Власть ключей

Поддержка политтехнологом Станиславом Белковским антицерковных выпадов танцовщицы Анастасии Волочковой отнюдь не случайна. Белковский – это наша Волочкова от политологии. Их общая черта – профессиональная несостоятельность, прикрываемая шумным скандалом. Отставная балерина то обнажается и кощунственно выкладывает на голом теле крест, то выходит из "Единой России", то прибегает к совершенно детсадовской клевете на священников... Но до пируэтов Белковского ей все же далековато – против Ходорковского, за Ходорковского, вместо Ходорковского, с "православными чекистами" против оппозиции, с непримиримой оппозицией против Кремля... Был на памяти моей и эпизод, когда Станислав Александрович сватался в штатные политтехнологи к тому, кого он теперь зовет не иначе, чем "Владимир Гундяев". Услуги Белковского не были востребованы – и, как оказалось совершенно справедливо. Отвергнутый пиарщик, что называется, "показал себя". Как сказано в послании апостола Иоанна Богослова: "они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши".

В своем хамском тексте в адрес Русской Православной Церкви Белковскому удается удивительно совмещать взаимоисключающие вещи – претензии к Церкви в обмирщении и претензии к Ней же... в бескомпромиссности общественной позиции. То политтехнологу не нравится, что Церковь больше внимания, чем прежде, уделяет "пиару", и он делает отсюда широковещательные выводы, что она утеряла свою святость. То политтехнолог обрушивается с хамскими нападками на епископа Сыктывкарского и Стерлитамакского Питирма, произнесшего некие неподобные слова в адрес богохульников и кощунников, и предупреждает, что такая суровость может "отпугнуть паству". Вы уж, Станислав Александрович определитесь – крестик или трусы, не нравится Вам церковное "обмирщение" или же церковная суровость.

С цитатой, кстати, вышло смешно. Выдающий себя за образованного интеллектуала, тонко разбирающегося в богословских вопросах, политтехнолог попросту не узнал широко известную большинству воцерковленных людей цитату из поучений святителя Иоанна Златоуста (изгнанного и замученного светской властью как раз за то, что он не нравился гламурным "балеринам"), переведенную преподобным Иосифом Волоцким. Слова эти настолько актуальны сегодня и настолько точно описывают коллизию с богохульствами политтехнологов и балерин, что их стоит процитировать в исходном виде: "Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади хулить Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом; и если обвинят тебя, повлекут в суд, иди... Пусть узнают и иудеи и эллины, что христиане – хранители, защитники, правители и учители города; и пусть то же самое узнают распутники и развратники, что – именно – им следует бояться рабов Божиих, дабы, если и захотят когда сказать что-либо подобное, оглядывались всюду кругом и трепетали даже теней, опасаясь, как бы христианин не подслушал, не напал и сильно не побил".

Если бы кто-либо из христиан сегодня последовал этому не слишком политкорректному совету, то, спору нет, миссионерский эффект был бы гораздо больше, чем от множества статей, телепрограмм и участия священников в гламурных тусовках. Впрочем, никогда не поздно – тем более что Церковь гораздо больнее может ударить словом, чем рукой. Думаю, что, следуя правилам в отношении антицерковной клеветы, принятым недавним Архиерейским Собором, наша Церковь вполне могла бы предоставить господину Белковскому возможность проверить, "фраер" ли Бог и Господь, сказавший апостолам, а через них Церкви: "Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе" (Мф. 18, 18). Хулы Белковского, как и ложь Волочковой о "монастырских кельях, которые роскошней пятизвездочных отелей", на мой взгляд, просто не совместимы со статусом верных членов Русской Православной Церкви. И я думаю, что священноначалие не погрешит, если укажет клеветникам на двери, а то и на ограду. Если "власть ключей", дарованная Церкви, что-то да значит, то мелкий пиаровский прайс от положения "гонимых попами-ханжами" будет малым утешением перед лицом Страшного Судии.

Одной из действительных проблем нашей Церкви, одним из действительных проявлений настигающего порой православных обмирщения, является то, что мы сами не верим в объективную значимость слов Церкви и в непреложную силу её решений. Мы воспринимаем богохульство как повод для "полемики", а глумящемуся постмодернистскому хаму стремимся ответить по правилам диалектики. То есть занимаемся совершенно бессмысленными вещами.

Можно и нужно обсуждать слабости и немощи, которые есть у многих священнослужителей, те трудности, которые переживает наша Церковь, переходя от положения по сути небольшой секты в атеистическом государстве к положению национальной Церкви многомиллионного народа, среди паствы которой полно и недавних атеистов, язычников, и оккультистов, и мытарей, и фарисеев, и прелюбодеев, и даже убийц. Но обсуждать всё это нужно с теми, кто чувствует, что, говоря о Церкви, он прикасается к святыне и заботится лишь тем, чтобы никто не смел осквернить эту святыню недостойными словами и делами.

Если же речь идет о глумеже и над Церковью, и над священниками, прикрываемом цитатами из неких анонимных "святых отцов" (еще один оборот, выдающий полное невежество Белковского в православной терминологии), то "общественная дискуссия" просто не может начаться. Для православных было бы кощунственно её начинать. Не о чем дискутировать с тем, кто презирает и высмеивает всё, чем ты дышишь, и выбирает слова погрязнее, чтобы оскорбить. Мне, как и многим другим православным, есть что возразить Белковскому по существу. Но его грязная манера изложения ставит его, в этом смысле, вне критики. Но это слабое утешение, поскольку подобная манера ставит его еще и вне Церкви, а значит – и вне Христа.