В России была очень красивая культура деревянного зодчества. А главный артефакт этого деревянного зодчества – ансамбль Кижского погоста на Онежском озере, центр которого – уникальная 22-главая Преображенская церковь . Об этом знают все, кто в России хоть как-то интересуется культурой. Однако из этих интересующихся далеко не все в Кижах бывали – далеко, дорого.
Тем более – совсем мало осталось тех, кто бывал внутри этой церкви : для туристов вход туда закрыт с 1980-го года, когда внутренности демонтировали и установили там специальный поддерживающий каркас. С тех пор реставрация знаменитого памятника так и не завершена – в 1985 году работы приостановили, а начали вновь лишь в 2004-м. Хотя именно в последние годы работы, наконец, начались в полную силу.
Одновременно в полную силу развернулся скандал – группа маститых искусствоведов и реставраторов, прежде всего академик Вячеслав Орфинский и известный реставратор деревянного зодчества Александр Попов, заявила (наше издание писало об этом в 2010 году), что выбранный метод спасения главного деревянного произведения России приведет к гибели Преображенской церкви . Чтобы разобраться – что же происходит сейчас на Кижах и увидим ли мы когда-нибудь отреставрированный храм – корреспондент "СП" отправился на Остров, как называют Кижи причастные к музею люди.
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
I.
Сам по себе музей-заповедник состоит из двух основных частей – собственно территории, то есть острова Кижи, прилегающих к нему Кижских шхер и части Заонежского полуострова, и нескольких зданий в карельской столице Петрозаводске – административного корпуса, библиотеки, двух выставочных залов. Эти части едины организационно, но разделены между собой логистически: до Острова больше часа езды на скоростном "Метеоре" через Онежское озеро.
Это дорого – больше тысячи рублей на человека в один конец. В оба конца – 2200 рублей, на одного, заметим, человека. Сотрудники музея ездят лишь с небольшими скидками. Есть еще собственный музейный теплоходик, но на нем до погоста ходу полдня. Поэтому даже для самих музейщиков добираться до Острова непросто – и все-таки число работающих там с мая по октябрь возрастает с "зимних" 60 человек до 300.
Между тем еще лет 10 назад между Петрозаводском и Кижами, с заходом еще в несколько населенных пунктов по Онежскому озеру (вплоть до Вытегры), ходили "Кометы" государственного пароходства. Но произошла обычная для 90-х годов приватизация – и государственные "Кометы" сменились частными "Метеорами". Прожорливость же метеорьих двигателей хорошо известна – и в результате билет стоит указанную тысячу с небольшим рублей. Одновременно повымерли старики, регулярно ездившие на "малую родину" из Петрозаводска, и государственное пассажирское судоходство на озере практически прекратилось. "Турагентство, которое продает билеты на теплоходы ("Кижское ожерелье" – прим. ред.), имеет серьезные связи с правительством республики, поэтому других перевозчиков сюда не слишком-то пускают", – уверенно говорят старики на причале около законсервированного на неопределенный срок речного вокзала.
"Метеор" набирает ход и выходит из Петрозаводской гавани. В салоне немало свободных мест: из-за цен на проезд музей уже практически потерял своего регионального посетителя. Для жителей Карелии такие цены неподъемны, особенно если учесть, что на Кижи обычно ездят с детьми.
Возникает вопрос, почему бы музею не завести свой собственный пассажирский флот для перевозки туристов – как это для своих паломников сделал Соловецкий монастырь. "Это слишком сложно", – качают головой музейщики. Еще пару месяцев назад можно было бы сказать, что совсем не сложно – но после трагедии с "Булгарией" стало очевидно, что собственный транспорт, да еще на таком серьезном водоеме, как Онежское озеро, означает слишком большую ответственность и слишком большие риски.
Пока же проблема с транспортом существует – и серьезно ограничивает возможности музея по привлечению туристов. А именно на этот источник дохода, по мысли Минкультуры, должны уже в ближайшем будущем опираться российские музеи.
II.
Кижский погост – в старину этим словом обозначалось не только и не столько кладбище, сколько локальный административный центр – размерами невелик, занимает лишь южную оконечность Кижского острова. Помимо же центра Кижской волости, то есть погоста, на острове имелось еще 10 деревень – сейчас из них сохранились две, Ямка и Васильево, используются они как части экспозиции и под различные нужды музея. Подходя к музейной пристани, "Метеор" медленно проплывает мимо знаменитых, растиражированных на открытках видов Преображенской церкви , ее соседки церкви Покровской, ветряной мельницы и нескольких богатых северных домов – "кошелей" и "брусов", привезенных сюда со всех концов Заонежья.
От пристани до погоста – минут пять хода. За эти минуты мы успеваем познакомиться с ведущим реставратором Кижей Александром Куусела – он согласился пустить обозревателя "СП" внутрь Преображенской церкви , над которой сейчас и работает почти вся музейная реставрационная команда. Помогают люди из "НИИ Спецпроектреставрации" – питерской и московской.
