Братчики из Бандерштата

Львов – – город контрастов. Именем бандеровцев тут называют улицы, грекокатолические священники служат панихиды по бойцам СС, а православные галичане посещают "московские" храмы, в то время пока их священнослужители работают на скорой помощи или вовсе уходят в горы. Наши корреспонденты отправились в этот город, чтобы увидеть львовское Православие собственными глазами.

Почти Европа

Галиция, или Галичина, если произносить этот топоним на украинский манер – – специфический регион Западной Украины. Когда-то здесь располагалось Галицко-Волынское княжество, в XIV веке этот край стал частью Польского государства, позже Речи Посполитой, после третьего раздела которой достался Австро-Венгерской империи. В целом православная до XVII века, Западная Украина стремительно окатоличивается под давлением польской власти.

К началу XVIII века основными конфессиями здесь становятся греко – и римокатолицизм. Под австрийским правлением Галиция прожила чуть более ста лет и по окончании Первой мировой войны опять вошла в состав Польского государства. В годы Второй мировой она считалась частью Польского Генерал-губернаторства, а не рейхскомиссариата, как остальные территории Западной и Центральной Украины, оккупированные Германией. Весной 1944 года столицу Галиции Львов освободили советские войска. Еще в 1939 году согласно пакту Риббентропа--Молотова Галиция оказалась в составе СССР.

После окончания войны грекокатолическое, униатское население под советским давлением воссоединяется с Православной Церковью, но ненадолго: уже в конце 1980-х Галицию сотрясают два церковных раскола – грекокатолический (в течение советского времени значительная часть галичан оставалась криптокатоликами, и, как только представилась возможность, вернулась в унию) и автокефальный (когда на волне украинского национализма почти все оставшиеся в Православии приходы оказались вовлечены в независимые от Москвы неканонические юрисдикции).

Львов всегда был центром "национального подполья", восточные украинцы уже в советское время дразнили галичан "бандеравцами", а город называли в шутку "бандерштатом".

В самом Львове верным Московской Патриархии остался только "русский" Георгиевский храм (когда-то его называли "Малым" – – чтобы не путать с Кафедральным униатским собором св. Георгия). Сегодня кроме него в городе существует лишь два православных храма. Оба построены уже в девяностых и расположены в спальных районах: один в полуразобранном заводском цеху, второй, деревянный, рядом с захваченным автокефалистами каменным храмом.

Ежегодно во Львов приезжают тысячи туристов из Польши, России и центральных регионов Украины. Улочки старого города летом превращаются в открытые кафе, уютные площади и бульвары утопают в зелени и цветах. Брусчатка, шпили костелов, нежное барокко и европейский модерн – – когда-то этот город по праву называли "восточным Парижем". На центральной площади – – по польскому обычаю она называется "Рынок" – – расположена ратуша, отсюда во все стороны расползается паутинка брусчатчатых улиц.

Львов далек от тех стереотипов, которые связаны с Украиной в сознании русского человека – – вареники, горилка, шаровары. Культурно Галиция ближе к Чехии или Польше, так что коренным галичанам проще представлять себя подданными Габсбургской монархии, чем фольклорными казаками из "Вечеров на хуторе". "Пани, будь ласка..." – – стандартное обращение к незнакомой женщине. До середины XX века более половины населения Львова составляли поляки, еще около четверти – – евреи. Несмотря на то, что польское население не всегда превалировало, уже к XVII веку единственной украинской улицей в старом городе оставалась та, что ведет от Рынка к Успенской церкви: собственно "украинские" кварталы начинались здесь, сразу за городской стеной. С противоположной стороны города расположена главная "украинская" святыня – – Кафедральный униатский собор святого Юра (Георгия). Римско-католические (читай польские) соборы, как правило, строились в центре, поближе к центральной площади. После Великой Отечественной большинство поляков были депортированы в Польшу, их место заняли галицкие селяне и отчасти русские инженеры, советские чиновники и военные.

Успенская церковь на "русинской" (Руськой) улице – – родина львовских братств. Еще в конце XVI века здесь, чтобы противостоять экспансии католицизма, появилось знаменитое Успенское братство – – специфическое религиозное объединение мирян, по сути автономный союз аристократии и горожан православного вероисповедания. Братская школа открылась в выкупленной типографии первопечатника Ивана Федорова, бежавшего когда-то в Галицию из Москвы. Кроме образовательных проектов "братчики" (члены братства) содержали храмы, богадельни. В условиях жестокого противостояния с униатами братское движение на Западной Руси стало оплотом и главным защитником Православия. Но после почти поголовного окатоличивания православной шляхты (дворянства) к середине XVII века влияние братств падает, а к началу XVIII века Львовское братство и само принимает унию. Вновь о братствах Галиция вспомнит лишь через 300 лет.

