Кто и как звонит сегодня на колокольне Ивана Великого

Четвертое воскресение Великого поста – неделя преподобного Иоанна Лествичника. В Москве преподобному посвящен кремлевский храм со знаменитой колокольней Ивана Великого. Сегодня она снова стала действующей, и регулярно сопровождает богослужения в соборах Московского Кремля. О том, кто сегодня звонит на Иване Великом, для чего звонят во время вступления в должность президента, почему дирижер, который управляет звонами, стоит на крыльце Успенского храма и каким образом на Пасху беспризорник мог стать богачом, рассказывает звонарь Храма Христа Спасителя и Московского Кремля Петр Дмитриев.

– Колокольня Ивана Великого воспринимается скорее как объект "исторический": трудно представить себе, что сегодня она функционирует, звонит. Как давно на Иване Великом восстановили звоны?

– О том, что происходило с колокольней после революции 1917 года, говорить сложно: у нас очень мало данных, и потом, это ведь был режимный объект. Есть какие-то легенды о том, что там пытались звонить, и что за это наказывали.

Нынешние звонари – Игорь Васильевич Коновалов, Константин Александрович Мишуровский и их сподвижники пришли на Иван Великий в 1992 году. Языки колоколов были закованы в специальные кандалы, в каких-то колоколах языков вообще не было, а колокола были покрыты специальной краской, видимо, для маскировки в годы Великой Отечественной войны.

Когда появились звонари, началось восстановление звона. А началось все с того, что вообще стали решать, можно звонить или нет, потому что была опасность, что колокольня разрушится. Эксперты проверяли фундаменты, вычисляли, что будет, если в колокол ударить, и так далее. То есть велась серьезная научная работа.

Когда решили, что звонить все-таки можно, звонари сами стали снимать эти кандалы с колоколов (они и сейчас еще лежат на колокольне), начали делать развеску, налаживать систему управления звонами. Параллельно складывалась уставная часть кремлевских звонов: как звонить в каких случаях.

Мы осваивали колокольню эмпирическим путем, и одновременно работали в архивах, искали информацию, которая могла бы нам помочь.

Помню, в первое время в самый большой – Успенский – колокол звонили минимум шесть человек, с молитвой. До появления самого тяжелого православного колокола (сейчас он висит на колокольне Троице-Сергиевой Лавры), Успенский был самым тяжелым из всех существующих и действующих в России колоколов. Весит он 64 тонны, вес языка, как мы предполагаем, около 2,5 тонн.

Сейчас в этот колокол звонят 2 человека. И даже был один звон, когда звонил один человек.

– Когда звонари только-только начали звонить на колокольне, нужно ведь было как-то приноровиться. Вы приходили в дни, когда не было служб, то есть звон раздавался в неурочное время?

– Конечно, нет. Звон же не сам по себе в воздухе витает, а он все-таки часть богослужения. Так что колокола мы пробовали прямо на службах. Например, после трапезы Патриарха (и это знает любой звонарь) провожают звоном. Естественно, звон должен начаться, как только Патриарх выходит из трапезной после литургии. А в Кремле много служб бывает два раза в году – в январе и в июле. И вот в январе, в мороз, на ветру стояла вся команда звонарей и ждала, когда можно будет звонить, ведь мы не могли даже примерно знать, когда Святейший выйдет после трапезы из Грановитой палаты. Но вообще это совершенно обычная ситуация в практике звонаря, просто здесь это кажется несколько более особенным, потому что Кремль.

– Кто именно разрешил вам там звонить?

– Был прямой Президентский Указ. И с этого момента комендатура Московского Кремля стала сотрудничать с Московской патриархией и помогать в организации богослужений и звонов.

– То есть Кремлевский соборы и колокольня находятся как бы в совместном пользовании?

– Юридически храмы не принадлежат Русской Православной Церкви, просто там проводятся богослужения. Колокольня находится в управлении Музеев Московского Кремля и Комендатуры Московского Кремля, а звоны совершают звонари Русской Православной Церкви Московского Патриархата.

