашим детям недоступны великие полотна художников, древние памятники литературы, многие музыкальные шедевры. Что скажет, к примеру, нынешнему школьнику “Возвращение блудного сына” Рембрандта, если ему никто не рассказал эту притчу? Все видели (если не в Третьяковке, то на открытках) “Явление Христа народу” Иванова. А когда и почему он являлся? Вы знаете? И таких примеров нашего невежества – пруд пруди.

О русских иконах и говорить нечего: спросите у детей, что означает “Спас нерукотворный”, почему эта икона так называется? – ответит один из тысячи.

Это живопись. А литература? “…И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился”. Пушкинский “Пророк” – хрестоматийная вещь. Ну-ка поинтересуйтесь у своего школьника: кто такой этот Серафим? А лермонтовское: “…Тех дней, когда в жилище света блистал он, чистый херувим…” Жилище света, херувим… – что это? Конечно, обо всем этом можно прочитать и в светских учебниках.

Но, во-первых, где они, эти учебники? А во-вторых, учебники и книги по искусству должны уже лечь на, так сказать, унавоженную почву. Преподаватель религии не будет рассказывать детям о светотенях полотен Рембрандта, и правильно – не его это дело. Но чтобы понять, как писалось “Возвращение блудного сына”, надо, по крайней мере, знать, ЧТО хотел изобразить художник.

“Возвращение блудного сына” попалось мне на кончик пера не случайно. В сущности, эта притча о нас.

Не будем судить историю: что было, то было. Наверное, можно найти свою правду и в том времени, когда церковь обличали в мракобесии и обскурантизме. Но сейчас обскурантами объективно становятся те, кто руками, ногами и хвостом противится приходу религии в школу. Ратуя за прогресс, они хотят оставить наших детей в советском прошлом – невежественном и аморальном.

"Вечерняя Москва", 29 января 2004 г.