Обезоруживает только дружба. Религиозный терроризм на Кавказе уступает место социальному

В Ингушетии проведена очередная операция по уничтожению бандподполья. Ситуация на Северном Кавказе остается напряженной. В чем причины распространения здесь терроризма, как видят решение проблем в самом регионе? На вопросы обозревателя "Известий" Татьяны Батеневой отвечает председатель исполкома "Российского конгресса народов Кавказа" Алий Тоторкулов.

– Сегодняшнюю напряженность в регионе связывают с деятельностью радикальных исламистов. Почему их поддерживает часть местного населения?

– Если бы это был только религиозный терроризм, то с ним можно было бы справиться. Могу заявить с полной ответственностью: на Кавказе этнического и религиозного терроризма максимум 10%, а на 90% он – социальный. Протест направлен главным образом против произвола и несправедливости.

– Вы имеете в виду жизненный уровень? В регионе действительно живут беднее, чем в среднем по России.

– Нет, кавказцы готовы жить в бедности, но чтобы не было несправедливости. Если милиция приходит в дом к мусульманину и требует денег, а тому взять их негде, то его первый раз предупредят, второй – побьют, а третьего он не станет дожидаться и уйдет в горы. Если помните, на Кавказе всегда были абреки – народные мстители. И сейчас уход людей в горы – больше абречество, чем терроризм. Когда мужчина уходил в горы мстить за притеснение, оскорбление, обиду, родственники его всегда поддерживали. Так происходит и сейчас.

– Значит, взрывы отделов внутренних дел, убийства милиционеров – это, по-вашему, не священная война с властью?

– Это гораздо чаще ответ на вымогательство, на беспредел милиции.

– Но, согласитесь, есть и другие возможности отреагировать на произвол – обратиться за защитой к власти, к закону?

– Здесь, в Москве, еще есть шанс достучаться до власти. Там достучаться ни до кого невозможно. Местным князькам плевать на то, что думает о них народ, они не считаются с людьми. Ведь и меняют их тоже сверху, без участия народа. А кавказский менталитет надо учитывать.

– А чем же он отличается от менталитета прочих россиян?

– Недавно на одной радиостанции провели опрос в связи с годовщиной отмены в России крепостного права. 86% позвонивших сказали, что рабство все еще живет в подсознании россиян. Надо понимать, что на Кавказе крепостного права никогда не было. И это наложило свой отпечаток на национальный характер – здесь живут свободные люди. С тем, с чем могут мириться люди почти везде в России, на Кавказе мириться не хотят и не будут.

– Значит, люди чаще уходят в горы не по идейным соображениям и не вследствие религиозных убеждений?

– Безусловно, там есть и фанатики, и наемники, которые будут стоять насмерть. Но их ничтожное меньшинство. В значительной части это те, кто протестует против произвола. И очень часто – молодые люди с "синдромом первоклассника". То есть те, кто познал лишь азы ислама и убежден, что теперь знает все, и для них уже нет авторитетов в этих вопросах. С ними надо работать, образно говоря, "переводить во второй класс" и выше, но ими занимаются только силовые структуры, которые действуют в рамках своих полномочий. И тогда тем ничего не остается, как подаваться в лес. Где их, соответственно, и обучат, и вооружат. Если молодой человек чем-то обижен, если с ним поступили несправедливо, тут найдутся и фанатики, и идейные борцы с властью, которые знают массу нужных слов, чтобы возбудить ненависть.

– А почему с этой молодежью не работают исламские священнослужители – те, кто может дать им полноценное религиозное воспитание, а не азы "первоклассника"?

– У нас в религиозных институтах существует проблема отцов и детей. И это одна из ключевых проблем современной ситуации. Религиозные лидеры, которые сейчас находятся у власти, – это пожилые люди. Свое образование они получили еще в советское время, изучив лишь азы ислама. А молодые священнослужители – это новое поколение. Они заканчивали исламские университеты в разных странах, получив очень качественное образование.

Приезжая на родину, они видят, что на Кавказе ислам переплетен с местным язычеством, и реагируют на это очень остро. А у стариков нет достаточных знаний, чтобы спорить с ними, найти нужные слова, нужные хадисы (изречения, одобрения, образы или действия пророка Мухаммеда. – "Известия"), нужные аяты (структурная единица Корана. – "Известия") и доказать их неправоту или свою правоту. Вместо дискуссии они их отмечают, как опасные элементы, и передают эту информацию силовым структурам.

– А вы полагаете, молодежь, пытающаяся понять ислам, прислушивалась бы к молодым имамам больше?

