– Ну, как, вы в пятницу собираетесь справлять день рождения дочки? Я была крайне удивлена, услышав вопрос коллеги. Ведь двухлетие моей девочки приходилось как раз на Страстную пятницу. Коллега была не единственной среди многочисленных православных знакомых, которые, узнав о переносе семейного праздника, строго отчитывали, что мы лишаем ребенка детства, что он все равно ничего не понимает в "церковных делах".
В общем, оказалось, что тема "Семейные праздники в Страстную седмицу" имеет место быть. Именно о ней – разговор с протоиереем Федором Кречетовым, настоятелем храма вмч. Георгия Победоносца Патриаршего подворья в Грузинах.
– Что делать, если какие-то важные семейные праздники приходятся на Страстную седмицу?
– Если в семье супруги верующие, между ними согласие и понимание, такого вопроса просто не возникает. Я сам с детства привык к тому, что любые семейные торжества, выпадающие на Пост, переносились на ближайший воскресный день или на Пасху или даже на время после Пасхи. Это было естественно и никому просто в голову не могло прийти, что, скажем, день рождения можно отмечать в один из дней Страстной. И никто не чувствовал себя ущемленным, если его личное торжество переносилось...
Вопрос приобретает актуальность в тех семьях, где один из супругов – неверующий или просто "либерально" смотрит на вопросы церковной жизни. Тогда согласия достичь бывает сложно, и порой просто нужно идти на разумный компромисс: хотя бы не трогать вторую половину седмицы: четверг, пятницу, субботу... Потому что это особые дни, и проводить их православному христианину, по возможности, все-таки желательно в храме.
– Мне приходилось слышать такие возражения: ради чего лишать маленького ребенка праздника, если он еще не в состоянии понять, что за События мы вспоминаем на Страстной седмице...
– На самом деле, ребенок впитывает, запоминает общий настрой своих близких. А вот что касается празднования дня рождения маленького ребенка, здесь как раз не имеет смысла настаивать на конкретной дате: когда взрослые устроят ему праздник, тогда он и будет рад. А в дальнейшем, когда он станет взрослее, ему и в голову не придет ожидать для себя веселья в напряженные и скорбные для каждого христианина дни. Если, конечно, перед ним будет пример старших.
Патриарх Алексий II, я помню, переносил празднование своего Дня Ангела, потому, что он пришелся на Первую седмицу Великого Поста. Это пример всем нам, что ради общецерковных событий можно сдвинуть свои собственные, даже такие значимые, как День Ангела.
– А как по Вашему, почему вообще сегодня у людей возникает мысль, что семейные торжества и Страстная седмица – вполне совместимы?
– Просто сейчас все чаще наблюдается зацикленность людей на собственном "я", на его значимости. И еще – это результат отсутствия чувства меры, впадение в некоторые крайности. Одна крайность бывает обычно в начале обращения к Богу, так называемый дух неофитства, когда люди еще не умеют рассчитывать свои силы и обычно пытаются поступать по букве, например, поститься очень строго, хотя ни сил, ни условий для этого нет.
Другая крайность обычно бывает позже, когда люди уже набрались опыта и, поняв, что по букве духовная жизнь не строится, решают, что не будут "слепо подчиняться букве", ведь главное – дух. И начинают слишком легко и неосмотрительно отрицать правила, традиции, часто в итоге – саму церковную жизнь, произвольно подстраивая ее под свои личные желания и требования.
Если нам так кажется проще и легче, почему бы так и не сделать? Ведь главное, чтоб "в душе все было по-настоящему". Насколько "настоящее в душе" при расставляемых таким образом приоритетах, говорить не стоит.
Если я считаю себя церковным человеком, то всегда должен свою личную жизнь подчинять жизни церковной. Не должно быть произвола собственной воли людей.
– А нет в это случае риска уйти как раз в формальное выполнение неких правил и установок?
– Человек всегда должен искать свою меру, исходя из осознания того, чем он готов пожертвовать ради Бога. И это чувство четко дает понять, что допустимо, а что – нет. А мы как раз сегодня часто наблюдаем потерю чувства меры... Она возникает чаще всего в том случае, когда человек внешне – принял православие, его захватывает новизна ощущений, он пробует жить церковной жизнью, но она не становится ему глубинно – близкой, оставаясь чем-то формальным.
А церковная жизнь не должна быть формальной. Зачастую такой она была, скажем, в предреволюционное время, когда многие люди воспринимали все, связанное с верой, как обычай. Потеря благоговения, а в итоге – и самого смысла привела к тому, что потом легко утерялись и все обычаи. Или они трансформировались, иногда настолько бессмысленно, что люди не знают, зачем они совершают те или иные действия.
Раньше, после Пасхи, в Радуницу, люди, помолившись в храме, шли на кладбища, к своим ушедшим близким и клали на могилы куличи, яйца, чтобы потом нищие ходили, подбирали это приношение как милостыню и, поминали усопшего, чье имя указано на кресте. А сейчас это превратилось в какую-то обязательную нагрузку: граждане массово на Пасху едут на кладбище, зачем, почему – сами не знают. Но надо – положено: все так делают. Как раз произошла потеря смысла.
То же самое – и с семейными праздниками на Страстную. Человек говорит себе: "Главное, что я – внутренне – верю. Для чего мне тогда соблюдать обычаи. И воспоминания, о которых говорит Церковь, мне не нужны. Я и так все помню". Человек настаивает на какой-то своей личной вере. Баланс между личной верой и церковным сознанием оказывается не просто нарушенным, но потерянным вовсе.
– Какова цена потери?
– В итоге теряется живое ощущение, живое присутствие Христа в жизни. Страстная Седмица – это время, когда человек зримо и выпукло ощущает схождение времени, всемирной истории в одной точке. И ощущает свою причастность к этому. Через молитвы, через весь настрой служб Страстной седмицы мы переносимся, вне времени и пространства в то, что произошло более 2000 лет назад и одновременно – происходит сейчас, сопереживаем и участвуем в тех Событиях, ведь каждый день Страстной седмицы соответствует дню земной жизни Спасителя. Через это мы соприкасаемся с Вечностью.
А если человеку это не близко, ему не хочется никуда переносится, службы для него превращаются просто в нахождение внутри храма, где долго стоят и чего-то читают. Конечно, это тягостно и человек успокаивает себя: "Богу не нужно этого нудного стояния. Богу нужно, чтобы я любил Его. И ради чего тогда переносить день рождения дорогого для меня человека ради того, чтоб несколько часов провести на ногах в душном храме?" Происходит потеря чувства, но при этом человек продолжает называть себя православным.
Совершается разделение сознания. Нормальному человеку не придет же в голову устраивать праздник, веселиться, когда у него только что умер кто-то из близких. А вот из-за потери чувствительности, живого ощущения присутствия, Евангельские События начинают восприниматься чем-то отвлеченным. Что и приводит к вопросам, наподобие того, который мы сейчас обсуждали.
Источник: Православие и мир
