Доклад заместителя председателя ОВЦС игумена Филарета (Булекова) на заседании конференции "Интеллектуальные и духовные традиции в общественной жизни России и Италии"

В ходе российско-итальянской конференции, проходящей в Москве 25-26 мая 2011 года и посвященной теме "Интеллектуальные и духовные традиции в общественной жизни России и Италии", заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата игумен Филарет (Булеков) выступил с докладом на тему "Современные вызовы христианским ценностям в России и Европе".

И вот, весь город вышел навстречу Иисусу;

и, увидев Его, просили, чтобы Он отошел

от пределов их (Мф. 8, 34)

Особую актуальность и остроту дискуссия о ценностях приобретает в контексте глобализационных процессов, затрагивающих все более широкие слои населения во всем мире. Глобализация – процесс многоуровневый, влияющий как на мир в целом, так и на отдельные страны и регионы, как на все человеческое сообщество, так и на конкретных людей; она затрагивает политику и экономику, мораль и право, науку и искусство, образование и культуру. Глобализация накладывает свой отпечаток практически на все сферы жизнедеятельности человека, за исключением, пожалуй, одной: религии. Только религия сегодня последовательно сопротивляется отчаянному натиску глобализма, вступая в неравный бой за защиту тех ценностей, которые она считает основополагающими и которым глобализация бросает вызов. И только религия способна противопоставить идеологии глобализма свою систему духовно-нравственных ориентиров, основанную на многовековом опыте поколений.

В современной битве за отстаивание своих ценностей сталкиваются люди, вдохновленные религиозным идеалом, и те, чье мировоззрение сформировано секулярным гуманизмом. Основой мировоззрения современной идеологии глобализма является представление об абсолютном достоинстве человека и о наличии универсальных, "общечеловеческих" ценностей, которые должны стать основой единой мировой цивилизации. Под общечеловеческими ценностями, однако, понимаются не только те духовно-нравственные установки, которые являются общими для всех религий или которые равно обязательны как для религиозных, так и для нерелигиозных людей ("не убий", "не укради", "не лжесвидетельствуй" и т.д.), но и многие спорные с религиозной точки зрения идеи, укорененные в либерально-гуманистической морали.

К последним относится, в частности, утверждение о "праве каждой личности на свой образ жизни, простирающемся настолько далеко, насколько это не наносит ущерба другим"1. С точки зрения такой морали, единственным ограничителем свободы человека является свобода других людей: нравственно то, что не задевает интересы других; безнравственно то, что ущемляет их свободу. Понятие абсолютной нравственной нормы, как и понятие греха, в современной гуманистической этике вовсе отсутствует, и его невозможно выразить в терминах светской этики как просто моральный запрет. В религиозной традиции, напротив, существует представление об абсолютном, то есть богоустановленном, нравственном законе, и об отклонении от него, которое именуется грехом. С точки зрения религиозного человека, совсем не все, что не задевает непосредственно интересы других людей, является нравственно допустимым. Истинной свободой для верующего является не вседозволенность, но освобождение от греха, преодоление в себе того, что препятствует духовному совершенствованию.

Современный либеральный гуманизм не случайно самым тесным образом связан с глобализацией. В его основе, как и в основе глобализационного проекта, лежит представление о собственной универсальности и безальтернативности. Разумеется, на словах гуманисты признают право человека исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, поскольку было бы совсем некрасиво отказывать религии в праве на существование. На деле же гуманизм вдохновляется, прежде всего, именно антирелигиозным пафосом и потому стремится максимально ослабить религию, загнать ее в гетто, вытеснить из общественной сферы, минимизировать ее влияние на людей, особенно на молодежь.

