Прошло два года, как московскую патриаршью кафедру занял митрополит Кирилл. Еще во время подготовки Поместного собора 2009 года соперничество двух главных претендентов на патриаршество, митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла и митрополита Калужского и Боровского Климента, рассматривалось как борьба двух разных направлений в церковной политике – "модернистского" и "консервативного". Избрание Кирилла, как показывает опыт двух минувших лет, действительно открыло дорогу серьезным изменениям в церкви.
И соборность, и централизация
Реформа центрального аппарата церкви стала первой заботой избранного патриарха. Новую систему управления глава церкви выстраивал "под себя" и в соответствии со своей программой преобразований. Прежде всего влиятельной должности управляющего делами Московской патриархии лишился главный оппонент Кирилла митрополит Климент. Сократив функции отдела внешних церковных сношений до собственной церковной дипломатии, патриарх предпочел оставить административное управление зарубежными епархиями за собой. Для этого было создано специальное управление при патриархе, которое возглавил епископ Егорьевский Марк (Головков). Из состава ОВЦС был также выделен синодальный отдел по взаимоотношениям церкви и общества, им руководит энергичный протоиерей Всеволод (Чаплин). Пожалуй, самым нетривиальным кадровым решением нового предстоятеля стало назначение главой созданного синодального информационного отдела – впервые в истории Синода – мирянина, главного редактора журнала "Фома" Владимира Легойды. Непосредственно к "команде патриарха" относят и нового главу отдела религиозного образования и катехизации епископа Зарайского Меркурия (Иванова) и епископа Орехово-Зуевского Пантелеимона (Шатова), который после рукоположения в епископы лично патриархом возглавил синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению. На все изменения патриарху понадобилось всего два месяца – соответствующие решения были оформлены на заседании Священного синода 31 марта 2009 года.
Источник "Эксперта" в синодальном аппарате видит главный положительный эффект произошедших изменений в том, что теперь церковь избавлена от нескольких конкурирующих друг с другом управленческих структур. "Система управления при покойном патриархе имела несколько центров, которые друг с другом не очень ладили, – напомнил он. – ОВЦС, которым руководил митрополит Кирилл, в принципе занимался почти всем, за исключением работы с епархиями". Правда, другие собеседники жалуются, что решения теперь принимаются в разы медленнее и принципы их принятия непонятны. Есть и опасения, что "все будет заорганизованно", – здесь наши собеседники вспоминают, что синодальный отдел по делам молодежи теперь требует предварительно согласовывать с ним все мероприятия патриаршего Центра духовного развития молодежи, ранее пользовавшегося значительной автономией. В этой связи говорят и о сложностях, которые возникли у многих православных издательств после решения об обязательном рецензировании издательским советом Синода всех книг, поступающих в систему церковной книжной торговли.
Однако все, с кем "Эксперту" удалось поговорить, сходятся во мнении, что по-настоящему прорывным стало решение о создании Межсоборного присутствия – принципиально нового органа, ранее неизвестного в практике РПЦ. Это консультативный орган, в состав которого входят как архиереи, так и священники и миряне и который занимается обсуждением и подготовкой документов для Архиерейских соборов РПЦ. Важно еще и то, что это постоянно действующая площадка для ведения самых широких дискуссий по поводу принятия всех принципиально важных для церкви решений.
"По составу членов, не по полномочиям, это Поместный собор в миниатюре, – говорит Владимир Легойда. – 144 человека – епископы, священство, миряне во главе с патриархом, колоссальная повестка дня, возможность обсудить вопросы, которые годами вообще официально не обсуждались". С ним согласен политолог, заместитель генерального директора Центра политических технологий Алексей Макаркин: "Раньше все решалось на уровне Синода. Сейчас появилась возможность создать структуру, где идут серьезные и живые обсуждения широким кругом участников, – это уникально для Русской православной церкви". Макаркин обращает внимание и еще на одно изменение в управлении церковью: более частый (раз в год), чем ранее, созыв Архиерейских соборов РПЦ – одного из высших органов и высшей судебной инстанции церкви.
