Праводельцы всей страны делу Ленина верны

Программная статья представителя партии "Правое дело" Владислава Иноземцева "Власть – от Бога, Бог – от власти" может вызвать у человека, выросшего при советской власти, чувство некоторой ностальгии; как сказал поэт, это все мы проходили, это все нам задавали. Таких борцов с религиозным дурманом мы уже где-то встречали. Сравнение "Правого дела" с большевиками может показаться странным; в конце концов, вокалистом этой группы назначен олигарх, будто сошедший с советских карикатур, образцово-показательный буржуин, пиршествующий блистательно с благосклонными дамами в Куршавеле на средства, добытые, надо думать, непосильным трудом – вот только едва ли его собственным; человек, открыто выступающий за сокращение прав работников. Однако, приглядевшись, нельзя не заметить глубокого сходства во многих отношениях. Большевизм представлял собой идеологический коктейль из ингредиентов, одни из которых были ядовитее других – а чтобы привлечь людей использовал такой, сам по себе здоровый элемент, как (хотя бы декларативное) сочувствие к бедным и превознесение человека труда. Правое дело обходится без этого элемента, сохраняя другие элементы большевизма – его идеологизированность, его антинациональность и его воинствующий атеизм. Не случайно антицерковная риторика Владислава Иноземцева так буквально воспроизводит советские образцы.

Мы привыкли воспринимать большевиков, как левых экстремистов, и партия, в само название которой входит слово "правое" кажется чем-то с противоположного края спектра. Однако это название просто не соответствует действительности. "Правое дело" по своим взглядам прямо противоположно европейским правым партиям, национальным и, как правило, христианским. Эта партия, судя по программной статье Иноземцева, стоит на ровно противоположных позициях – антинациональных и антихристианских. Он негодует ровно на то, что европейских странах (и усилиями европейских правых) является общепринятым – преподавание религии в школах, государственные праздники в дни церковных торжеств, священники в армии, исправительных учреждениях и университетах. Ему стоило бы взглянуть на список государственных праздников, например, Германии, чтобы обнаружить там ровно то, что его так ужасает в России. Но обратим внимание на так возмутившие его слова Патриарха: "Мы должны вообще забыть расхожий термин "многоконфессиональная страна": Россия – это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами". Иноземцев подчеркивает, что Россия – это "многонациональная и полиэтничная страна". Что термин "многонациональная" значит в данном случае? Если бы он означал, что в России живут люди разных культур, традиций и религиозных убеждений, и все они, без сомнения, обладают всей полнотой гражданских прав – спорить было бы не о чем. Это просто очевидный факт. Но, увы, когда мы слышим слово "многонациональная", мы уже знаем, о чем идет речь – не о защите прав неких религиозных меньшинств, а дискриминации против большинства. Не о том, что надо разрешить меньшинствам, а о том, что надо запретить большинству. Не о том, как защитить интересы мусульман или католиков, а о том, как прижать русских православных. Поэтому практически всегда, когда Вы слышите магическое заклинание про "многонациональность и многоконфессиональность", Вы можете быть уверены в вероисповедании говорящего. Это почти наверняка не иудей и не баптист, не католик и не старообрядец – это, как и Владислав Иноземцев, атеист. Когда именно и каким образом многонации и многоконфессии уполномочили именно атеистов говорить от их имени – загадка, особенно если учесть, что у многоконфессий могли остаться не очень приятные воспоминания о предыдущем периоде атеистического господства.

Поэтому "многонациональная и многоконфессиональная" – это не утверждение прав неких меньшинств ("это и их страна тоже"), а отрицание прав большинства ("это ни в коем случае не страна русских православных"). Но это – наша страна. Мы здесь у себя дома. Здесь пока еще говорят по-русски. Здесь пока еще стоят (несмотря на усилия предыдущей волны атеистов) храмы воздвигнутые нашими предками. Здесь говорят "спаси Бог", когда хотят выразить благодарность, "слава Богу", когда хотят выразить радость, и "безбожный", когда хотят выразить порицание.