На колокольню мы можем прийти в любое время, но по какому-то делу, а не просто ради того, чтобы просто так туда подняться.

– У многих Кремль ассоциируется в первую очередь с политической, а не богослужебной жизнью. Звон сопровождает какие-то события государственной важности?

– Да, например, вступление в должность Президента Российской Федерации. В тот момент, когда президент первый раз принимает парад Кремлевского полка, звонят все колокола Московского Кремля. И делает это именно наша команда звонарей. Впервые мы звонили на вступлению в должность президента Владимира Путина в 2000 году, потом звонили в 2004, 2008 годах и, Бог даст, позвоним и в 2012-м.

– Все же церковный звон на вступлении в должность президента – это как-то странно.

– Здесь надо понимать, что звон имеет другое качество, чем на богослужении. В конце гимна "Славься", который обязательно исполняется в финале государственных мероприятий, Глинка прописал колокольный звон. Как раз этот его мы и исполняем на колокольне.

Также мы звоним на День Победы, на юбилеи города Москвы и Кремлевского полка, практически всегда там, где оркестр играет "Славься". Обычно об этом нас просит кремлевская комендатура. А именно нас просят потому, что колокола Московского Кремля – музейные экспонаты, и право звонить есть только у нашей команды.

– Что это за коллектив?

– Он составился в Даниловом монастыре, и оттуда пришел в Кремль, а потом в Храм Христа Спасителя. Называется "Общество Церковных Звонарей", руководит им Игорь Васильевич Коновалов, а наши колокольни – в Храме Христа Спасителя и в Московском Кремле.

Кто становился кремлевскими звонарями до революции?

– В разные эпохи по-разному. Был период, когда звонили Великие Князья и Цари. Например, был такой известный звонарь Иван Васильевич Грозный, который очень любил трезвонить, помощником у него был Малюта Скуратов.

Потом, потом уже скорее всего в Синодальный период звонарь, стал низшей церковной должностью. В архивах этого времени сохранилась очень много сведений о том, что звонарь считался низшей церковной должностью. Пропившегося церковного сторожа, которого некуда было девать, назначали в звонари. И на Иване Великом звонари были того же плана.

Люди ходили на Иван Великий на экскурсии, а звонарь сидел внизу и смотрел, кто сколько денег положил в кружку при входе. Были случаи, когда звонарю казалось, что кто-то положил слишком мало, и начиналась драка. И в Синод поступали жалобы о том, что звонарь устроил драку и избил кавалера при даме. Но сделать со звонарем было ничего нельзя, потому что ниже звонаря по должности опускать его было некуда.

– Надо же! Много нужно человек, чтобы обеспечить полноценный звон на колокольне Ивана Великого?

– Зависит от того, какой именно звон нужен. Есть звоны постные, праздничные, звоны, когда встречают Патриарха или архиерея. Если полагается сделать большой звон, мы исходим из того, что нас должно быть порядка шести человек. Если это звон малый, например, постный, если служба будет без Патриарха, достаточно двух человек.

Наша задача – обеспечить две вещи: чтобы звон был красивым и нормально звучал, и чтобы он был в точности соответствовал церковному Уставу. Святейший Патриарх говорит: "Пока вы здесь, вы обеспечиваете традицию". И это величайшая похвала, которой он оценивает качество нашей работы. Потому что в Церкви важна непрерывность традиции. И наша звонарская работа – прежде всего приемственность.

– Когда вы пришли в Кремль, на колокольне не было звонов и звонарей. На чем вы основывались, восстанавливая звоны?

– Во-первых, у нас был опыт, приобретенный на звоннице Данилова монастыря. Во-вторых, мы работали с архивами, с документами, вели и продолжаем вести серьезные научные исследования.

Одна из особенностей Ивана Великого – то, что это колокольня очень большого масштаба, не сопоставимая с приходскими колокольнями. Чтобы научиться звонить на ней, нужно было побывать хотя бы на одной колокольне подобного размера, а такая звонница у нас единственная – в Ростове Великом. Но нужно понимать, что мы не копируем Ростовские звоны, а взяли их за основу.

И сейчас уже можно сказать, что сложилась определенная традиция именно Кремлевских звонов.