Эту борьбу сами приверженцы либеральных ценностей любят изображать как столкновение между устаревшим, отжившим свой век, основанным на донаучных представлениях, на "метафизических и теологических спекуляциях прошлого"2 мировоззрением и прогрессивным, научным и современным взглядом на жизнь. Данная идея пропагандируется через средства массовой информации и систему государственного начального, среднего и высшего образования, которая в большинстве стран Запада находится в сфере влияния их сторонников. Молодежь воспитывается на представлении о том, что мы живем в "постхристианскую" эпоху, что религия – удел пожилых людей, безнадежно отставших от жизни. Либеральный гуманизм активно борется за сердца и умы молодых, полагая, что именно от их мировоззренческих установок будет зависеть исход всемирного спора о ценностях, который гуманисты пытаются выдать за конфликт поколений.

Целый ряд политологов, историков и философов основывают свои теории на представлении о либерализме как образе мышления и образе жизни, пришедшем на смену традиционному религиозному укладу. Типичным представителем такого подхода является американский ученый Френсис Фукуяма, чья историософия основана на учении Гегеля о конце истории и идее "последнего человека" Ницше. Фукуяма рассматривает религию как препятствие всеобщему торжеству демократического либерализма и построению мирового государства без границ. Наиболее приемлемым для такого государства Фукуяма считает духовно-нравственный релятивизм, успешно внедряемый через систему образования большинства западных стран: "Современное образование... освобождает людей от приверженности традиции и авторитету... Иными словами, современное образование стимулирует определенные тенденции к релятивизму, то есть учению, в котором все горизонты и системы ценностей относительны, связаны со своими местом и временем, и никакие слова не суть истина, но отражают предубеждения или интересы тех, кто их произносит. Учение, которое утверждает, что нет привилегированных точек зрения, очень точно подходит к желанию демократического человека верить, что его образ жизни не хуже и не лучше других... Последний человек в конце истории знает, что незачем рисковать жизнью ради какой-то великой цели, поскольку считает историю полной бесполезных битв, где люди дрались друг с другом, решая, следует ли быть христианином или мусульманином, протестантом или католиком..."3

Фукуяма подтверждает, что "либерализм укротил религию в Европе... Религия оказалась отодвинута в сферу частной жизни – изгнана, и, кажется, более или менее навсегда, из политической жизни европейцев"4. Фукуяма считает, что "верования теперь больше разделяют, чем объединяют людей, потому что слишком много альтернатив. Конечно, человек может вступить в одну из многих узких общин верующих, но эти общины вряд ли будут перекрываться с его кругом общения на работе или по месту жительства. А когда вера станет неудобной – если родители лишат верующего субсидии или окажется, что гуру запускает лапу в кассу, – то вера просто проходит, как любая стадия подросткового развития"5.

Реальность, однако, свидетельствует о том, что для миллионов людей на земном шаре вера является не просто этапом взросления и не чем-либо мотивированным родительской волей или наставлениями гуру, а делом сознательного выбора, определяющим их жизненную позицию. Для этих людей совсем небезразлично, быть ли им христианами или мусульманами, протестантами, православными или католиками. И многие из них готовы не только "рисковать жизнью ради великой цели", но, если необходимо, то и отдать жизнь за свою веру, как это произошло с десятками тысяч мучеников и исповедников веры в России XX века. Их подвиг, а также беспрецедентное по своим масштабам религиозное возрождение последних полутора десятилетий в России и некоторых странах Восточной Европы свидетельствуют о том, что религиозный этап в развития человечества отнюдь не пройден и что вера способна вдохновлять людей в наши дни, как и столетия назад.

Острота межцивилизационных отношений сегодня во многом обусловлена тем, что западная либерально-гуманистическая идеология, исходя из представления о собственной универсальности, навязывает себя тем людям, которые воспитаны в иных духовно-нравственных традициях и имеют иные ценностные ориентиры. Эти люди видят в тотальном диктате данной идеологии угрозу своей идентичности. Ярко выраженный антирелигиозный характер современного либерального гуманизма вызывает неприятие и отторжение тех, кто воспринимает норму веры как норму жизни, т.е. тех, чье поведение религиозно мотивировано и чья духовная жизнь зиждется на религиозном опыте. Речь в данном случае идет не только об индивидуумах, для которых вера является делом их собственного выбора, но и о целых нациях, культурах и цивилизациях, сформированных под влиянием религиозного фактора. Именно на межнациональном, межкультурном и межцивилизационном уровне противостояние между секуляризмом и религией может перерасти в открытое столкновение.

