Читателю "Фомы" незачем объяснять, кто такая Наталья Леонидовна Трауберг (1928–2008). Мы не раз публиковали интервью с этой великой переводчицей, и часто разговор касался английской христианской сказки. В этом номере мы решили дать несколько выдержек из тех старых интервью – поскольку они очень созвучны нашей нынешней теме. Это еще и потому важно, что взгляд Натальи Трауберг на "Хроники Нарнии" более сдержан, нежели у священника Димитрия Струева, и читателю стоило бы учесть и ее позицию.
Что касается "Хроник Нарнии", то они очень красивы. Правда, Толкину эта книга категорически не нравилось, но, по-моему, "Нарния" написана очень хорошо. Кроме того, в мировой литературе не так уж много детских сказок, в которых захватывающий сюжет служит раскрытию христианских истин. В советское время у нас о таких и не знали, а потребность в них накапливалась, поэтому, когда были изданы "Хроники Нарнии", они тут же оказались востребованными.
Другое дело, что зачастую их слава сильно раздута. Многие думают, что это чуть ли не учебник христианства для детей, что любому ребенку они помогут уверовать в Бога. Но на самом деле всё куда сложнее.
Может, мои слова прозвучат странно, но, на мой взгляд, дети гораздо хуже, чем о них, как правило, думают взрослые. Все дети в своем развитии проходят такие страшные туннели, такие трудные периоды, что тут никакой Льюис не поможет. Я сужу и по своему собственному детству, и по своим детям, и по внукам – а их у меня шестеро. Что поделать, такова уж человеческая природа. Вполне возможно, что в какой-то период "Хроники Нарнии" у ребенка не пойдут: либо он прочтет их просто как увлекательную сказку, не обращая внимания на христианскую "подкладку", либо вообще возмутится их излишней назидательностью, менторством – и эффект будет обратный. Так что не стоит считать Льюиса таким уж прекрасным детским писателем и знатоком детской души.
Все-таки отличие христианской сказки от просто доброй – существует. Христианская сказка должна приводить читателей или слушателей в то пространство, где царит Бог, где хромые начинают ходить, слепые прозревают, где есть жертвенный подвиг... Если, благодаря сказке, люди почувствуют, что жизнь именно такова – значит, сказка христианская.
Можно было бы легкомысленно сказать, что без христианского антуража нет и христианской сказки. Но как же тогда быть с "Властелином колец" Толкина? На мой взгляд, это безусловно христианское чтение, при том, что никакой христианской терминологии там нет. К примеру, нигде во "Властелине колец" не говорится о добродетели смирения, но именно смирение, в его христианском смысле, проявляют и Фродо, и Сэм. Там не звучит слово "милосердие", но только милосердие по отношению к Горлуму и позволяет Фродо выполнить свою миссию. Так что в сказке обходиться без христианского антуража не только можно, но во многих случаях даже и нужно. В этом проявляется особое целомудрие.
Однако нельзя утверждать и обратного – что, дескать, христианский антураж всегда противопоказан сказке. Ведь у нас есть Андерсен. У него и молитвы звучат, и ангелы действуют, и Господь. Так что это – вопрос меры и вкуса. Просто не надо забывать, что вещи священные очень легко поддаются кичу, пародированию – и тогда бывает плохо.
В сказке есть глубина сердца, есть красота. Сказка вводит человека в преображенный мир – в то время как прямая проповедь обращается скорее к уму, чем к сердцу. Впрочем, это верно не только для сказки, а и для всей художественной литературы, и шире – для искусства вообще. Это очень сильное средство.
Но, с другой стороны, тут и риск больше. Мы знаем множество примеров таких "христианских" сказок, от которых выть хочется. Такие сказки не ведут к Богу, а, наоборот, отталкивают от Него.
Когда мы говорим о сказке (или о поэзии) – мы выходим в пространство красоты, и в нем неприменим плоский, черно-белый подход. Ребенок, кстати, никогда и не воспринимает сказку в качестве "символа веры". Это исключительно взрослый подход – всё разложить по полочкам.
Источник: Фома
