Плоды разноправия

Мы предлагаем вниманию читателей интервью с Андреем Борисовичем Зубовым – доктором исторических наук, профессором МГИМО, ответственным редактором двухтомника "История России. XX век" – ученым, с точки зрения которого история требует "не только фиксации фактов, но и их нравственного осмысления".

– Вы неоднократно говорили, что считаете крепостное право одной из главных причин катастрофы, которая произошла в России в XX веке. Почему? Какая, на Ваш взгляд, существует связь между двумя этими историческими явлениями?

– Именно крепостное право превратило большую часть населения России (примерно 85-90%) в бесправных рабов. Начиная с Петра I в стране было уже крепостное рабство. Это были крестьяне как государственные, так и отданные в частное владение, хотя в то время и они считались государственными. Их просто отдавали в частное пользование для обеспечения дворян. Ужас крепостного права заключался в том, что часть русских людей, таких же русских людей, той же православной веры, могла обладать всей полнотой прав над другими такими же русскими людьми (правами на имущество, правами на организацию личной жизни, – ведь не могли жениться крепостные, не могли выходить замуж без разрешения господина). Рабами оказались люди, которые за несколько десятилетий до этого, в 1611-12 гг. спасли Россию от Смуты, голосовали за династию Романовых на Поместном соборе 1613-го года, в 1649 г. принимали Соборное Уложение, первое в русской истории собрание законов. А теперь они превратились в бесправных рабов – это не укладывалось в сознании крестьян. Положение усугубилось после того, как Петр III и Екатерина II дали полную свободу дворянам, и земли, которые им давали русские цари в пользование, отдали в их частную собственность вместе с живущими на них крестьянами. В 1762 г. в частной собственности оказалась большая часть населения России – около 54% всех населявших ее людей. Все это совершенно не могло быть принято крестьянами, и из-за этого вспыхнуло восстание Емельяна Пугачева. Люди желали свободы и равноправия, юридического равноправия. Но восстание, как известно, было жестоко подавлено, а разноправие крестьян и дворян только усугубилось. Теперь крестьяне даже не могли подавать в суды на своих господ. В результате со времен крепостного рабства между высшим русским сословием и народом возникло глубокое разделение. Из-за этого разделения фактически сформировались два народа: высший презирал низший, на что последний отвечал ненавистью.

Второй печальный момент, связанный с эпохой крепостного права, – позиция Русской церкви, которая всецело стала на сторону царской власти, и соответственно, потеряла всякий авторитет и доверие в народе. Это доверие Церковь уже не смогла восстановить. Да, были отдельные замечательные священники, монахи, монастыри, даже епископы, но в целом русским человеком церковь и люди церкви воспринимались как люди ненавистной власти, власти, которая их поработила. Негативное отношение к Церкви очень легко у людей переходило в негативное отношение к вере как таковой. Религиозно активные люди уходили в раскол, уходили в различные секты, например, в штунду. Менее активные – просто теряли веру и, формально оставаясь православными, жили совершенно нецерковной, нехристианской жизнью.

Наконец, третья беда, связанная с крепостным правом, – отсутствие народного просвещения. Для того чтобы удержать народ в рабском повиновении, послушании, практически было прекращено образование простого народа. Крестьян перестали учить грамоте, перестали им давать хоть какое-то образование. Когда при Николае I, в ходе реформ графа Киселева, были предприняты первые попытки хотя бы немного освободить государственных крестьян, оказалось, что среди крестьянского населения грамотными являются всего 1,5 %. Это в стране, которая никогда не была завоевана, где народ мог спокойно развиваться. Почему в Германии была 100%-ая грамотность? В Англии была 99%-ая, во Франции – 96%-ая. А у нас в народе была почти 100%-ая неграмотность. Это был результат сознательной политики правительства и самих дворян, которые прямо говорили священникам, которые хотели создавать церковно-приходские школы в период крепостного права: "Нам не нужны образованные рабы, нам нужны рабы послушные. Поэтому вы их учите послушанию, а не грамоте". В результате всего этого народ был необразован: он не понимал, что такое национальное государство, каковы культурные ценности России, все это было ему чуждо, он вообще не понимал, что такое Россия. Народ не имел веры, не имел гражданского чувства и ненавидел высшее сословие. Всем этим воспользовались большевики и, очень легко обольстив народ, захватили власть в стране. Вот почему наша национальная катастрофа XX века напрямую связана с крепостным правом.

– На Ваш взгляд, освобождение крестьян было запоздалым, поспешным или своевременным?