– Колокольня Иван Великий – самая большая в Москве. Колокола на ней тоже самые большие?

– Да. Мы уже упоминали Успенский колокол весов 64 тонны. Есть еще Семисотный постный колокол (700 пудов), отлитый Петром I, и колокол Реут. Реут не взвешивали, но мы предполагаем, что он весит 32 тонны, а кто-то считает, что "всего" 20 тонн. Естественно, колокола эти взвесить технически довольно сложно, но информация о массе есть либо в документах, либо вес написан на самом колоколе.

– Какие вообще колокола есть на Иване Великом?

– На первом ярусе – 6 колоколов, из которых 4 рабочих. Один из них – "кинозвезда": его сняли в фильме "Сибирский цирюльник". Там есть момент, когда звонарь пробегает по лестнице, а потом укладывается под колоколом и начинает лежа пытаться что-то там выводить.

На втором ярусе не все колокола действующие: некоторые разбиты. Дело в том, что во время последней царской коронации на радостях в них позвонил гвардейский экипаж и разбил. Это тяжелые исторические колокола, они продолжают висеть. Обычно разбитые колокола переплавляли в новые, и просто Божий промысел в том, что эти колокола там оставили.

Думаю, ими просто некому было заниматься: начались войны, революции.

Еще на втором ярусе висит самый старый колокол Московского Кремля – так называемый Корсунский, и еще есть тяжелый Малый Успенский колокол. Также на второй ярус повесили колокола непосредственно для трезвона, это уже новая там вещь, их мы специально заказывали на заводе.

Интересно, что вначале нас пустили именно на второй ярус, где тогда можно было звонить только в 4 колокола, и то после серьезных исследований о том, выстоит ли Иван Великий, если после перерыва в несколько десятилетий снова зазвонят колокола и из-за вибрации произойдет обрушение здания.

За сохранность колоколов отвечала директор отдела металлов музея Московского Кремля Инна Дмитриевна Костина. Сейчас у нас с ней совместная научная работа, она спрашивает нашего мнения, мы обращаемся за советом к ней.

А тогда, в 1992-1993, специальная комиссия изучала каждый колокол: можно в него звонить или нет. "Приемка" колоколов шла ярус за ярусом, от самых легких колоколов, до самых больших. Большой Успенский был принят предпоследним, в него звон производился на Пасху 93-го года.

И сначала мы звонили только на втором ярусе в 4 колокола, потом на том же ярусе нам поправили второй благовестник (он был перекошен и краем лежал на стене, так что в него нельзя было звонить).

Потом добавились благовестники первого яруса, и то не все: в два колокола не звонили.

Затем нам отдали третий, и уже после мы перешли на звонницу. И самым последним колоколом, который был принят комиссией и который сейчас благовестит почти ко всем без исключения службам, стал Реут.

У него вообще драматичная судьба. Реут был отлит 1622 году. В 1812 году при взрыве звонница была разрушена, и на груде этого мусора валялся Реут. Его подняли обратно, но, видимо, у него уже были какие-то повреждения.

В 1856 году во время коронации Александра II у колокола отломились уши, он рухнул и убил несколько человек. Это была самая настоящая катастрофа. Потом колокол поставили на специальные подставки, потому что уши, на которых он мог бы висеть, были недостаточно прочны. И только в самом конце XIX века его вернули в употребление, правда, прикрепили уже не только за четыре сохранившиеся уха, но и за болты, пропущенные сквозь отверстия, специально просверленные в сковороде.

И его настолько здорово прикрепили и застраховали, что нам разрешили в него звонить! И сейчас он звонит почти всегда и это самый благозвучный благовестный колокол в России, как нам кажется.

– Каким образом вы координируете действия? Ведь звонари, стоящие на разных ярусах, не видят ни друг друга, ни того, что происходит в храме во время богослужения?

– На улице на видном месте стоит человек, который управляет звоном. Как правило, это старший звонарь, Игорь Васильевич Коновалов, место его – на южном крыльце Успенского собора, потому что с этого крыльца выходит Патриарх и потому и главным образом потому, что это единственное место, которое видно со всего Ивана Великого . Он стоит и оттуда дирижирует звоном, то есть мы звоним "по руке".

