Казалось, что может быть общего между сайтом WikiLeaks событиями на Манежной площади и Православием?
Сейчас многие задаются вопросом: что делать с тем явлением, которое выплеснулось 11 декабря на улицы Москвы? Прежде всего, 11 декабря ничего нового не выплёскивалось. То, что все вдруг увидели, спокойно себе существует на тех же самых улицах десятки, а то и сотни лет. Это та самая обычная культура улиц, причём чаще всего окраин, культура от которой просто привыкла отворачивать своё испуганное личико наша просвещённая интеллигенция. Кто сходился стенка на стенку в кулачных боях на Масленицу? Кто ходил район на район в новостройках питерского Купчино? Кто собирался в качалках подмосковных Люберец? Молодежь, движимая простейшим желанием объединяться друг с другом. Желание, кстати, присущее не только молодёжи. Просто в молодости оно лучше ощущается.
wikileaksПроект WikiLeaks, по сути, представляет из себя то же самое. В "информационную группировку" тоже собралась молодёжь. Молодёжь технически продвинутая. Молодёжь возмущённая тем, как государства дурят голову своему населению. Собралась и стала работать с источниками информации. Собирать, обрабатывать, публиковать.
Началось это не сегодня и не вчера, началось несколько лет назад. И что государства смогли такой группировке противопоставить? Ровным счётом ничего. Обвинения руководителя проекта в "изнасилованиях и домогательствах"?
Джулиан Ассанж, основатель WikiLeaks
Джулиан Ассанж, основатель WikiLeaks
Главаря арестовали, и что? Проект не только не перестал существовать, он заработал с новой силой. Потому что "центров" у таких проектов нет. Уже давно все ушло от "клиент-серверной" парадигмы в парадигму "пиринговых сетей". Если раньше можно было уничтожить информационную сеть уничтожением управляющего сетью сервера – её своеобразного центра, то современные сети живут без серверов. Любые разрушенные связи тут же легко восстанавливаются. Каждый элемент сети становится сервером и клиентом сам по себе и связывается сотнями связей с другими, подобными ему элементами. И человеческое общество развивается ровно по таким же законам.
Собственно то же самое случилось и на Манежной площади в Москве. Людей возмутили убийства на московских улицах. Убийства, когда подозреваемых в них спокойно отпускала московская милиция. Люди возмутились и решили сказать власти – "Нет!". Решили стихийно. Сначала перекрыли Ленинградский проспект. И власть не смогла ничего ответить. Сказать "Нет!" государству, это прежде всего показать силу. Силу, рождающуюся из простого человеческого единства. Силу ничуть не предосудительную. Но именно ту силу, которая позволяет начать говорить с государством на равных, а не на правах малого ребенка.
После Ленинградки заговорили об 11 декабря, о том, что нужно почтить память Егора Свиридова. Власти поняли, что может что-то случиться и провели беседы с лидерами фанатских и националистических организаций.
Один из фанатов, Виктор Литвинов (группировка Against Modern Football) в интервью газете "Взгляд" рассказал: "С лидерами хардкора накануне провели профилактические беседы правоохранительные органы. Поэтому костяка элитных группировок на Манежке не было, были отдельные представители в индивидуальном порядке и много-много молодёжи, не принадлежащей ни к каким серьёзным группировкам. Если бы в беспорядках участвовала основа, там бы было не восемь пострадавших омоновцев, а минимум восемьдесят восемь". То же самое касалось и костяка националистических группировок. Над Манежной не развевалось никакой символики, привычной для всевозможных "Русских маршей".
Но стихия оказалась даже сильней, чем прежние "организованные выступления". Власти не смогли ничего ей противопоставить. Власть оказалась перед той же проблемой, перед которой оказался Госдепартамент США. Викиликс нужно уничтожить, но как? Повторения Манежной площади нельзя допустить, но как? Ведь нет центров, на которые теперь можно воздействовать. Переговоры руководителя ГУВД г. Москвы с "лицом в маске" очень красноречивы.
– Снимите маску!
– Нет, не сниму. Продолжаем говорить?
Переговоры на Манежной площади
Переговоры на Манежной площади
И продолжили. И что самое главное, это не власть предложила переговоры, фанаты в масках предложили переговоры власти, фанаты в масках объяснили ей, что им от неё нужно. И власть по сути подчинилась. Силе сложно не подчиниться, особенно когда ты понимаешь, что правды этой силе противопоставить не сможешь.
Так где же здесь Церковь? Если ее здесь нет, то нет и вовсе в обществе. Мы строим диалог с государством, собираем советы общественных организаций, но с кем этот диалог – с пустотой? Своеобразная игра в миражи? Да, создадим кодексы общения, и их просто не заметят – и сами верующие. Они давно научились распознавать и фильтровать такой информационный спам.
Но ведь у нас всегда в руках был самый действенный инструмент взаимоотношений с настоящим обществом! Общины. Простые местные общины. Приходы. Только там, "на земле" и можно по-настоящему с обществом взаимодействовать. Что такое общество? Очередной "Союз православных хоругвеносцев" или Ассоциация очередных экспертов? Или простые жители дома номер 32 по Заречной улице? Кто говорит с ними? К кому они могут прибежать со своей болью? Могли бы так прибежать к своему приходскому попу. Но нет попа. На службе – да. На требах – да. На воскресной школе – да. А где ещё?
– Скажите, а когда батюшка будет?
– Вон расписание служб висит, там и смотрите.
В посёлке, где я жил 15 лет назад, стояли два православных храма. А ещё в посёлке была большая цыганская община. Обычно цыгане приходили все вместе в один из храмов только на отдельные праздники. На Вербное, да на Преображение. Даже на Пасху их было не столь много. Но несколько раз они появлялись у нас в храме не на праздники. Они приходили к нашему настоятелю судиться. Приходили, чтобы отец Алексей разрешил какой-нибудь из их больших конфликтов. И батюшка сначала молился с зачинщиками конфликта, а потом принимал решение и мирил их.
Вот так Церковь может нести мир.
Но сегодня приходской священник не становится лидером такой общины. Потому что у нас нет самой общины. Нужны 200 общин, а за ними ещё 400 и дальше. Только тогда мы сможем сказать, что вот она – Церковь в обществе.
Давно пора повернуться к общинам лицом. Можно сказать "включить режим наибольшего благоприятствования" созданию общин. Общин из местных жителей, общин из представителей национальных диаспор, общин из представителей той или иной профессии и так далее, так как люди сами захотят объединяться. Это будет отчасти стихийный процесс. Но этой стихии не нужно бояться. Именно такой ветер наполняет паруса церковного корабля. Надо просто научиться ходить под парусами.
И вот тогда мы сможем дать ответ на тот вызов обществу, который бросит любая внешняя сила. Сможем дать ответ, потому что станем частью настоящего общества, а не миража, созданного совещаниями и консультациями с непонятно откуда взявшимися и непонятно кого представляющими общественными и государственными организациями.
Источник: Православие и мир
