Раввин строгого режима

В московском СИЗО N2, более известном как Бутырка, появится своя синагога. По мнению сотрудников ФСИН, культовые учреждения положительно влияют на осужденных.

Церемония открытия синагоги в "Бутырке" пройдет 24 марта.

– Почему именно Бутырка? – переспросил "Известия" глава отдела Федерации еврейских общин России (ФЕОР) по взаимодействию с Вооруженными силами, МЧС и правоохранительными учреждениями раввин Аарон Гуревич. – Тут несколько причин. Во-первых, здесь содержится наибольшее число лиц еврейской национальности, желание ходить на занятия и молитвы выразили человек 20, я даже не ожидал, что будет так много. Во-вторых, летом прошлого года между нашей организацией и Федеральной службой исполнения наказаний было подписано соглашение о сотрудничестве. В-третьих, свою роль сыграла и личная позиция начальника Бутырки Телятникова Сергея Вениаминовича, который поддержал наше предложение открыть у него в учреждении синагогу. И наконец, Бутырка находится недалеко от Московского еврейского общинного центра. По субботам, когда иудейские каноны запрещают любую работу, в том числе и передвижение на транспорте, раввин сможет добираться туда пешком.

Синагога в Бутырке – две смежные комнаты 15 и 22 кв. метра. Располагаются они на том же этаже, что и две комнаты для "сидельцев"-мусульман. Работать она будет дважды в неделю: суббота – день молитв, и еще день, когда раввин будет рассказывать о традициях и истории иудаизма.

До этого, отметил Гуревич, ни в одном следственном изоляторе России не было молитвенных помещений для иудеев. Хотя в некоторых колониях, где, в отличие от СИЗО, находятся те, кто уже получил приговор, синагоги имеются.

– Действуют две синагоги при колониях строгого режима в Архангельске и в поселке Ерцово Архангельской области, – сообщил Гуревич. – Еще две недавно открылись – в Улан-Удэ и Красноярске. До конца года откроется синагога в колонии в поселке Яблоневка на окраине Санкт-Петербурга.

В отличие от православия иудаизм не предусматривает института исповеди, которая для тюремных священников является одним из наиболее тяжелых испытаний. Проблема в том, где грань между тайной исповеди и укрывательством информации о готовящемся или состоявшемся преступлении.

– Этот же вопрос часто задают себе и работающие в колониях психологи, – рассказал "Известиям" завкафедрой пенитенциарной психологии Московского городского психолого-педагогического университета Михаил Дебольский, в прошлом начальник отдела психологической службы ФСИН. – Мы решаем этот вопрос так: если это касается сугубо личной информации, то действует режим конфиденциальности, но если речь о преступлении, например, о подготовке побега или бунта, то психолог должен убедить человека дать показания. В крайнем случае психолог сам доводит эту информацию до соответствующих сотрудников, при этом не обязательно раскрывать источник информации. Думаю, той же позиции придерживаются и православные священники, которые исповедуют осужденных.