Начал работу и Общецерковный суд, созданный еще при патриархе Алексии II. И этот суд во многих случаях становится на сторону рядовых священников, не поддерживая решения епархиального начальства.
Наследие митрополита Никодима
Главная причина разногласий сторонников и противников деятельности патриарха Кирилла кроется отчасти в его политике, по мнению последних, недопустимой. Но еще в большей степени – в избранном курсе на сближение с государством и, соответственно, в характере взаимоотношений с обществом.
С тем, что в политике патриарха Кирилла многое объясняется ориентацией на опыт его духовного наставника митрополита Ленинградского и Ладожского Никодима (Ротова), согласны многие. Однако оценки эти часто противоположны. "Все лучшее, что делает патриарх Кирилл, он делает по образцу действий митрополита Никодима, который занимался укреплением церковных институтов", – уверена заведующая кафедрой государственно-конфессиональных отношений Российской академии госслужбы Ольга Васильева. "Эти два года выявили системную проблему самого православия – оно не может существовать вне связи с государством. На это накладывается то, что патриарх Кирилл чтит память митрополита Никодима, принцип церковного созидания которого заключался в сервилизме, то есть мы не можем выжить вне связи с государством", – полагает другой собеседник "Эксперта".
Сам патриарх Кирилл активно и последовательно отстаивает идею симфонии церкви и государства. Однако критики усматривают в политике патриарха симптомы опасного сближения с властью и полагают, что это оттолкнет от церкви "наиболее просвещенную часть общества". "Социализация церкви должна происходить через прямой диалог с обществом, а не через власть. Она должна становиться институтом гражданского общества", – уверен доцент Центра изучения религий РГГУ Борис Фаликов. Однако Алексей Макаркин сомневается, что альянс с государством действительно сможет оттолкнуть от церкви массы верующих. По мнению заместителя главы Центра политических технологий, скепсис интеллектуальных элит в отношении церкви уходит корнями еще в 90-е годы, и курс патриарха Кирилла отталкивает лишь тех, кто и раньше не доверял церкви. По мнению Макаркина, первым препятствием на пути огосударствления церкви стоит нежелание самого российского государства: "Государство рассматривает церковь как союзника, но в тех вопросах, которые для него принципиальны, государство не хочет идти по пути клерикализации". А это как раз вопрос образования – не случайно в курсе "Основ религиозной культуры и светской этики" сохраняется альтернативность, и вместо одного из религиозных модулей ученик может выбрать один из двух светских: "Основы мировых религиозных культур" или "Основы светской этики". Второе препятствие – позиция самой церкви, у которой есть понимание, что слишком тесный союз с государством может дать обратный результат. Еще одно свидетельство в пользу такой точки зрения – споры по поводу собственно церковной истории XX века, в которой взаимоотношения с государственной властью составляют один из центральных и наиболее противоречивых сюжетов. С воссоединением РПЦ и РПЦЗ диапазон мнений об историческом прошлом значительно расширился и верховная церковная власть не стремится к выработке одного нормативного мнения.
Миссия или катехизация
Одна из главных задач, поставленных патриархом перед церковью, – это миссия, активное привлечение людей в церковь. Проповеди на рок-концертах, встреча патриарха с байкерами, выступления перед большими молодежными аудиториями – многие до сих пор хранят впечатления об этих событиях как самые яркие с начала нового патриаршества. Однако те же меры вызвали немалое смущение у более консервативной части церкви.
Впрочем, многие считают, что сейчас миссионерская проблематика для церкви вторична. Главное внимание надо уделить катехизации, чтобы церкви было что предложить тем людям, которые уже пришли в храм и приступают к таинствам. До сих пор – на уровне повседневной практики, а не деклараций – нет обязательной катехизации, в одном храме она есть, а в другом крестить могут и без лишних собеседований. Многие общины ведут закрытую жизнь, большой вопрос, сможет ли в их среде без специальной поддержки адаптироваться неофит, особенно молодой.
