Почему приличный человек может быть христианином?

Постоянный автор портала "Православие и мир" Андрей Десницкий отвечает на статью "Почему я не православный" кандидата биологических наук, профессора Института биологических наук и кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета США Алексея Кондрашова.

Читая длинное и интересное письмо Алексея Кондрашова, я то и дело соглашался. Ах, если бы и в самом деле была такая религия, которую нельзя было бы ни в чем упрекнуть! Всем была бы очевидна святость ее приверженцев, редчайшие случаи неэтичного поведения осуждались бы сразу, ее вероучение предугадывало бы все новейшие научные открытия и отвечало на все сложные вопросы бытия... Я бы непременно принял такую религию! Правда, остается вопрос: приняли бы в нее меня, какой я есть? Сочли бы достойным?

Нет таких религий, и не может быть в этом мире. Ни одно человеческое сообщество, которое существует столетия и насчитывает многие тысячи людей, не является идеальным – это у костра в походе люди могут петь под гитару, ощущая свое братство и единство, но длится такое дни, редко – неделю-другую.

Стоит поехать на Грушинский фестиваль, чтобы убедится: когда под гитару поют по расписанию тысячи незнакомых тебе людей, то уже возможно всякое, и не всегда так здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Пока община верующих мала, пока с ней Учитель, всё кажется идеальным, но потом...

Я знаю, кстати, только одно исключение: есть древняя книга, где с самого начала кружок единомышленников изображен реалистично. Ученики там бывают тугодумами и эгоистами, один и вовсе оказывается предателем, а в решающий момент все они разбегаются... чтобы потом собраться вновь и преобразить этот мир. Книга называется Новый Завет, но о ней мы поговорим позднее.

Есть в риторике такой нечестный аргумент: сведение к Гитлеру. Дескать, если рассуждать так, как мой оппонент, то и Гитлер был прав... но беда в том, что есть немало вещей, которые и сводить к Гитлеру не надо, он уже их сам к себе свел. Он был вегетарианец – так значит, вегетрианцы, заботясь о коровках и овечках, способны отправлять на смерть миллионы расово неполноценных людей. Он пришел к власти строго демократическим путем – так значит, демократия ведет к мировым войнам. Его солдаты несли на груди железные кресты как знаки отличия, а на бляхах у них было начертано "с нами Бог" – так значит, христианство...

Стоп. Вот тут мы чувствуем подвох: ни вегетарианцы, ни христиане очевидным образом не являются приверженцами Гитлера. Но почему тогда с той же легкостью мы переносим подобный подход на многих других людей, свершивших ужасные поступки: тех, кто сжигал на площадях еретиков, например? Они тоже шли под знаменем креста, но это не значит, что все, кто осеняет себя крестным знаменем, приравниваются к ветеранам СС или палачам-инквизиторам.

В этом мире крайне редко приходится встречаться с чистым злом и чистым добром, всё бывает смешано. Даже те идеи, те институты, которые мы охотно принимаем и считаем безусловно правильными, вовсе не возникли в пробирках, среди ученых в белоснежных халатах. Они тоже рождались среди грязи и крови...

Возьмем, к примеру, демократическое государственное устройство, которому сегодня стараются подражать даже самые свирепые диктатуры: всеобщие выборы, конституция, разделение ветвей власти. Первым подобным государством стали более двух веков назад США, и вот эта сама демократия долгие десятилетия охраняла самое жестокое рабство (а потом еще сто лет – не менее жестокую сегрегацию), она проводила форменный геноцид индейских племен, она отобрала половину территории у своей соседки, такой же республиканской Мексики, она...

Впрочем, хватит. История США – это история борьбы демократических идеалов с жестокой и совершенно не демократичной реальностью, и она еще далеко не закончена. Нынешний чернокожий президент выдвинут от партии демократов, которая во время Гражданской войны... поддерживала рабовладение! Мы могли бы сказать: посмотрите, что делали эти ваши демократы двести лет назад с индейцами и неграми, да это ведь отвратительно! Но сказать так было бы несправедливо: перестали (не сразу и не без борьбы) так обходиться с небелым населением своей страны именно потому, что идеалы демократии, заложенные в фундамент американского общества, входили в яркое противоречие с таким обращением.

Возьмем другой всем известный пример – права человека. Долгие века само это сочетание слов казалось абсурдным: свои права есть у монарха, свои – у знати, свои – у ремесленников и купцов, и даже у крепостных крестьян есть свои права, пусть очень небольшие (например, отдохнуть в великий праздник). Но чтобы какие-то права были у всех людей вообще, притом права одинаковые, без различия сословий?!

