Наши

Однажды ехал на машине по Московской области и увидел, как на обочине голосует священник. Решил подвести, остановился. Перед тем, как сесть в машину, батюшка с очень серьезным лицом через стекло перекрестил то ли меня, то ли сам автомобиль, и только после этого открыл дверь и стал погружать телеса внутрь. Представился отцом Михаилом. Долго расспрашивал, в каких "святых местах" я бывал. Узнав, что я ограничился всего несколькими монастырями, – по его мнению, "малоизвестными" – с энтузиазмом сообщил:

– Могу организовать поездку в N-ский монастырь. Беру дешевле, чем в паломнических центрах.

– Спасибо, я пока не собираюсь...

– Там есть старец Иннокентий, наверное, слышал? (Отец Михаил легко перешел на "ты"...)

– Честно говоря, нет...

– Мы с ним знакомы, могу провести к нему без очереди...

Разговор с батюшкой становился все любопытнее. Священник принялся расспрашивать о месте моей работы. Узнав, что я журналист, заметно оживился. Сразу предложил записать с ним интервью. Подарил визитку. На ней было имя и фамилия, священный сан вообще не упоминался. Из текста следовало, что отец Михаил представляет какую-то народно-либеральную политическую партию. Мы доехали до нужного ему места. Я притормозил. Но вылезать из машины общительный батюшка не торопился.

– Я бы мог, – говорил он, – познакомить тебя с руководителем нашей партии. Ты там многого достигнешь. Там нужны такие как ты – молодые, образованные, перспективные. Если приведешь с собой пять своих друзей и создашь свою ячейку – станешь в ней руководителем...

Дальше можно было не слушать. Каким-то образом отец Михаил все-таки закончил агитацию и принялся выгружать телеса из машины. Закрыл дверь и снова многозначительно перекрестил то ли меня, то ли автомобиль...

Знакомство с отцом Михаилом вызвало в памяти один давнишний разговор со знакомой журналисткой. Она говорила: "Наши священники за деньги покрестят и повенчают кого угодно". В тот момент мне хотелось ответить: "Наши журналисты любят говорить о том, чего не знают...", – она никогда ничего о Церкви не писала. Ключевое слово тут – "наши". То есть, свои. Иллюзия причастности внушает право судить. Моей нецерковной собеседнице искренне казалось, что, если храмы на виду, то "в вопросах Русской Православной Церкви" она разбирается априори. При этом заходить в эти храмы – необязательно. "И так понятно, кто такие наши священники..."

А вот для меня не существует каких-то абстрактных "наших священников". Для меня существуют отец Игорь, игумен Мелхиседек, владыка Пантелеймон – и еще много конкретных имен конкретных людей. Те, с кем довелось общаться лично и хочется встречаться снова и снова. Именно их образы складываются в то, что принято называть "духовенством Русской Православной Церкви".

Знакомую журналистку все это не убеждало: "Ты так говоришь, потому что сам церковник. Ты просто "своих" прикрываешь. А на самом деле..." На самом деле и у меня – "церковника" – были неприятные встречи со священниками. И специалист по рекрутингу отец Михаил – тому подтверждение. И если моя знакомая журналистка видела только таких – то, она имеет полное право на праведный гнев. Да, такие "наши священники", как мой случайный попутчик отец Михаил, – есть. Никуда не деться от того, среди священников попадаются служители, не вполне соответствующие сану. Но: лично я начал ходить в Церковь пять лет назад – не очень большой срок для духовного роста, но достаточный, чтобы оценить реальную картину. И за пять лет моего воцерковления этот случай – единственный пример встречи с одним из так называемых "наших священников". А статистика – пускай, и субъективная – вещь упрямая.

Моя знакомая журналистка чуть ли не упрекнула меня: "Тебе просто везло. Ты бывал в удачных местах, и там тебе попадались хорошие священники..." Наверное, она права. Чтобы найти хорошего священника, нужно побывать в удачном месте – в храме.