Существует несколько вариантов религиозного ответа на вызов тоталитарного либерализма и воинствующего секуляризма. Наиболее радикальный ответ дают представители крайних направлений ислама, объявивших джихад западной "постхристианской" цивилизации со всеми ее так называемыми общечеловеческими ценностями. Трагедия, произошедшая в США 11 сентября 2001 года, не может быть понята без осмысления той реакции, которую в современном исламском мире вызывает стремление Запада, в частности Соединенных Штатов, навязать ему свои мировоззренческие и поведенческие стандарты. Мы привыкли к заявлениям о том, что у терроризма нет ни национальности, ни вероисповедания, и никто не сомневается, что основной причиной террористических актов являются неразрешенные проблемы этнического или политического характера. Но в то же время невозможно отрицать тот факт, что наиболее агрессивные представители современного исламского терроризма вдохновляются религиозной парадигмой, воспринимая свои действия как ответ на тотальную гегемонию западного секулярного мышления. И до тех пор, пока Запад будет претендовать на всемирную мировоззренческую монополию, позиционируя свои стандарты как безальтернативные, обязательные для всего мира и для всех народов, терроризм будет продолжать угрожать всей западной цивилизации.

Другим вариантом религиозного ответа на вызов секуляризма является попытка приспособить саму религию к современным либеральным стандартам. Таким путем пошли некоторые протестантские общины, которые в течение вот уже нескольких десятилетий целенаправленно внедряют такие стандарты в свое вероучение и церковную практику. Результатом этого процесса явилось размывание догматической и нравственной основы христианства, позволяющее священникам не верить в воскресение Христа, оправдывать или венчать так называемые "однополые браки", самим вступать в такие браки, а богословам – переписывать Библию и создавать бесчисленные версии политкорректного христианства, ориентированного на либеральные ценности. Ревизия многовековой церковной традиции в угоду феминистическому движению привела в упомянутых общинах к введению института женского священства, что еще сильнее сказалось на разделении между ними и представителями традиционного христианства.

Наконец, третий вариант религиозного ответа на секуляризм – попытка вступить с ним в мирный, неагрессивный, хотя и заведомо неравный диалог с целью достижения баланса между либерально-демократической моделью западного общественного устройства и религиозным жизненным укладом. Такой путь избрали христианские Церкви, остающиеся верными традиции, а именно Православная и Римско-Католическая, а также представители некоторых нехристианских религий, в частности, иудаизма, буддизма и умеренного ислама. Понимание необходимости диалога с церквами и религиозными общинами ширится и в кругах политиков либерально-демократической ориентации, приходящих к осознанию конфликтности ситуации, в которой оказываются религиозные общины, лишенные права на общественное самовыражение. Все большее число политиков ищет контакт с религиозными лидерами, понимая, что мнение церквей и религиозных общин не следует игнорировать при выработке ценностей современного общества.

Русская Православная Церковь и Римско-Католическая Церковь сегодня обладают широкими возможностями для того, чтобы вести такой диалог на высоком интеллектуальном уровне. В социальных доктринах обеих Церквей проблематика диалога с секулярным гуманизмом по вопросу о ценностях получила глубокое и всестороннее освещение. Римско-Католическая Церковь касается этих вопросов во многих документах магистериума, из которых последним по времени является "Компендиум социальной доктрины Церкви", разработанный Папской комиссией "Justitia et Pax" и опубликованный в 2004 году6. В православной традиции наиболее значимым документом подобного рода являются "Основы социальной концепции Русской Православной Церкви", приняты юбилейным Архиерейским собором в 2000 году. И тот и другой документы настаивают на приоритете религиозных ценностей над интересами земной жизни человека"7. При этом "Компендиум" признает наличие "универсальных ценностей", однако под таковыми понимает ценности, "происходящие от Откровения и от человеческого естества"8, то есть вытекающие как из антропологических, так и из религиозных предпосылок.