Старшие и младшие братья

Владимир Чуйный, приятный пожилой мужчина с аккуратной седой бородой и красивым галицким акцентом, встречает нас на пороге Георгиевского православного храма. "Первым братством, которое я организовал, было автокефальное. Оно существует и поныне", – – коротко сообщает он, пока мы поднимаемся по лестнице на второй этаж приходского особнячка. Тут располагается Львовская епархия Украинской Православной Церкви под омофором Московского Патриарха. В крохотной комнатушке ютится братская библиотека.

В конце 80-х униаты возвратили себе Кафедральный собор св. Юра, в это же время при Успенской церкви возродилось православное братство. Первое время его деятельность носила сугубо оборонительный характер: по звонку прихожан братчики выезжали на защиту православных храмов, штурмуемых грекокатоликами (насильственные захваты православных храмов тогда были обычным делом). Иногда становились живой цепью, где возможно, старались договориться по-хорошему. Очень скоро и братство, и храм перешли в автокефалию. Московская Патриархия отлучила раскольников. "Многие братчики были тогда "за Украину". Им казалось, что автокефалия – – это хорошая альтернатива унии, – – рассказывает Владимир Иванович. – – Тогда мне пришлось покинуть братство и, отправившись в единственный оставшийся в канонической юрисдикции храм, организовать новое. Это наше православное "старшее" братство Святых апостолов Петра и Павла".

Сегодня братство Петра и Павла издает газету, реализует множество социальных программ, содержит библиотеку (проект теперь не столь актуален, в интернете можно скачать любую книгу, но в начале девяностых православной литературы в униатском Львове просто не было). Всего в деятельности братства принимает участие несколько десятков человек. Для Львова, учитывая мизерный процент "канонического" Православия, это внушительное число.

"Страшим" братство Петра и Павла называется в противовес молодежному "младшему", созданному епископом Августином (Маркевичем) еще в начале 90-х. Оба братства собираются при Георгиевском храме. По четвергам "младшие" братчики встречаются в певческой – – побеседовать и выпить чаю. После создания в епархии социального отдела они почти не занимаются добровольческой социальной работой, но собирают пожертвования на социальные нужды, организовывают паломничества и ежегодный крестный ход к Почаевской лавре, по праздникам посещают детский дом.

Духовник "младшего" братства протоиерей Юрий Кинас одновременно трудится и на церковной ниве, и по светской специальности – – врачом скорой помощи. "Я не бросаю скорую, потому что "03" – – это не работа, это служение!" – – обосновывает он свою позицию. Отработав девять лет в бригаде, отец Юрий перешел на административную должность старшего врача: на пятом десятке выдержать 12-часовую смену, а на утро служить уже сложно. Сан в медицинской среде не принято афишировать, но все сотрудники в курсе. "Некоторые подчиненные, кажется, даже побаиваются меня", – – смеется отец Юрий. С 2000 года он руководит молодежным братством. Предыдущий руководитель братства, диакон Тарасий Андрусевич, тоже имеет отношение к медицинской деятельности, но косвенное: как пастырь и как педагог уже не первый год он занимается арт-терапией.

Диакон и его собака

Отец Тарасий активно участвовал в жизни молодежного братства, пока не поступил в Киевскую семинарию и не уехал в столицу. Сегодня диакон Тарасий вместе с женой и четырьмя детьми живет в небольшом городке Бориславе, занимается арт-терапией с воспитанниками местного интерната для детей с заболеваниями опорно-двигательной системы. Большинство приходов не в состоянии оплачивать ставку диакона, так что служит отец Тарасий сразу в нескольких храмах по очереди, а на жизнь зарабатывает настройкой фортепиано и выпечкой вафельных коржей – – популярный полуфабрикат имеет успех на сельских прилавках.

После семинарии можно было остаться и в столице, найти место на городском приходе, но "зов предков" оказался сильнее. Матушка, коренная львовянка, тяготится сельской простотой, однако детям тут лучше: воздух, горы.

Борислав – – это предгорье Карпат. Еще в позапрошлом веке здесь нашли нефть. Тогда месторождение казалось крупным, сейчас же о былой славе напоминает только горстка австрийских особнячков довоенной постройки да ржавые махины "журавлей" – – так поэтично местные жители называют нефтяные качалки, которые и сегодня качают остатки черного золота из карпатских недр. "Журавли" можно встретить в самых неожиданных местах вроде городского парка или даже на чьем-либо приусадебном участке. "Одной бабуле такого журавля установили прямо на огороде, – – улыбается отец Тарасий. – – Соседи смеются, мол, ты бабуля теперь миллионерша. Но недра принадлежат государству, и никаких отчислений бабушка не получает".

Четыре столетия назад в Бориславе родились известные львовские братчики Лаврентий и Стефан Зизаний. Сегодня подавляющее число бориславцев – – грекокатолики или раскольники. Сам отец Тарасий, тоже бывший униат, после того как окончил факультет журналистики во Львове, несколько лет работал на католическом радио. В Православие перешел после того, как грекокатолики послали его в Австрию на повышение квалификации. "Мне просто стало ясно, что у западной традиции нет будущего, что это мертвая ветвь", – – вспоминает отец Тарасий. Покинув унию, минуя раскольников, он сделал выбор в пользу канонического Православия.

