Иван Купала и Иоанн Креститель: От Ивана до Иоанна

Рождество Иоанна, Пророка, Предтечи и Крестителя Господа нашего Иисуса Христа было предвозвещено Пророком Исаией еще за 700 лет до самого события: "Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему" (Ис. 40, 3), а прославил его Сам Господь, Который назвал Иоанна Ангелом и сказал, что из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя (Мф. 11, 10-11).

Сами события этого рождества, как предшествующие, так и последующие заставляют сердце замереть в страхе благоговейном и восхищенном. Постичь умом, и тем паче построить какую то логическую цепочку в череде евангельского повествования об этом событии невозможно, и поэтому невоцерковленный испытывает смущение, атеист скептически машет рукой, прибавляя свой стандартный эпитет: "Сказки все это", а верующий...

Верующий просто лоб крестит, да молитву, какую сердце подсказывает, повторяет. Ведь для него – "Ты еси Бог, творяй чудеса" вполне естественно и жизненно.

Не поражаться же произошедшему столь давно, но отнюдь не утратившему современного (здесь хорошо, более емкое, украинское определение "сучасного") значения невозможно. Тут не только удивительность самого рождения у престарелых родителей, но и вся радуга сомнений и вопросов, столь характерных для человека нынешнего времени при проявлениях Божьего промысла. Ведь мы знаем, что священник Захария был праведным, и в тоже время, когда ему возвестил архангел Гавриил, что родится от него Предтеча, Захарий не поверил. Не поверил, хотя был полон веры в Бога.

До самого рождения Иоанна Предтечи наказывается его отец немотой. Праведник – наказывается! И хотя близко удивительное избавление от наказания, невольно задумываешься: ежели праведника наказал Господь, то как же он меня, любимого, терпит? Вот тут и становится понятным евангельское восклицание: верую, Господи! помоги моему неверию. (Мар.9:24)

Вера укрепляется на примерах тех, кто, имея ее, достиг пажитей Небесных, и здесь Иоанн Предтеча, которого Сам Господь называл Ангелом, и есть идеал праведности в теле человеческом, носитель ангельского духа, чистоты и совершенства.

Пустыня стала для него училищем благочестия, и даже в ней он был велик

В пустыне Предтеча питался только акридами и диким медом, одевался лишь в одежду из верблюжьего волоса, опоясывался кожаным поясом, приготовляя себя к высокому своему служению. Именно он – Иоанн, есть начало начал монашества.

Его слова были настолько сильны, что потрясали многочисленных слушателей до глубины души. Именно с него берет начало миссионерское служение, апостольское благовестие.

Предтеча безбоязненно обращал свое пламенное слово против таких гордых и надменных нравом фарисеев и саддукеев, называя их порождениями ехидными. Уста праведника не смыкались до самой мученической кончины. Здесь – источник "веры до крови", то есть мученического подвига исповедания Христа.

Традиция прославлять Иоанна Крестителя в дни его рождения и мученической кончины сложилась еще в первых христианских общинах. С III века Праздник Рождества Иоанна Предтечи уже широко отмечался как восточными, так и западными христианами – его называли "светлым торжеством" и "денницей Солнца правды". В начале IV века праздник был введен в христианский календарь.

Дивен Господь во святых своих. Знаем мы это

Иоанн Креститель

Иоанн Креститель

Ведаем и иное, что не терпит лукавый тех, кто словом и делом, мыслью и жизнью, не щадя живота своего в любых обстоятельствах, остается верным Христу и на протяжении веков питает окружающих истиною Правды.

Великое лукавому не подвластно, но смущать, пугать и вносить разброд, неразбериху и сомнения он может. Тем более, что прошел большую практику дел подобных, как в ветхозаветные, так и в наши времена.

Брань с многобожием, основной ставкой "врага мiра сего" – не прекратится до времен последних, и в том, что эта баталия через наши города, веси и души проходит – сомнений нет.

Христианство пришло в Русь языческую, и хотя верования славян нельзя сравнивать с язычеством народов Западной Европы или Востока по причине его человеколюбия и своего рода "гуманности", тем не менее многобожие, жертвы и идолы имели, как говорится, место быть.

Христианская идея "милосердного Бога", помогающего и сострадательного принимается нашими предками практически сразу, но нельзя сказать, что Дажбог, Перун и прочие "боги", сброшенные равноапостольным Владимиром в Днепр, сразу преодолели пороги русского Иордана и наших душ.

Языческие традиции одним словом не перешибешь, да и в православном христианском опыте не было принято выкашивать всё дотла. Некоторые народные традиции просто наполняли новым смысловым содержанием, и они сами собой постепенно приходили в соответствие с христианскими нормами.

Так было и при установлении праздника Предтече Господнему Иоанну

Необходимо было изжить в народе языческую традицию, связанную с разнузданностью нравов, гаданиями и поклонению стихиям природы. Концентрировались же все эти, из глубины веков пришедшие, дохристианские суеверия, верования и предрассудки в конце июня, во время летнего солнцестояния, когда прекрасное светило дня, по достижении высокого проявления своих сил, делает первый поворот на зиму. В этот день наши предки-язычники и праздновали Ивана Купалу, а ночь с 23-го на 24-ое была для них самой мистической в году.

"Концентрация" эта была многообразна, красочна и многопланова, да и не удивительно, ведь Купала был в первом ряду языческих богов и считался богом плодов земных, то ли третьим, то ли пятым по значимости после Перуна.