Южное крыльцо Успенского собора – интересное место. Думаю, мы не откроем большой секрет, если скажем, что даже во время вступления в должность президента (когда звонят на Иване Великом) старший звонарь стоит на южном крыльце, пока марширует Президентский Полк, потому что иначе неоткуда показать звонарям, когда надо начинать звон.

Так слаженно звонари работали не всегда. До революции Кремль звонил "ералашно", и есть воспоминания иностранных путешественников о том, что непривыкшие к звону иностранцы в ужасе падали, потому что вдруг начинали звонить колокола, да еще и в разнобой.

Вообще, чем больше мы звоним на Иване Великом, тем больше понимаем уникальность этого сооружения и то, какую роль он играл в жизни Москвы.

Люди были церковно грамотные, по звону понимали, когда началась и закончилась служба, что именно происходит в храме. У нас есть гипотеза, что Иван Великий был своеобразной "радиобашней", рассказывавшей всем, кто сегодня на службе, есть ли Патриарх, есть ли Царь, в каком именно соборе служат. Так было до Синодального периода.

А по дальности и слышимости звона до сих пор, если звонить третьим ярусом, его слышно в районе Пушкинской площади. Бывают службы, когда звонарям Общества Церковных Звонарей приходится разделяться на две половины, чтобы звонить одновременно в Храме Христа Спасителя и в Кремле. И, находясь в Храме Христа Спасителя, мы слышим, как звонит Кремль, и наоборот.

– А с "ручным" управлением никогда не возникало никаких внештатных ситуаций?

– Были ситуации, когда не в меру благочестивые прихожане с укором смотрели на какого-то странного мужика, который стоит и машет руками – и пытались его убрать. Доходило до того, что старший звонарь отбивался едва ли не ногами, потому что руки были заняты – он управлял звоном.

Патриарх уже знает нас и благословляет. Покойный Патриарх Алексий II очень любил, уезжая, опустить стекло в машине и послушать звон. А потом уже благословлял народ, и уезжал.

– Во время богослужения звонари находятся на колокольне?

-Нет, всю службу там находиться тяжело, в том числе и потому что холодно. В ландшафте Москвы самая высокая точка – Боровицкий холм, и на нем располагается Иван Великий – самое высокое здание. Мы привыкли, что высота колокольни – 81 метр. Но на самом-то деле он находится намного выше над городом, потому что стоит на холме, и общая высота получается около 140 метров. Мало того, колокольня стоит еще и в излучине реки, то есть с реки ее продувает

До работы звонарем я не понимал, что значит реально замерзнуть до дрожи в коленях. А на Иване Великом замерзал, и еще как, причем на улике (внизу) было 20! И поэтому я всегда четко говорю, что самое холодное место в Москве – это Иван Великий.

Не говоря о том, что при такой толщине стен это еще и гигантский холодильник: он очень долго хранит холод.

Кстати, никаких лифтов в колокольне нет, мы поднимаемся пешком по лестнице

Звон сопровождает определенные моменты богослужения. В эти моменты мы поднимаемся на колокольню, а потом спускаемся вниз идем в храм на богослужение.

И тут тоже бывают интересные моменты. Например, в связи с Евхаристическим каноном.

Звонари шутят, что это звон от "Достойно" до "Достойно": на песнопении "Достойно..." Евхаристического канонаприходится первый удар, на возглас "Достойно", когда начинается хвалебная песнь Богородице – последний. Показатель профессионализма – когда мы точно попадаем в возгласы. Мы же не видим со звонницы того, что происходит в храме, и если кто-то выйдет на крыльцо, он тоже не будет этого видеть. У нас нет видеотрансляции. И здесь такой тонкий мистический момент: если человек стоит и молится во время звона, то он точно попадает в возглас, он чувствует. И есть некая обратная вещь: тот, кто служит, тоже старается, чтобы все было точно, и были моменты, как нам казалось, когда священнослужитель специально немножко тянул возглас.