Неповторимый облик любой страны сформирован ее религиозной традицией – это видно в языке, в архитектуре, в искусстве, в музыке, в миллионе деталей, которые и составляют ткань национальной культуры. Оказавшись на улице старого Милана, Вы тут же поймете, что этот город построен не буддистами, а на улочках Лхасы Вам в голову не придет, что культура этого города сформирована католицизмом. У русской культуры тоже есть вполне определенное конфессиональное лицо – это лицо может быть ненавистно "правому делу", но такова наша история и такова наша идентичность; преподобный Андрей Рублев, строители храмов "Золотого Кольца", Лесков, Достоевский, и бесчисленные созидатели нашей культуры и нашей страны были людьми совершенно определенной конфессии. Даже люди лично враждебные Церкви – такие как Лев Толстой – творили в атмосфере, созданной веками христианства.

Поэтому воинствующий атеизм неизбежно антикультурен – для него все, чем жили и во что верили создатели нашей культуры, сам воздух которым они дышали – вредное суеверие, подлежащее искоренению. Здесь, правда, нам следует сделать важную оговорку. Слово "атеизм" может порождать некоторую путаницу – оно означает разные вещи. Личное неверие в Бога может сочетаться со спокойным уважением к вере других, с признанием своего культурного наследия. Не случайно, когда Европейский Суд по Правам Человека пытался удалить Распятия из школьных классов Италии, среди возмутившихся итальянцев было немало неверующих. Даже среди итальянских атеистов нашлось немало людей, которые считают свою страну Италией, а не Многонационалией.

Но атеизм "правого дела" – это именно атеизм воинствующий, не просто неверие, а активная враждебность к Церкви и верующим. В этим отношении "Правое дело" является верным продолжателем дела Ленина; причем тезисы большевиков и праводельцев совпадают иногда совершенно буквально: "Утверждая в массах идеи о том, что всякая власть – от Бога, а интересы государства важнее личных, она немало содействовала становлению в России полуавторитарного общества и искоренению политического инакомыслия." Какие знакомые слова! Про попов, отвлекающих народ от борьбы за светлое будущее, мы уже неоднократно читали.

Что же, ответим на этот ленинско-иноземцевский тезис. В ХХ веке наша страна – и ряд других стран – пережили время правления атеистических режимов. Никто не провозглашал, что "всякая власть от Бога", Бога яростно отрицали. Было ли общество, построенное атеистами, общество, освобожденное от всякого поповского влияния, привержено личным свободам и терпимо к инакомыслию? Позволяет ли история ХХ века ассоциировать атеизм с "уважением к личности", "свободой", "соблюдением прав", а веру в Бога – с чем-то противоположным?