Последствия "проповеди" либеральных ценностей и образа жизни имеют далеко не отвлеченный характер. Одним из ярких примеров таких последствий является кризис семьи. 1960-е годы привели к радикальной трансформации семейной этики: началась лавинообразная либерализация законодательства в области морали, продолжающаяся по сей день. Грандиозная, беспрецедентная по своему размаху социальная ломка, вызванная сексуальной революцией, затронула практически все страны Запада. За неполные полвека традиционные представления о семье и отношениях между мужчиной и женщиной оказались ниспровергнуты: они уступили место "прогрессивным", основанным на либеральном мировоззрении нормам. Это не только коренным образом изменило весь облик западной цивилизации, но и создало непреодолимую пропасть между нею и теми цивилизациями, где традиционная семейная и половая этика продолжает сохраняться.

Прежде всего, был провозглашен тезис о равенстве между мужчиной и женщиной. Сам по себе этот тезис не вызывает сомнений, когда речь идет о политическом, культурном и социальном равенстве, о праве женщин на работу, участие в общественной жизни, в органах управления и т.д. Проблема заключается в том, что в результате завоеваний сексуальной революции и феминистического движения был нарушен баланс между мужчиной и женщиной в семье, была подорвана идея материнства, разрушено представление о муже как "кормильце", на котором лежит основная обязанность по материальному обеспечению семьи. Отныне и мужчина, и женщина в равной степени озабочены реализацией своего профессионального потенциала, и оба они должны нести бремя финансовой ответственности за семью. Но когда основные силы женщины уходят на карьеру и добывание денег, резко сокращаются ее возможности по рождению и воспитанию детей. В этом одна из причин уменьшения числа многодетных семей, увеличения числа семей с одним или двумя детьми, а также бездетных супружеских пар, общего снижения рождаемости в большинстве стран Запада в последние годы.

Идеологами "сексуальной революции" был подвергнут поруганию тезис о единственности и нерасторжимости брачного союза. Они объявили институт нерасторжимого брака устаревшим, реакционным, основанным на социальном и экономическом угнетении, не приспособленным к естественному стремлению человека получать максимальное половое удовлетворение9. Был провозглашен принцип "свободной любви", предполагающей свободу половых связей вне брачного союза, неограниченность количества сексуальных партнеров, право на измену, право на добрачные половые связи, право супружеских пар на развод. Традиционным идеалам супружеской верности и целомудрия был противопоставлен гедонистический принцип удовлетворения полового влечения как определяющий сексуальное поведение индивидуума. Данное умонастроение, активно внедряемое средствами массовой информации и общеобразовательными учреждениями, привело к резкому увеличению числа разводов, что также способствовало углублению демографического кризиса, поразившего страны Запада.

Согласно статистике, в России на тысячу браков приходится более шестисот разводов, то есть шесть из десяти семей распадаются. В результате этого образуется огромное количество неполных семей, в которых дети воспитываются без одного из родителей. Вместе с тем, очень много (по разным подсчетам, от 15 до 20 процентов) супружеских пар, которые не могут иметь ребенка по физиологическим причинам, и, как правило, такой причиной являются совершенные ранее аборты. Человек ответственен не только за свою жизнь, но и за жизнь людей, окружающих его, а также и за свое потомство, в том числе то потомство, которое могло от него произойти и не произошло.

Мощный удар был нанесен по традиционному представлению о праве каждого человека, в том числе нерожденного младенца, на жизнь. Была развернута всемирная кампания по легализации абортов. Известно, что первой страной, легализовавшей аборт, была Советская Россия, где это произошло в 1920 году. (Правда, в 1936 году, в результате постигшего страну демографического кризиса, запрет на аборты был возобновлен, но в 1955 году его окончательно отменили). В Советском Союзе легализация абортов была лишь одним из пунктов программы по ниспровержению традиционных ценностей и по атеизации населения. В странах Запада, где влияние традиционных ценностей сохранялось несколько дольше, легализация абортов стала возможной лишь в результате сексуальной революции 1960-х. С этого времени по начало 1990-х годов аборт10 был легализован в большинстве западных стран.

