Святой сказал: "Не бойтесь!"

К беатификации самого народного из Римских Пап Иоанна-Павла II христиане западного обряда готовились семь лет. Сама же церемония беатификации (причисление к лику блаженных католической церкви) – это первая ступень на пути к канонизации (причисление к лику святых). Именно этого – официального признания святым, причем уже в ближайшие годы, – ждут для Иоанна Павла II христиане всего мира. Масштаб предстоящего события таков, что оценить его можно, не будучи ни католиком, ни христианином.

Многие, многие люди во всех концах земли встретят известие о том, что процесс причисления Иоанна-Павла II к лику блаженных завершен, словами: "Наконец-то! Так и должно было быть". Santo subito! ("Святой сейчас же!") – эти слова звучали уже в день его кончины. И при жизни Папы те, кому довелось встретить и увидеть вблизи Иоанна-Павла II, чувствовали его святость – иногда даже вопреки собственным убеждениям и ожиданиям.

Мне рассказывала шведская женщина-врач, приглашенная Папой в числе группы медиков, открывших способ лечения какой-то врожденной болезни, до этого считавшейся неизлечимой: "По всем своим убеждениям (она не считала себя ни верующим, ни церковным человеком) я не должна была бы этого говорить, но что делать! То, что я в нем чувствовала, иначе как святостью не назовешь". Об этом же мне говорили и другие мои знакомые европейские "агностики": швейцарский издатель, которого Папа пригласил, чтобы выразить благодарность за изданную им книгу о холокосте, и многие еще.

Уже по названным мной гостям Папы можно представить себе, как он видел мир и свое место в мире: каждого, кто сделал что-то доброе для человечества, он хотел поблагодарить лично. Бывали у него и другие гости – те, у которых, как он говорил, он хотел учиться: гуманитарии и ученые-естественники, художники, музыканты, поэты, актеры, преподаватели. Он с любовью и гордостью вспоминал, как в молодости был актером (нужно уточнить: в подпольном католическом театре во времена нацистской оккупации Польши). Он с любовью вспоминал время своего преподавания в университете. По мысли Иоанна-Павла II, самым полным образом замысел о человеке осуществляется в его творчестве. Этому посвящено "Послание художникам мира", написанное им к Пасхе 2000 года.

Но что это, как не классический гуманизм, спросит человек, знакомый с богословскими азами. Разве неизвестно, что между гуманистическим и богословским образом человека – пропасть? Что гуманисты забыли главное – глубинную испорченность человека, первородный грех? Что мы живем в падшем мире и это составляет ситуацию человека, conditio humana? Какие уж в падшем мире свобода, творчество, радость? Послушность, самопринуждение, плач о собственной мерзости – вот уместные формы здешнего благочестия.

Можно быть уверенными, что Иоанн Павел II никак не забывал о "падшести мира" и о грехах человеческих – он, переживший и нацистскую оккупацию Польши, и атеистический режим, он, в каждой стране посещавший в первую очередь места величайших бедствий, захоронения тысяч людей, убитых тысячами других людей (и в России он хотел посетить такое место, Соловки). И тем не менее он утверждал, что не с падения все начиналось и не падением кончается. "В каждом человеке есть место для скинии Божией" – его слова. Дело же пастыря – приготовить это место, напомнить, что слову Господа о творении: "Хорошо весьма!" – может ответить человеческое слово: "Хорошо нам с Тобой!" – и что наш разуверившийся в себе современник ничем не хуже тех, кто смог это слово сказать.

И, конечно, главными его гостями были те, кто искал помощи и утешения. В конце 1999 года на площади Святого Петра я издалека наблюдала "Тысячелетие калек" (воскресение, посвященное всем увечным). Толпы физических и психических инвалидов проходили перед Папой. Папа сам был уже сильно изувечен своим недугом. Калеки со всего света проходили перед великим калекой, и он благословлял каждого. И отходя, они менялись – они буквально сияли радостью. Особенно меня поразило такое преображение группы умственно неполноценных детей, которые, казалось, просто ни на что не могут реагировать. В своем слове к этому юбилею, к миллениуму Иоанн-Павел II сказал, что в этом образе, в образе калеки человечество и подходит к порогу нового тысячелетия.

Долгий понтификат Иоанна-Павла II еще будет осмысляться и оцениваться. Его блистательное, звездное начало – и последнее десятилетие, когда весь мир видел физическое мучение и угасание некогда "самого спортивного", "самого подвижного и открытого" из римских понтификов. Эти последние годы Папы для многих стали самой волнующей проповедью: ведь мы принадлежим цивилизации, которая как огня боится старости, болезни, смерти. Боится страдания и бережется от сострадания. Цивилизации успеха, здоровья, бесконечно продлеваемой молодости, которая, словами Антония, митрополита Сурожского, "идет спиной к смерти и старости". "Откройте двери Христу!" – этими словами начал свое папское служение Иоанн-Павел II, полный сил, надежд, идей, которые могли бы помочь зашедшей в "тупик прямого продолжения" истории. Старый и больной Иоанн-Павел II показывал, что значит – держать эти двери открытыми и не бояться.

Вернусь к началу, к впечатлению святости. Что же мы чувствуем, когда говорим о впечатлении святости? Попробую сказать о себе: прежде всего, встречая этот взгляд, мы видим себя видимыми до самой глубины. И это не только не пугает (как следовало бы ожидать, человек ведь недаром прячется от всевидящего взгляда, как некогда Адам), но, напротив, бесконечно радует и ободряет: там, в нашей глубине, видят что-то такое, что можно любить, что "хорошо весьма" (Быт. 1:31) и о чем мы сами в себе вряд ли догадываемся. В нас видят создание Божие. В одном из стихотворений Кароля Войтылы (светское имя Папы) Сын говорит Отцу:

Я оставил Твой взор,

полный беспредельного сияния,

Ради взора людей,

в котором свечение пшеницы.

Вероятно, такое свечение видит в нас святой.

"Не бойся себя! Не бойся ничего!" – говорит этот взгляд. Как известно, этим призывом "Не бойтесь!" Иоанн-Павел II начал свой понтификат. Слова о надежде и о бесстрашии, вероятно, главные его слова, адресованные нашему миру, в котором он видел "цивилизацию страха", "цивилизацию безнадежности". "Не бойтесь!" – с этими словами в Евангелии являются ангелы. В этом смысле (а не в том, что он "как бесплотные") святой – ангел: он вестник. Он приходит с доброй новостью, с благой вестью. Он сообщает ее не столько словами, сколько самим собой, потому что он и есть "наше письмо" миру, как говорит об этом апостол Павел. Рядом со святым мы чувствуем себя в центре мира, и это чувство удивительно: это чувство, что смерть побеждена и ничто не погибнет.

А там, где нет смерти, границы значат мало. Единство – тоже одно из главных слов Папы: христианское единство и единство рода человеческого. На вопрос журналиста, в чем он видит причину расколов, Папа ответил: "В посредственности. Это посредственности нужны расколы и вражда". Раскол христианства он переживал как глубокую рану. Он любил Россию, русскую культуру и православную традицию, которой посвятил не одну энциклику ("Апостолы славян", "Да будут все едины", "Свет с Востока"), призывая свою паству узнать богатство восточнохристианской традиции.

В начале своего "Завещания" Иоанн-Павел II написал: "Я не отдаю распоряжений относительно имущества, потому что его у меня нет".

Иоанн-Павел II, Папа Римский, теперь в кругу друзей: он всегда был другом святых – другом тех, кого Сам Господь назвал Своими друзьями. И мы можем верить, что святые нас не оставят.