– Поначалу действительно нужно было слегка притормаживать молодых и горячих, чтобы у них было время подрасти, приобрести жизненный опыт и моральный авторитет. Но сейчас те, кто первыми учились в Саудовской Аравии, Турции, Египте, в других мусульманских странах, уже повзрослели – они по светским меркам если не доктора наук, то кандидаты. И могли бы заменить стариков, находя массу возможностей влиять на молодежь. Но, увы, опасаясь за свою жизнь, они чаще уезжают с Кавказа. А старики не собираются уступать свои посты, и центр их поддерживает – привычных, "умеренных". А молодых и образованных побаивается, хотя в них и спасение.

– Не с этими ли разногласиями связаны убийства известных исламских священнослужителей?

– Причин может быть множество. Могу лишь высказать несколько предположений. Первое – это могло быть делом рук религиозных фанатиков. Второе – эти преступления руками фанатиков могли совершить и внешние, и внутренние силы, работающие на развал страны. Третье – мстители из числа тех самых молодых с "синдромом первоклассника", которыми не смогли или не захотели заниматься священнослужители и передали их в руки силовых ведомств. А те, в свою очередь, загнали их в лес.

– Как вам кажется, имеют ли в центре истинное и полное представление о процессах, которые идут на Северном Кавказе?

– Конечно, местные власти рапортуют в центр о реальных процессах в северокавказских республиках в выгодном для себя свете. Этим грешат власти и других регионов страны, но на Кавказе, где от сложности всего и вся черт ногу сломит, масштабы очковтирательства гораздо выше. Очень часто стремление понять ситуацию на Кавказе мечется между ее демонизацией и упрощением на уровне стереотипов и шаблонов. Есть тенденция представлять своеобразие кавказского мира едва ли не "марсианским" по степени чужеродности. А ведь практически все социальные, общественные, экономические проблемы в регионе те же, что и во всей стране. Нас безмерно удивляет, что чиновники, которые едут "усмирять Кавказ", все поголовно читают книгу генерала Ермолова и с гордостью говорят об этом. Но обращаться к опыту боевого генерала XIX века в наше время – это нонсенс.

– Из истории известно, каким непререкаемым авторитетом на Кавказе всегда пользовались старейшины. Почему сейчас их влияние на ход событий никак не ощущается?

– Да, на Кавказе совет старейшин – один из важнейших институтов гражданского общества, о необходимости построения которого не устают повторять президент и премьер-министр. Но еще с советских времен власть всячески боролась с советами старейшин и выхолостила их суть. Этот институт легко возрождаем у кавказских народов, было бы желание, но в этом не заинтересованы местные власти. Ибо они первые, с кем начнет бороться совет старейшин как с первопричиной несправедливости и произвола.

– Возможно, "синдром первоклассника" – результат того, что многие дети не получают начального религиозного образования в семье и школе? Как вы полагаете, пойдет ли на пользу его введение в школах?

– Безусловно, это даст положительные плоды. Если дети со школы будут знать о разных вероучениях, то будут как минимум толерантнее. Если еще и учебники, и преподаватели будут грамотные, акцентирующие внимание на схожести постулатов разных религий, а не на их различиях и не сеющие вражду уже с детства. Но мне кажется, в школе нужен еще один предмет – народоведение. Быть гражданином страны с испокон веков пестрым национальным составом и оставаться полным невеждой в понимании этого факта, того, в чем именно состоят особенности того или иного народа России, – абсурд. Но у нас на это не обращают никакого внимания, к сожалению.

– Часто можно услышать, что на Кавказе идет джихад – священная война против неверных, то есть православных. В доказательство приводят факты обстрелов и поджогов православных храмов. Есть ли под этими утверждениями доля правды?

– Многие хотели бы преподнести подобные факты как то, что идет война между христианами и мусульманами. Но это неправда. В исламе иудеи и православные называются "людьми Писания". В Коране нет ни одной буквы, на которую могут сослаться те, кто стреляет в православные храмы. Ни один верующий мусульманин не может делать этого – есть конкретный запрет. Слово "джихад" часто повергает немусульман в шок. Но его истинное значение – "усердие", то есть стремление победить собственные пороки и недостатки. Вот этого и не успевают понять "первоклассники", им просто не дают этого сделать, не объясняют, что во всех великих мировых религиях 99% общего, их заповеди и духовные ценности одинаковы.

– Каковы, на ваш взгляд, пути решения основных проблем региона? Какова позиция РКНК по этому вопросу?

– Силовой путь вряд ли поможет решить все проблемы. Кавказца можно обезоружить лишь дружбой. Он никогда не поступит плохо с человеком, который его уважает. Только гражданское общество сможет поставить надежный заслон перегибам со стороны как власти, так и радикальных групп, какие бы знамена они ни поднимали. Не надо демонизировать Кавказ и кавказцев. Не надо федеральным чиновникам использовать кавказские республики в качестве канала для "распила" бюджетных средств. Тогда Кавказ станет всероссийской здравницей и кузницей патриотов России.