Однако дело не только в косности и нежелании перемен. Часто у приходов и у конкретных священников просто нет средств и времени для этой работы. "В небольших городах священники живут небогато, поэтому вынуждены искать дополнительные заработки, а возможностей для этого немного, – говорит Алексей Макаркин. – Подрабатывают требами, заказными молебнами, освящением квартир и автомобилей. Но все это отнимает много сил, тем более что большинство священников – люди семейные и многодетные. Поэтому в ситуации, когда на них налагаются новые обязанности, они, естественно, сопротивляются".
Но поиск решения неизбежен. Двадцать лет назад вера считалась в обществе делом старушек. В последние годы многое изменилось. Владимир Легойда подчеркивает, что значительно выросло число людей, особенно молодых, для которых православие стало собственной религиозной идентичностью: "За последние двадцать лет число тех, кто называет себя православным, не так радикально изменилось. Это в любом случае от 60 до 80 процентов, но становится все больше тех, кто из "захожан" превращается в прихожан. И если в 90-е годы это было около пяти процентов, то в последние годы опросы дают цифру 10-12 процентов".
Говорить на языке бедных
Хотя в церкви иногда напоминают, что социальная работа не главная задача, именно в этой сфере особенно заметны изменения. И именно здесь наблюдается наибольший консенсус церкви и общества: минимум критики и максимум сотрудничества.
Этим летом церковь стала одним из главных организаторов помощи пострадавшим от пожаров. Активно работали группы священников и после теракта в Домодедове.
По мнению главы синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископа Орехово – Зуевского Пантелеимона (Шатова), разработанный Межсоборным присутствием документ "О принципах организации социальной работы в Русской православной церкви" предлагает эти принципы на всех уровнях. "Многие даже жаловались, что он очень подробный, – говорит владыка, – но патриарх сказал, что именно такой документ и нужен. Это не просто призыв к добрым делам, а четкая инструкция, как можно эту работу реализовать в приходах".
Как утверждает Владимир Легойда, активное участие в делах милосердия – во многом личная заслуга епископа Пантелеимона и иже с ним, кто имеет большой опыт такого служения. Сам же владыка подчеркивает заслуги патриарха, который лично принимает участие на многих этапах работы. "Церковь научилась говорить на языке богатых. Надо, чтобы она научилась говорить на языке бедных", – цитирует он патриарха.
Именно летом широко заговорили о той реальной помощи, которую оказывает попавшим в беду церковь. В помощь пострадавшим РПЦ собрала более 100 млн рублей (больше из общественных организаций собрала только Общественная палата). Кроме того, она объединила работу тысяч волонтеров.
Секрет кроется в доверии – был создан полностью прозрачный механизм сбора и распределения средств. Оперативно заработала горячая линия, телефоны которой были указаны на сайтах "Милосердие.ру" и "Патриархия.ру". Сразу были названы места, куда нужно привозить вещи, лекарства, счета, куда переводить деньги. Большой приток людей дало размещение информации в социальных сетях. "Мы не принимали никаких наличных денег, – рассказывает епископ Пантелеимон, – чтобы нас ни в чем не подозревали. Вся информация о поступлении и расходовании средств немедленно выкладывалась в интернете. Расходовали мы деньги адресно, помогая тем, кому это действительно было нужно. Некоторые блогеры ездили, проверяли, кому и как мы помогаем". Средства собирались, конечно, и в епархиях, и через храмы.
По оценке владыки, РПЦ сейчас лидер волонтерского движения в России. Он объясняет это особым настроем людей, приходящих в храмы, чтобы заниматься благотворительностью. На вопрос, как приходы, многие из которых и без того нуждаются в средствах, смогут нести еще и бремя социальной работы, он повторяет свою излюбленную мысль: "В мире никогда не будет хватать денег, людей и времени, и с этим надо смириться. Нельзя смиряться с отсутствием любви".
Опыт показывает, что успешной благотворительность может быть только при хорошей организации дела. И тут, несмотря на достижения, РПЦ пока состоит в учениках. "Мы активно изучаем и перенимаем опыт западных волонтерских организаций, – признается Владимир Легойда, – в целом потому, что у них это развито пока лучше. Но мы быстро учимся".
Источник: Эксперт