Вот, что пишет о языческом Купале русский историк Кайсаров: "Русское божество, коего истукан стоял в Киеве. Купало был богом плодов, его причисляли к знатнейшим богам. В начале жатвы ему приносили Жертвы. Тогда на полях зажигали большие костры: а юноши и девицы, цветами увенчанные плясали около огня при радостном пении: наконец скакали они и гнали свое стадо через огонь. Эти добрые люди думали, что он обезопасит их от леших".

Кайсаров – скромный историк, более нечестивые "обычаи" воплощаемые в реальность в этот день и ночь опускает, а их хватало, начиная от поиска суженного-ряженного, гаданий, купания нагишом, огненного очищения, сжигания одежд больных детей и заканчивая откровенным блудом и жертвоприношениями...

Установление праздника Рождества Иоанна Предтечи в этот день (хотя по временному отрезку между Рождеством Претечи и Спасителя оно вполне отвечает евангельскому повествованию) позволило оставить добрую поросль, убрав языческие плевелы. И праздник был принят народом нашим, хотя старинные верования отмирали довольно долго.

Так в "Стоглаве" (сборнике решений Стоглавого собора 1551 года) рассказывается о купальских празднествах, – что во время них "нецыи, пожар запалив, предскакаху по древнему некоему обычаю"; что "против праздника Рождества Великого Иоанна Предтечи и в нощи на самый праздник, и в весь день и до нощи мужи и жены и дети в домех и по улицам и ходя и по водам, глумы творят всякими играми и всякими скомрашествы и песни сатанинскими и плясками, гусльми и иными многими виды и скаредными образовании. И егда нощь мимо ходит, тогда отходят к роще с великим кричанием, аки бесни, омываются водою".

Но вот уже в начале XX века видный исследователь истории традиций и обычаев А. А. Коринфский (1868-1937) пишет в своей "Народной Руси": "В славянском мире, у всех без исключения народностей, до сих пор купальские празднества не вполне утратили свое первоначальное значение, несмотря на многовековую давность христианства. Из области народной веры они перешли в круг простонародных суеверий, из обрядов – в обычаи, в большинстве случаев служащие забавою для сельской молодежи, совершенно бессознательно воскрешающей на своих игрищах потускнелые образы, безвозвратно канувшие в реку забвения. В старину, когда еще свежа была в народе память языческого прошлого, славяно-русская Церковь вела упорную борьбу с этими обычаями и играми. В настоящее же время только в трудах, оставленных пытливыми исследователями старины в наследие будущему бытописателю человечества, и можно найти более или менее ясное представление о какой-нибудь определенной связи современных простонародных поверий с былой верою".

Не менее спокоен и автор "Настольной книги для священнослужителя" С. Булгаков. В его комментарии на 24 июня читаем: "Под именем Купалы наши предки боготворили благодетельную для растений силу воды и животную теплоту солнца и веровали, что этот Купала сокрыт и в воде, и в огне, и в травах. Во времена христианские наши предки, по своей неразвитости, смешивая языческое с христианским, присоединили праздник Купалы к празднику св. Иоанна Крестителя, дав св. Предтече прозвание Ивана Купалы. В некоторых местностях описанные суеверия существуют и в настоящее время, и для искоренения этих суеверий, унизительных для христиан и оскорбительных для памяти Крестителя Господня Иоанна, требуется усиление пастырского воздействия на жителей этих местностей".

Казалось бы, плевелы язычества почти выкошены, а пеньки идолов в основном выкорчеваны

Но лукавый в очередной раз подсуетился...

Время "толерантности и гуманности" на дворе и как результат – всплеск самого низкого, до элементарного уровня простого, не требующего ни ума, ни знаний верования вновь расцвело. Причин этого множество, но главная из них – духовная бесхребетность, желание получить удовольствие телесное с минимумом затраты как ума, так и сил.

Посмотрите в эти июльские дни на все роды СМИ, независимо от их политической окраски и источников финансирования. Лишь упоминания, что православные 7 июля "отмечают" праздник Иоанна Крестителя, а далее – сплошной Иван Купала с разбором гадательных практик, устройством и формой купальских костров, характеристикой 12 трав для венков, формы и технологии изготовления "оберегов" и тексты заговоров.

Цель одна: сделать из православного праздника, дня памяти и молитвы, очередное празднество похоти. Тут невольно вспоминаются слова летописца псковского Памфилова монастыря, который, описывая эти "празднества" "во градех и в селех" еще в XVI веке, находил возможным сказать, что "в годину ту сатана красуется, яко же сущии древнии идолослужителие бесовский праздник сей празднуют".

Беда в том, что в разгул современного неоязычества постоянно вовлекаются дети, которым за яркими одеждами, кострами и игрищами не видим тот, кто управляет языческим игрищем.

И все же, на фоне раздуваемых по знанию или незнанию "купальских торжеств" нелепостью являются утверждения о якобы существовавшем двоеверии – одновременном исповедании христианства и язычества. Из древних языческих обрядов наш народ сохранил только музыкальный песенный и плясовой элемент – хороводы, песни, игры. Исполняемые обряды пока не носят ярко выраженного религиозного характера. Это лишь продолжение народной эстетической традиции. Имена большинства языческих богов забыты, а оставшиеся – Купала, Лада, Ярило – воспринимаются большинством как игровые персонажи.

Но помнить надобно православному, что непрекращающиеся старания лукавого придать иное значения этому дню могут кощунственно оскорбить того, кто когда-то потряс сердца человеческие проповедью Покаяния и своим пламенным призывом предуготовил путь Самому Богу.

Святой Иоанне Пророче, Крестителю Господень, моли Бога о нас!