Впервые такую идею провозгласило французское государство в 1789 году... и затем оно развязало сначала волну жесточайшего террора против всех несогласных, а после того и череду захватнических войн, докатившихся и до нашей страны, где о правах человека в то время не говорили. Воевали французы, между прочим, не только за имперские идеи, но именно что за права человека: в Испании, например, они отменили инквизицию, в России освободили крепостных. Но почему-то наши симпатии не на стороне этих прогрессоров, а на стороне героев двенадцатого года, защищавших свою Родину.

Наполеоновская Франция была разбита, но идея прав, которыми всякий из нас обладает от рождения в силу своей принадлежности к человеческому роду, победила. Понадобилось полтора столетия, чтобы подобную декларацию приняла ООН, и понадобится еще неизвестно сколько лет, чтобы она наконец-то начала соблюдаться во всех странах без исключения. Но скажем ли мы: якобинцы устроили террор, Наполеон был захватчиком, и потому мы выбросим на помойку саму идею прав человека? Да ни за что. Почему-то подобные претензии предъявляются только к христианству.

Предвижу возражения: ну хорошо, история христианства полна крови и грязи точно так же, как и реальная история любых других прекрасных идей, но почему бы тогда не осудить тех, кто не соответствовал нынешним стандартам, как теперешние демократы осуждают рабовладение?

Кондрашов приводит пример: православные числят среди святых Иосифа Волоцкого, который очень уж был жесток с еретиками. Во-первых, можно привести множество примеров такого же рода и из других областей: в США почитают память генерала Р.Э. Ли, который весьма талантливо руководил войсками... рабовладельческих южных штатов. Очевидно, чтут его не за приверженность рабовладению, которому тогда сочувствовали многие, а за какие-то совсем другие качества. "Он был Цезарем без амбиций, Фридрихом без тирании, Наполеоном без эгоизма, Вашингтоном без вознаграждения" – сказал о нем после его смерти Б.Х. Хилл. Не то, чтобы был идеальным человеком и боролся за правое дело – зато у него есть, чему поучиться.

Точно так же и Иосиф Волоцкий был человеком своего времени, рубежа XV – XVI вв., когда публичное сожжение еретиков было вполне обыденным явлением (и на Руси их жгли, кстати, в гораздо меньших количествах, чем в Европе). Но допустим просто такую теоретическую возможность: вдруг и он сделал что-то такое, что заставило современников и потомков вспоминать о нем с благодарностью? А если все-таки перевешивает его жестокость (точнее, жестокость того времени), так ведь вполне можно быть православным и ему не молиться, икон его дома не держать.

В святцах очень много имен, но не каждого святого почитают все православные. Мне, к примеру, тоже не близок преподобный Иосиф, гораздо ближе мне его современник Нил Сорский, другой канонизированный святой, стоявший, если можно так сказать, по другую сторону идеологического фронта – а канонизированы они оба, как и в американской истории остались и генерал Ли, и генерал Грант, великие полководцы, воевавшие друг против друга.

Дело не в них, в этих генералах Гражданской войны и в этих преподобных из давнего XVI века. Можно принимать американскую демократию просто потому, что она достаточно хороша, и не знать ничего о битве при Геттисберге. И точно так же можно принимать Евангелие, потому что оно истинно, и ничего не знать об идеологических спорах между Нилом и Иосифом – кстати, подавляющее большинство христиан так и делают.

Но Кондрашов ведь и пишет, что в Евангелии много сказано верного, а вот "РПЦ имеет ко Христу мало отношения". Не буду возражать, допустим на время, что это так: организация, именующая себя РПЦ, на самом деле утратила всякую связь с Евангелием и превратилась в вертеп разбойников. Люди, верующие во Христа, порой приходят к такому выводу. Тогда они обычно становятся членами какой-нибудь другой церковной организации, но Кондрашов, насколько можно судить по его письму, не стал ни старообрядцем, ни католиком, ни лютеранином, ни баптистом, и даже в какую-нибудь "истинно-православную" общину не вошел. И вот это уже странно... Они что, все утратили связь с Евангелием, просто до единой? Вообще на земле не осталось христиан, которые бы следовали его заветам? И как давно не осталось, интересно?

Мысль эта не нова – ее проповедовал в конце своей жизни Л.Н. Толстой (я, кстати, удивлен, что Кондрашов его не упоминает и не ставит заодно в вину РПЦ его отлучение, т.е. констатацию того факта, что он добровольно сделался ее осознанным и непримиримым противником). Вполне логично это привело к тому, что вокруг Толстого стала собираться своя собственная община, и далеко не только в Ясной Поляне. Но сегодня днем с огнем не найдешь толстовцев – а равно и последователей многих других учителей, которые предлагали свое собственное, новое прочтение Евангелия.