Иноземцев пишет: "Доктрина прав человека была разработана – и соблюдается во многих странах – без апелляции к религиозным канонам." Мы уже отметили, что представления автора о развитых странах несколько причудливы – заинтересовавшись их устройством, он бы с изумлением и ужасом обнаружил капелланов в армии, преподавание религии в школах, церковные праздники в качестве государственных и многое другое. Он мог бы заметить также значительное влияние, которым пользуются во многих странах Европы Христианско-Демократические партии, деятельность которых во многом и обусловила нынешний политический ландшафт континента. Не менее причудливы его представления об истории. Доктрина прав человека формулируется отнюдь не атеистами; ее ранние формулировки мы находим в 1542 году у испанского Епископа Братоломео Лас-Касаса; он выдвигает их в ходе полемики об отношении к индейцам новооткрытого Нового Света. Более того, в противоположность своему тезису, автор сам цитирует слова великого католического мыслителя Форы Аквинского. Борьбу за запрет работорговли в конце XVIII века возглавляют Уильям Уилберфорс и его сторонники – ревностные христиане, действующие из христианских побуждений. Один из фундаментальных документов традиционного либерализма, Декларация Независимости США, прямо и недвусмысленно указывает на Бога как на источник прав: "Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью". Является ли это – в устах авторов декларации – просто риторической фигурой, данью той религиозной эпохе? Это легко проверить – попробуйте удалить из текста Декларации Создателя и посмотреть, сохранится ли в ней какой-нибудь смысл. "Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди [возникли в результате действия безличных природных процессов] равными и наделены [их обезьяноподобными предками] определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью". В самом деле, кто наделяет людей правами, перед кем они равны? Кто вправе налагать на нас безусловное обязательство эти права соблюдать? Суть неотъемлемых прав именно в том, что ни государство, ни правительство, никакие другие человеческие инстанции их отнять не могут – а значит, они исходят от некой инстанции более высокой чем любые человеческие власти. Для авторов концепции неотъемлемых прав было ясно, что это за инстанция – Создатель. В рамках атеистического мировоззрения такой инстанции не существует, не существует объективных моральных обязательств (за отрицанием Того, кто мог бы их налагать), не существует и объективного морального закона – а значит не существует и неотъемлемых прав. Каковы практические результаты этого мировоззрения? Обратившись к истории ХХ века, мы легко можем в них убедиться.

Иноземцев пишет "Воспитать в себе нравственный закон можно, не обязательно обращаясь к библейским заповедям". Строго говоря, это правда – нравственный закон, как говорит св.Апостол Павел, вложен Богом в сердца всех людей, в том числе язычников. Проблема в другом: Атеизм отрицает Законодателя, а значит, неизбежно, отрицает и объективный характер Закона. Кто говорит мне "ты должен"? Общество? Но всегда ли оно право? Очевидно, нет. Тогда кто? Совесть? Но за совестью в атеистической вселенной не стоит никакой реальности – это просто требования того же самого общества, которые в человека вбили с детства.

Обратимся к некоторым антирелигиозным аргументам, которые выдвигает Иноземцев. Он указывает на то, что Церковь возрождается, а общество поражено многими социальными язвами – так, что "Сравнивать все это с показателями советских безбожных времен даже опасно – того и гляди сочтут оскорблением чувств верующих". Что же, что "правое дело" наследует советским безбожникам, мы уже заметили. Ответим по существу. Кем было сформировано общество, на язвы которого указывает иноземцев? Где воспитывались те коррумпированные чиновники (и, да, разгульные олигархи) о которых он упоминает? В приходских школах? Нет; как раз при том самом научном атеизме, эпоху господства которого он ставит в пример. Да и молодые люди выросли отнюдь не в тени церковных стен – у Церкви просто не было возможности переломить ситуацию. Что интересно, он сам в этой же статье указывает на то, что процент реально воцерковленных людей невелик; но если он невелик, как можно обвинять Церковь в язвах общества? Это выглядит так, как будто автор просто набрасывает различные пришедшие ему на память антицерковные аргументы, совершенно не задумываясь о том, как они согласуются между собой.

Удивительны и отсылки к Америке, где более религиозные штаты считаются менее благополучными в смысле преступности и социальных проблем. На социальные проблемы оказывает влияние огромное количество факторов, и этот аргумент едва ли валиден, но можно понять, когда к такого рода аргументации прибегают американские атеисты – они обращаются к аудитории, которая мало что знает о происходящем за пределами США. Но довольно странно обращаться с этим аргументом к людям, которые родились и выросли при научном атеизме и имеют возможность оценить, какое разорение принесла США их глубокая религиозность и какое процветание принес СССР атеизм.

Гибрид самого дикого капитализма (с 60-часовой рабочей неделей для рабочих и Куршавелями для олигархов) с большевистской враждебностью к исторической России и ее вере может показаться странным – но в нем есть некая внутренняя логика. У большевиков было хотя бы нечто доброе, хотя бы в теории, сочувствие к простым людям, утверждение ценности труда. Лишите большевиков и этого – и получится как раз "правое дело".