Вокруг "Преображенки", как церковь для краткости именуют музейщики, сооружен помост-стилобат – временный, но вполне фундаментальный. Здесь – полноценная стройплощадка; пока мы проходим через воротца, Александр Куусела вкратце рассказывает, что же происходит с храмом с тех пор, как он закрыт для туристов:
– С одной стороны, деревянные памятники могут жить очень долго, с другой – срок жизни бревна, как и любой органики, ограничен. В норме это не более ста лет. На Преображенскую церковь когда-то поставили самые лучшие, отборные бревна немалой толщины (внизу до 40 см в диаметре, вверху около 30см чтобы снизить нагрузку), но храму скоро исполнится 300 лет. Поэтому почти все нуждаются в "лечении", а некоторые приходится просто заменять.
В замене отдельных бревен на новые, при условии соблюдения исторической традиционной технологии, нет ничего страшного, говорит Куусела. В отличие от более строгих правил в отношении каменных архитектурных памятников, с заменой элементов на деревянных соглашается и ЮНЕСКО – в Кижах отсылки к этой организации актуальны, потому что ансамбль погоста входит в список всемирного культурного наследия, и международные инспекторы регулярно наведываются сюда с проверками. Международные требования гласят, что заменить можно не более четверти бревен памятника – реставраторы Кижей пока укладываются в эти требования.
Церковь , которая вдали казалась маленькой, вблизи вдруг оказывается очень высокой, старые бревна – гигантскими, а обрамляющие сейчас "Преображенку" металлоконструкции напоминают пусковые рампы и стрелы Байконура. Стрелы эти стоят отвесно, а вот о церкви этого уже не скажешь – невооруженным глазом заметно, что бревна металлоконструкциям не перпендикулярны. "Здесь, как и во всем почти нашем деревянном зодчестве, нет нормального фундамента, церковь стояла на валунах, – комментирует Александр. – То есть не то чудо, что она сейчас накренилась, чудо то, что она простояла три столетия без капитальной поправки".
Мы обходим вокруг церкви и приближаемся к входу. Он давно закрыт – и больше того, нижняя часть входа разобрана. У "Преображенки" нет нижнего яруса – это от 7 до 10 (церковь стоит на неровной площадке) венцов толстенных бревен. Это и имеют в виду критики нынешней реставрационной командой под "медленной гибелью памятника"...
III.
– Мне очень нравится, как это говорят люди, которые десятилетиями не были на Острове, – то ли сердится, то ли смеется Куусела в ответ на просьбу детально прокомментировать претензии критиков. – Наши оппоненты призывают "раскатать" Преображенку и дальше посмотреть, что получится. Но ведь если ее раскатать – то церкви уже не будет, цена ошибки тут зашкаливает.
Как уверяет реставратор, бревна только первого яруса, который сейчас разобран, занимают все пригодные для этого помещения в реставрационных мастерских. А это всего 1/7 объема материала, из которого сложена церковь . Раскатай ее всю – пришлось бы покрыть бревнами значительную часть острова, причем на несколько лет. "От длительного хранения вне своего места в срубе бревна деформируются и перестанут собираться воедино с необходимой точностью – вот тогда мы Преображенку, возможно, никогда не соберем", – отвечает Куусела на главную претензию.
Вторая, не менее важная, претензия заключается в том, что при установке внутренних металлоконструкций реставраторы изуродовали элементы церкви . Да, некоторые бревна действительно пострадали, констатируют работающие на объекте мастера – к Александру присоединяется специалист из питерской компании. Но сделано это было не сейчас, а в 1980 году – в голосе реставраторов звучит уже настоящая обида – а нынешняя команда работает здесь только с начала нулевых. До того работы на десятилетие были заморожены по банальной причине – не было денег. А в 1980-х конструкции только успели установить, а к реставрации не приступали – обсуждали методики.
– Выправлять положение церкви и менять дефектные бревна традиционным методом – домкратами – пытались и в XIX веке, – комментирует Куусела. – Рабочие и инженеры тогда потерпели неудачу. Остроумную теорию вывешивания храма предложили в 1980-х годах специалисты из ЛИСИ, но эксперименты с ней также закончились неудачей. То, что делаем сейчас мы, действительно никогда ранее не делалось. А такой большой и сложный деревянный памятник вообще никто никогда не реставрировал.
Мы заходим внутрь церкви . Ее высота изнутри не ощущается – потому что на каждом ярусе настланы временные полы, везде леса и металлические перемычки. "Преображенка" сейчас – что твой муравейник, непонятно, где он начинается, а где заканчивается.
Впрочем... "Вот внизу разобран фундамент, там зачищен грунт, всё будет укладываться заново, – показывают реставраторы. – Вот здесь синего цвета конструкции – это поддерживающая система 1980 года, а эти желтые домкраты и серые стойки – уже современные".
Технология реставрации, как ее постарались изложить "на пальцах" специалисты, выглядит так. Вначале всё здание церкви вывешивается мощными домкратами с опорой на наружные металлоконструкции – таким образом нижние венцы бревен можно снять, не трогая верхние. Затем специальным транспортом разобранные по бревнам и помеченные венцы аккуратно доставляются в реставрационный центр на другом конце острова. Там бревна окончательно оценивают как годные или негодные для установки обратно в сруб, далее подбирают замену негодным бревнам, "штопают" годные – и устанавливают обратно. Особенная сложность в том, что обратно бревна надо будет ставить без сложившегося за три века наклона, ровно – а они уже деформировались, так что не обойтись без подгонки.