Дело в том, что с Евангелием нельзя сказать только А, не говоря Б. Можно прочитать роман М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита", восхититься художественным образом Иешуа и... продолжить жить, как ни в чем не бывало (так начался и мой путь в Церковь, кстати). Но вот прочитать Евангелие, согласиться с ним или хотя бы с основными его идеями и остаться в прежнем своем состоянии уже никак не получится. Булгаков никого ни к чему не призывает, его Иешуа – добрый и наивный чудак, и только. А вот Христос Евангелий (всех четырех) делает немало очень серьезных заявлений. Самое главное, Он ясно требует, чтобы те, кто поверят Ему, собирались вместе и свидетельствовали о Нем "даже до края земли". Кроме того, Он призывает всех нас пить от чаши Нового Завета, да и многое иное делать просто необходимо, если ты с Ним согласен. Жизнь человека, который принял Евангелие, отныне связана с Церковью, которую основал Сам Христос и которую не одолеют, по Его словам "врата ада".

Можно, конечно, сказать, что РПЦ и эта самая Церковь – совершенно разные вещи. Но тогда где она? Если ее не видно в округе, можно попытаться создать ее заново, и так поступали, по сути, основатели всех околохристианских сект, но не похоже, чтобы этот путь привлекал Кондрашова. Можно, наконец, сделать и еще одну вещь: переделать Евангелие, радикально его сократить, выкинув все чудеса и вообще всё, что не понравилось по тем или иным причинам – именно это и сделал, кстати, Л.Н. Толстой, его версия Евангелия даже была в свое время напечатана. Но тогда давайте будем честны: это означает отвергнуть Евангелие в том виде, в каком оно до нас дошло, и предложить какое-то свое, неизвестное прежде, стать основателем новой религии – у Толстого, кстати, это так и не получилось.

Вот чего, на мой взгляд, порядочному человеку нельзя делать, так это внимательно прочитать Евангелие и сказать: "да мне всё равно, правда это или нет, меня это не касается". Оно делает слишком серьезные заявления, чтобы так к нему отнестись. И точно так же нравственно недопустимо, на мой взгляд, сказать: "да, по крайней мере, многое из этого есть истина, но для меня она ничего не значит, я буду жить, как и жил прежде". Пользуясь образом Кондрашова, это то же самое, что после "воспроизводимого нарушения закона Ломоносова-Лавуазье" продолжить заниматься физикой как прежде, не обращая на это самое нарушение никакого внимания. Совесть противится такому решению, и приходится находить объяснение, например: да вы только посмотрите на эту РПЦ, что они там вытворяют... мне с ними не по дороге!

Да, есть такие, кто вытворяют – ну и что? Мне, к примеру, активно не нравятся многие поступки и заявления некоторых деятелей искусства, скажу обтекаемо, чтобы никого не обижать. Но если что-то некрасивое сделал кинорежиссер, значит ли это, что я вообще никогда не стану смотреть никакого кино? Я, конечно, могу принять такое решение, но накажу я только сам себя.

А что христианство в XXI веке ставит перед нами множество сложных вопросов, в этом я полностью согласен с Кондрашовым. Это и проблема отношения к историческому наследию, и согласование традиционных текстов с новейшими научными данными, и многое иное. Тут не обойтись простыми ответами, разбирать надо каждый вопрос в отдельности, с привлечением специалистов, и совершенно не исключено, что по некоторым из них мы не найдем окончательного и всех устраивающего ответа. Но сначала надо разобраться, хотим ли мы в принципе такой ответ найти, или просто ищем повод сказать: нет, в эту церковь я ни ногой!

Христианство хорошо уже тем, что оно решительно отказалось от идеи втиснуть человеческую жизнь в какие-то формальные рамки: исполняй такие-то обряды, воздерживайся от такой-то пищи, и будешь спасен в вечности. "Всё мне позволено, но не всё полезно" – эти слова апостола Павла, на мой взгляд, предельно точно отражают христианский подход. Позволены нам и сомнения, и споры, и они вполне могут оказаться для нас полезными, так что я готов продолжить этот разговор на каком-то более узком материале.

А вот Церковь достаточно широка и разнообразна, чтобы вместить преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского, а также, к примеру, биолога Алексея Кондрашова и филолога Андрея Десницкого. Но каждый решает за себя.