Одним из "достижений" сексуальной революции стало изменение традиционно негативного отношения к гомосексуальным половым связям, а также к другим формам сексуального поведения, до недавнего времени входившим в разряд половых извращений. Это изменение является результатом планомерной и многолетней деятельности борцов за права сексуальных меньшинств по изменению общественного мнения в свою пользу и по либерализации законодательства в области сексуальной этики. В каждой стране события разворачиваются по одному и тому же сценарию. Сначала борцы за права сексуальных меньшинств призывают к толерантности по отношению к своему образу жизни, затем добиваются легализации гомосексуализма на законодательном уровне. Далее следует борьба за полное равноправие между гомосексуальными и гетеросексуальными связями и за признание однополого союза равноценным браку со всеми вытекающими отсюда последствиями (включая получение однополыми парами государственных субсидий и льгот, причитающихся лицам, состоящим в браке). Наконец, однополые пары добиваются права на усыновление и воспитание детей. В разных странах Запада этот процесс происходит с разной скоростью, однако общая тенденция в сторону отмены каких бы то не было запретов и ограничений в области сексуального поведения прослеживается очень четко.

Все чаще и чаще приходит ощущение, что мы живем в перевернутом мире. В мире, где добро названо злом, и зло добром, жизнь смертью, и смерть жизнью. Ценности, основанные на религиозном нравственном идеале, по-прежнему остающиеся традиционными для большинства людей на земном шаре, подвергаются систематическому поруганию, а новые моральные нормы, не укорененные в традиции и противоречащие самому человеческому естеству, внедряются в массы. У миллионов нерожденных младенцев отнимают жизнь, а старикам и неизлечимо больным предлагают "право на смерть". Идеалы семьи, брака, супружеской верности, чадородия высмеиваются, а "свободная любовь" и однополые связи активно пропагандируются и поощряются. Пропагандисты либерализма предпочитают не замечать того, что всеобщая переоценка ценностей уже ввергла западную цивилизацию в демографическую пропасть, а теперь грозит еще и глобальным межцивилизационным конфликтом в том случае, если эпидемия либерализма охватит и другие регионы мира.

Сегодня каждый верующий человек на Западе должен задуматься о своем будущем и о будущем своего потомства, своей страны, своей цивилизации. Религиозным людям необходимо осознать особую ответственность, которая на них возложена, и вступить в диалог с секулярным обществом, если же диалог с ним невозможен – то в открытое противостояние ему. Верующие должны напомнить западной цивилизации о том мировоззренческом выборе, от которого напрямую зависит, быть ей или не быть. Суть этого выбора невозможно выразить точнее, чем это сделал Моисей, обращаясь к народу израильскому: Вот, я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло. Если будешь слушать заповеди Господа Бога твоего... то будешь жить и размножишься, и благословит тебя Господь Бог твой... Если же отвратится сердце твое, и не будешь слушать, и заблудишь... то я возвещаю вам сегодня, что вы погибнете и не пробудете долго на земле... Во свидетели перед вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, чтобы жил ты и потомство твое... (Втор. 30, 15-19.)

Библиография

[1] Гуманистический манифест 2000 года, гл. V (полный текст см. на сайте: http://credo.osu.ru/020/001.shtml).

[2] Там же, гл. II.

[3] Ф. Фукуяма. Конец истории и последний человек, гл. 28.

[4] Там же, гл. 24.

[5] Там же, гл. 28.

[6] Compendium of the Social Doctrine of the Church. Libreria editrice Vaticana, 2004.

[7] См., в особенности, Основы социальной концепции, XVI.4.

[8] Compendium of the Social Doctrine of the Church, 85.

[9] См., например, В. Райх. Сексуальная революция, гл. 3 (http://www.orgonomic.narod.ru/w/lib/sexrev/sexrev9.htm#hdr_15).

[10] В данном случае речь идет об аборте в течение первых 12 недель беременности.