"Вот и получается, что методом раскатки всей церкви сразу мы не смогли бы добиться результатов – тем более в разумные сроки, – подытоживают реставраторы. – Невозможно было бы найти специалистов, технику и место для складирования бревен в нужных количествах".
IV.
Реставрационный, он же Плотницкий центр – еще одно место, которого обычно не видят посетители Кижей – состоит из двух внушительных ангаров зеленого цвета и открытого, под навесом, склада новых бревен. Один из ангаров полностью занят под еще один склад – здесь и лежат после разборки старые бревна нижнего яруса "Преображенки". Во втором – собственно мастерская, где реставраторы предварительно собирают нижний ярус так, как он будет потом стоять на объекте.
– Старые бревна, конечно, мы не выкидываем, они пока хранятся тут, – рассказывает Андрей Ковальчук, начальник Плотницкого центра. Он проходит вдоль стеллажей, на которых лежат огромные бревна. Большинство из них, кажется, уже вряд ли можно поставить обратно в сруб. Оказывается, всё не так страшно: многие бревна с глубокими трещинами еще вполне пригодны для дальнейшей службы. А вот те, где изменяется сама структура древесины – проще говоря, подгнившие – приходится и вправду откладывать в сторону при реставрации.
Когда-то – когда Преображенская церковь была прежде всего храмом и своего рода "ратушей" для окрестных крестьян, а не музейным артефактом – ее поновляли и укрепляли на манер, принятый в XIX веке. То есть стены обшивались тесом, купола покрывались английским кровельным железом – так богаче и долговечнее. "Примерно половину жизни Кижская церковь простояла именно так, в тесе, – говорит Александр Куусела. – Мы пока не решили, возвращать ли это покрытие, которое удалил Ополовников, решим после реставрации".
Александр Викторович Ополовников – это как раз тот гениальный реставратор и популяризатор деревянного зодчества, который открыл миру Кижи и создал советскую школу реставрации таких памятников. В 1960-е годы, когда ансамбль готовили к статусу "туристической жемчужины СССР", бревна для наглядности были зачищены от тесовой обшивки, а лемех на куполах восстановлен. Так же поступили и с остальными значимыми памятниками деревянной архитектуры. На тот момент, говорят музейные работники, Ополовников был безусловно прав. Другое дело, что воспринимать моду полувековой давности как догму тоже не стоит.
Следующей весной нижний ярус отреставрированной "Преображенки" встанет на свое законное место. Раньше не получится – из-за известных особенностей бюджетного законодательства деньги на реставрационные работы пришли только в мае-июне, и до зимы все необходимые работы просто не успеют провести. Дальше дело пойдет быстрее – по паре ярусов в год. Таким образом, к 2014 году – именно тогда церковь отметит свое 300-летие – можно осторожно надеяться увидеть результат. Если денег выделят больше – возможно, удастся управиться быстрее. Но особенно торопиться не получается – работа, все-таки, слишком тонкая.
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – –
Маленький музейный автобус едет от Плотницкого центра к пристани. Вокруг – поля, когда-то едва ли не лучшие во всем Заонежье. Сейчас их – ради музейной аутентичности и сохранения традиционных практик – возделывает научный сотрудник и практически подвижник Олег Скобелев. Он и еще несколько его колег пашут сохой, жнут серпами, возделывают и выделывают лён, а также занимаются еще десятками разных дел, привычных для крестьянина позапрошлого века и уже позабытых нашими современниками. Поля Скобелева – это не только опытная площадка, но и элемент панорамы, пейзаж, который оберегают сотрудники музея. Не в последнюю очередь из-за пейзажа при выборе проекта реставрации победил нынешний вариант – ко всему прочему, он дает возможность на все время работ сохранить "открыточные" виды Кижей. Если, мол, турист не может пока войти внутрь "Преображенки", то пусть посетители хотя бы ее сфотографируют.
Эта логика – как и то, что за вышеописанную технологию "лифтинга" выступают многочисленные чиновники – довольно уязвима для критиков. Действительно, кто не знает, что бюджеты у нас в государстве воруются, а потому высокотехнологичные методы реставрации – это скажет любой "понимающий" человек – придуманы специально для увеличения сметы. А для отвода глаз иностранных туристов (другим Кижи действительно уже почти не по карману) наше правительство может угробить какой угодно памятник.
Но есть привычная логика и недоверие, а есть вполне осязаемые бревна и леса. Так вот, как ни странно это может показаться, а бревна целы, леса стоят, работа движется. Насколько оптимальной окажется выбранная в Кижах технология – покажут ближайшие несколько лет, но пока что ничего апокалиптического на площадке не заметно. И, скорее всего, через несколько лет такими методами "Преображенку" сумеют перебрать и водрузить на место. Слухи о смерти церкви – по счастью – несколько преувеличены.
Источник: Svpressa.ru