Впрочем, земляки не попрекают отца Тарасия "москальской" юрисдикцией – – в тот же интернат, где он работает с детьми, пускают и униатов, и православных, и протестантов. Отец Тарасий бывает здесь дважды в неделю. В небольшой часовенке, устроенной в помещении интерната, служит молебны, занимается с детьми. Иконостас, гитара, пианино. Стены часовни дети самостоятельно расписали горными пейзажами, а вокальный ансамбль из числа воспитанников под руководством деятельного дьякона успел побывать даже на киевских гастролях.

Отец Тарасий знакомит нас с детьми, показывая попутно двоим из них, как складывать стихари. Скоро приедет львовский архиепископ Августин, ребята будут прислуживать за богослужением.

После непродолжительной спевки и организационного момента – – прогулка в горы. Те, кому позволяет диагноз, обязательно участвуют в таких экологических походах, это тоже часть арт-терапии. Обычно ребята ходят к источнику за "нафтусей" – – местной минеральной водой. Борислав расположен в непосредственной близости от Трускавца, известного "минерального" курорта. Всю дорогу от интерната до источника рядом с группой бежит "терапевтическая" собака Рэсcи – – беззлобный сенбернар с телячьими глазами. "Вот купили для интерната, но пришлось оставить себе. Уж больно он огромный. Побоялись держать на территории такое "чудище"", – – улыбается о. Тарасий. Общение с сенбернаром не просто отдых, а канотерапия ("канис" с латинского переводится как "собака"). Рэсси – – инструмент для психологической разгрузки детей с последствиями разных форм параличей.

По дороге встречаем односельчан. "Слава Иисусу Христу" – – "Навеки слава!" – – это традиционное карпатское приветствие, так принято здороваться даже с незнакомцами.

Несколько раз в год на помощь к отцу Тарасию из Львова, Киева, Закарпатья и Волыни приезжают волонтеры-братчики, устраивают семинары по английскому языку, компьютерной грамотности, церковному пению, ремеслам. Вместе с волонтерами ребят отпускают на экскурсии во Львов. Кто-то из молодежного братства приезжает сюда и в частном порядке. "Младшие" братчики "первого призыва", давно выросшие из "братского" возраста, продолжают помогать материально. Кроме того, Львовская епархия и братства ищут возможность помочь спецшколе-интернату в приобретении лошади и восстановлении конюшен – – детям для восстановления позвоночника нужна иппотерапия.

Что дальше?

В начале девяностых инфраструктура епархиальной жизни была практически разорена: на пепелище расколов восстанавливать ее приходилось с нуля. Теперь эпоха "партизанской" братской деятельности стремительно отходит в прошлое: социальным служением занимается социальный отдел епархии, миссией – – миссионерский, но вместе с этим уходит в прошлое и романтика братского движения, привлекавшая молодежь сюда в течение "переломного" десятилетия.

В каком-то смысле для львовского молодежного братства настали нелегкие времена. Каждое воскресенье в соборе Св. Георгия служат по три литургии: первая – – на церковнославянском с "московским акцентом", вторая – – по-церковнославянски с галицким, третья – – на украинском. Всего на трех службах успевают побывать около тысячи человек. Из них двести-триста – – молодежь. Но люди "братского возраста" не спешат вступать в братство. Активность "социальной" братской работы сократилась, а чаепития сами по себе многим не интересны. "Наверное, молодежь теперь чай не пьет. Но не звать же их на пиво", – – иронизирует отец Юрий.

За последнее десятилетие от молодежного братства отделались "непрофильные активы". Хор, миссионерский и социальный отделы – – теперь они стали епархиальными, а не братскими. Из среды современных львовских братчиков вырастают уже не молодежные, а самые что ни на есть взрослые проекты. Кто-то рукополагается и продолжает "братское" служение в одиночку, как отец Тарасий. Кто-то, повзрослев и обзаведясь семьями, расстается с этой деятельностью. Впрочем, братства как автономные объединения мирян родились не от хорошей жизни, когда-то их породила нужда: православная шляхта искала любые возможности защитить Православие от униатов, сохранить приходскую православную жизнь в католической Речи Посполитой. Вновь про братства галичанам пришлось вспомнить только с возрождением унии и погромами конца 1980-х. Отношения между юрисдикциями на Украине и сейчас далеки от идеала, епархия живет "на военном положении", не может получить землю под храмы, радикальные СМИ видят в ее клириках "шпионов Кремля". И тем не менее снижение активности братств на фоне развития епархиальных отделов выглядит скорее как положительный симптом – – предвестник того, что когда-нибудь и для православных галичан наступит мирное время.