Был и такой случай: Успенский колокол отзванивал крестный ход. Раскачать его за секунду, как маленький колокол на приходе, невозможно, надо несколько десятков секунд делать холостые качки, чтобы попасть в нужный момент. Задача звонарей – точно совпасть с возгласом. И вот внизу патриарший Архидьякон делает возглас, и точно в этот момент раздается удар. Народ удивляется: "О, попали!". А наверху ситуация была следующая два человека раскачивают язык колокола, между языком и стенкой колокола остается небольшой зазор. Можно было или придержать язык, и ждать следующего ударакачка, или сделать удар. Но в тот день случилась какая-то накладка – и раздается звон, а получилось точь-в-точь когда было нужно.

Но вообще, когда идет Крестный ход вокруг Успенского собора, в разных местах стоят несколько человек, и на каждой остановке Хода сигналят, что надо звонить, ведь большинство остановок происходят там, где звонари не могут видеть идущих.

– А почему не решить проблему наблюдения техническим путем?

– Мы пробовали, но отказались от этого после первого сбоя техники. Техника пока не на столь надежна, в первую очередь из-за вибрации, создаваемой колоколами.

И потом, ради того, очень полезно встать, помолиться и постараться, если Бог сподобит нас недостойных, точно попасть в возгласы Евхаристического канона, потому что все равно пока нет нужных надежных технических устройств. Может, то, что их нет, и к лучшему?

Но, нельзя сказать, что мы техникой совсем не пользуемся. У нас был период, когда проводилась полная реставрация Ивана Великого и с внешней стороны он был обставлен лесами и затянут сеткой. Но мы не прекратили звон, а только его чуть-чуть упростили и пользовались мобильным телефоном в режиме вибрации, потому что дирижера на площади из-за сетки не было видно.

– Как происходил на Иване Великом пасхальный звон?

– Это особая тема, потому что когда-то Пасха в Москве начиналась в Кремле. Теперь все смотрят телевизионную трансляцию из Храма Христа Спасителя. А до революции ничего этого не было.

В Великий пост количество звонов резко сокращается, звона как бы нет: это период сугубой молитвы, сокрушенного состояния, чтобы мы стали лучше, больше обратились к внутреннему.... На Страстной Седмице, удалить очень печальные, медленные, редкие.. В Великую пятницу совершается Чин Погребения, и это последнее перед Пасхой богослужение, на котором раздается звон: в Великую Субботу на Литургии нет никакого звона. Как мы пишем в уставе, "всякая тварь да молчит". И было распоряжение Синода, о том, что первый удар на Пасху бьет главный колокол страны, Успенский. С этого в Москве начиналась Пасха.

Настоятелей даже наказывали, если у них звонарь позволял себе ударить раньше, чем звонари в Кремле.

На Пасху в Кремле звонили не просто звонари, там была одна интересная и благочестивая традиция.

Собирались достойные, очень богатые люди, московские купцы первой гильдии – люди верующие, и решали, кто из них будет наносить этот первый удар. Купцы в те времена были ктиторами, старостами, постоянными жертвователями храмов. Они понимали, что без благословения Божия не может быть ничего. Купцы молились, делали взносы не ниже определенной суммы, писали свои имена и складывали бумажки в шапку.

Потом выходили на Красную площадь или Соборную площадь, находили ребенка – беспризорника и просили его вытащить из шапки бумажку. Для них этот выбор был подтверждением промысла Божия, ведь без Его благой воли не происходит ничего.

Тот, чье имя было написано на бумажке, наносил на Пасху первый удар. А деньги, которые собирали, отдавали этому беспризорнику, который вытаскивал бумажку. Тот, кто был совершенно никем и не известно дожил бы до завтра, получал возможность стать уважаемым образованным человеком. Как гласит предание, этих денег хватало на то, чтобы выучиться и открыть собственное дело. Это действительно был Божий перст, и такое чудо совершалось каждую Пасху. По крайней мере, так гласит предание. Правда, с какого именно времени берет начало эта традиция, сказать сложно. Но про XIX век мы можем говорить смело.