– По большому счету, народ не надо было порабощать. Период крепостного права делится на две части: первые сто лет до убийства императора Павла Петровича (1801 г.) – это время все большего и большего порабощения крепостных. Хотя Павел принимал некоторые законы о смягчении положения крепостных, но при этом он во множестве переводил государственных крестьян в частнособственническое состояние. В этом смысле он только увеличил слой крепостных частновладельческих рабов. Второй период, начиная с Александра I, связан с первыми попытками освободить крестьян. И Александр I, и его брат Николай I прекрасно понимали, что крепостное право – величайшая беда и зло России. В это время всюду в Европе освобождали крепостных, где они еще оставались. Но ни Александр I, ни Николай I не смогли освободить крепостных, опасаясь, что их постигнет участь Павла I, т.е. что дворяне их убьют, потому что дворянство не желало свободы своих крестьян. Когда Александр I в 1803 году провел закон о, так называемых, "вольных хлебопашцах", который позволил отпускать крепостных крестьян на свободу с землей (а я подчеркиваю: раньше крестьяне не имели права владеть землей на правах частной собственности), то с землей отпустили своих крестьян всего несколько семей на всю Россию, больше никто не отпустил. Когда Александр II проводил свой манифест об отмене крепостного права, три четверти дворян были против его отмены. Поэтому невозможно сказать запоздалой или своевременной была отмена крепостного права. В принципе, порабощение само по себе было величайшим преступлением, но любое длящееся преступление надо когда-то прекращать. В этом смысле, то, что сделал Александр II, – это важная, я бы сказал, в тех обстоятельствах – оптимальная форма освобождения крестьян и, как ее назвало само русское общество, – Великая реформа.

– Преступление требует покаяния, какого-то духовного изживания. Было ли в России принесено покаяние за крепостное право или мы до сих пор питаемся духовными плодами этого преступления?

– Нет, покаяния никакого принесено не было. Были в литературе и в жизни люди, которых называли "кающимися дворянами", дворяне шли в народ, учить народ, лечить народ – на уровне отдельных людей покаяние было. Но на уровне государства никто перед крестьянами за крепостное право не извинился. Было плохо – отменили, стало хорошо. "Царь освободитель" – замечательно. Но царь-поработитель Петр I и царица Екатерина оставались кумирами; государство их портреты печатало на денежных знаках, их статуи воздвигали на площадях, их именами называли города и улицы. Поработители остались героями официальной русской истории наравне с Царем-освободителем. Так же, как понимаете, многие и сейчас стараются сказать: и Сталин хороший, и вот, то, что покончили со сталинизмом, – это тоже хорошо. Совершенно непонятно: что хорошо, а что плохо. У нас говорят о Бутовском полигоне, о миллионах убитых при сталинском режиме, а статуи Ленина, Кирова – предтеч и содельников Сталина – стоят в каждом городе. Примерно такая же ситуация сложилась и в старой России, такая же абсурдная неправда. Это и было одной из причин, почему общество не верило власти, а без доверия народа ни одна власть устоять не может.

– Позвольте предложить Вам еще одну историческую аналогию: в этом году исполняется 150 лет со дня отмены крепостного права и 20 лет с момента появления, так называемой, новой России. Можно ли падение советского строя сравнить с отменой крепостного права по значимости и по плодам?

– Это неожиданное для меня сравнение. Я думаю, что уничтожение тоталитарного коммунистического режима даже более значимо, чем освобождение крестьян. Дело в том, что к освобождению крестьян общество шло довольно долго, по крайней мере, полвека. Люди готовились к этому, писали, много обсуждали. Здесь же произошел просто обвал. До отмены крепостного права было выступление декабристов, была конституция Новосильцева 1819-го года, которую Александр I хотел ввести. Здесь же все было неожиданно. Еще за три года до 1991 года в 1987 году никто и не думал о конце советской власти. Это казалось невозможным. Солженицын назвал свою книгу, написанную в 1990-е годы, "Россия в обвале". Это – точное название. Мы все, и смирившиеся с советской властью, и боровшиеся с ней, пережили обвал всего строя жизни. Тогда, в 1861 г., тоже был обвал, но по значимости своей обвал начала 1990-х был более широким, чем отмена крепостного права, потому что изменилась принципиальная основа общества: от тоталитарной к либеральной. В XIX веке этого не было – принципиальная основа старой России не изменилась, это был тот же авторитарный режим только с предоставлением, скажем, большей свободы гражданам. Я бы сказал, что события 1991 года и окружающих его лет, скорее сходны с событиями 1917-го года, может быть, с событиями 1905 года, но не с отменой крепостного права, которая была последовательной системой реформ сверху, без выпускания власти из рук.

– Последствия крепостного права, так же как и последствия тоталитарного советского режима, еще живы в нашем народе. Видите ли Вы возможность преодоления этого всеобщего российского рабства? Может быть, с ним просто нужно смириться как с исторической данностью?

– Нет, смиряться с дурным никогда нельзя. Это заведомо неправильно. Необходимо всегда исправлять ошибки. Конечно, крепостное право после событий 1917-го года – революции, коллективизации – неактуально. От него, в общем-то, остался только некоторый налет на нашей памяти. Кто был крепостным, кто был дворянином – это уже сейчас неважно, как было бесконечно важно в годы русской революции 1917-22 годов. Крепостному праву просто надо дать соответствующую оценку. А вот о последствиях тоталитарного режима надо говорить. И последствия тоталитарного режима, безусловно, требуют исправления, нашего покаяния. Если бы подобные вещи были сделаны царским правительством и обществом после 1861 года, то, наверное, в России не было бы революции. Так вот, чтобы перед нами не разверзлась новая страшная русская смута, мы должны в изживании советского тоталитарного прошлого обязательно встать не на путь забвения, как было в царское время после отмены крепостного права, а на путь покаяния. Тогда исправление возможно.