Священная война

Анализ официальной российской пропаганды позволяет установить, что в основу идеологического противостояния, начавшегося в 1806 – 1807 годах и нараставшего в 1812 – 1815 годах, было положено обвинение Наполеона в безбожии, выдвинутое российскими идеологами и принятое Русской Православной Церковью. Производным от этого стал тезис о том, что Наполеон и есть воплощение сил зла, антихрист. Противостояние России и Франции официальная пропаганда трактовала как "священную войну", как борьбу против врага христиан и имени Христова.

Как раз в этом и состоит особенность войн России с наполеоновской Францией. Никогда до этого русский народ не сталкивался со столь масштабным поруганием православных святынь. Даже татаро-монголы никогда себя подобным образом не вели, в противном случае их иго не продержалось бы на Руси 250 лет. До реформ 1312 года хана Узбека, когда ислам стал государственной религией, степняки были очень веротерпимы. На захваченных территориях они освобождали духовенство от уплаты податей. Об этом много писал и говорил Лев Гумилев.

Нашествие

В 1812 году митрополит Санкт-Петербургский Амвросий (Подобедов) обратился с воззванием ко всем сословиям России с призывом о защите православной веры, на который русские люди ответили таким подъемом народного и религиозного духа, какой Россия не видела с 1612 года. В храмах читался царский манифест с обязательством царя не полагать своего оружия до тех пор, пока хоть один неприятельский солдат останется на русской земле. Священный Синод пожертвовал на войну 1,5 млн. рублей, монастыри и храмы , священство и архиереи отдавали свои многолетние сбережения на алтарь спасения Отечества.

Были и изменники. Так, все с негодованием передавали друг другу новость об измене архиепископа могилевского Феофилакта (Русанова), который совершил в своем соборе присягу Наполеону и увлек за собой значительную часть духовенства епархии. Но такие случаи были единичны; подавляющее большинство пастырей оставались со своей паствой, совершали богослужения по церквам, укрывали церковные ценности, напутствовали Св. Тайнами не успевших выехать горожан и терпеливо переносили издевательства, защищая свою паству перед лицом неприятельских солдат, вплоть до "принятия мученического венца".

В преддверии 25-летия Отечественной войны и заграничных походов русских войск военному историку А. И. Михайловскому-Данилевскому было "высочайше повелено" приступить к написанию посвященного им большого обобщающего труда. Обладая знаниями и впечатлениями непосредственного участника описываемых событий, имея доступ к документам государственных и личных архивов, Михайловский-Данилевский тем не менее счел необходимым расширить круг используемых источников. С этой целью он разослал в адрес всех генерал-губернаторов расспросные листы трех видов, на которые тем надлежало ответить. Во-первых, о реакции на события 1812 г. в целом по губернии, во-вторых, о сборе губернского ополчения и, в-третьих, о деятельности церкви в 1812 г. по конкретной губернии. Последняя анкета состояла из шести вопросов, на которые должны были ответить епархиальные и приходские священно – и церковнослужители: 1. О числе церквей, совсем разоренных и уничтоженных. 2. О числе церквей, ограбленных неприятелем. 3. О показании общей стоимости разграбленных церковных имуществ. 4. О пожертвованиях духовных лиц. 5. Об особых подвигах их. 6. Обо всех тех любопытных местных происшествиях, коих духовные лица были свидетелями и кои сохранились в их памяти.

Огромный комплекс мемуарных материалов приходского духовенства Московской, Калужской и Смоленской губерний послужил основой для создания по Указу Правительствующего Синода от 20 мая 1836 года "Выписки о происшествиях 1812 года и подвигах духовенства", каковых было множество, но я приведу лишь наиболее показательные.

В городке Поречье Смоленской губернии священника Пятницкой церкви Антония (Соколова) за обличения французские солдаты, распивавшие прямо на престоле в алтаре, забили прямо в храме шомполами до смерти.

Московские священно – и церковнослужители по большей части или заблаговременно, или уже по вступлении неприятеля в столицу выехали из оной, но оставшиеся, укрываясь с семействами на пожарищах приходов своих, инде до последнего дома выгоревших, не были холодными зрителями грабительства и поругания Святыни неприятелем. С опасностью жизни сохраняли и защищали церковное имущество, обличали врагов в их поступках, некоторые запечатлели усердие свое к делу Божию кровию, а другие вкусили смерть от меча неприятеля.

В Новодевичьем монастыре под собор, церкви, колокольню и кельи прорыты были небольшие канавки. При выходе из монастыря в 10 часу по полудни 8 октября неприятели прилепляли зажженные свечи в кельях к деревянному строению и в церквах к иконостасам, кидали свечи на пол и в солому, объявив живущим в монастыре еще 6 числа, чтоб спасались.

По выходе неприятелей из монастыря казначея с оставшимися двумя сестрами бросилась всюду осматривать и нашла под собором 6 ящиков патронного пороху и 6 раскупоренных бочонков с положенными на них зажженными фитилями; тот час фитили затушила, в порох налила воды, и в прочих церквах и кельях, где разбросаны были зажженные свечи и уже начинало загораться, затушила огонь, не доведя монастырь не до малейшего вреда.

В Зачатьевском монастыре все кельи сгорели; самые церкви загорались, но остались невредимы. Достойно особенного замечания – написанный на дереве образ Христа не сгорел в пламени.

Во время бывшего в монастыре пожара священник Емельян Георгиев и настоятельница с сестрами, приобщившись Святых Христовых Тайн, заключились в храме , быв готовы лучше погребсти себя под развалинами оного, от распространившегося всюду всепожирающего пламени, нежели предать себя в руки неистовых врагов церкви и Отечества. После пожара настоятельница монастыря и бывшие с нею, числом до 50 человек, оставшись вовсе без пищи и в непрестанном страхе, перешли из монастыря за Крымский брод, под защиту.

Бывший Казанского собора протоиерей терпел от неприятелей тяжкие побои и был ранен ударом саблею в голову.

Грузинская, на Воронцовском поле, церковь с великим трудом сохранена ото огня, а утварь от расхищения жившими тогда в церкви церковно-священнослужителями, за что священник Василий Гаврилов награжден наперсным золотым крестом.

Священник Сороко-Святской церкви у Новоспасского монастыря Петр Святосвятский, охранявший церковь и сокрытое в ней имущество, убит неприятелями близ самой церкви.

Он был потом погребен на монастырском кладбище, надгробие его не сохранилось.

Воины христовы

По селу Междуречью Благочинному протоиерею Иоанну Капутовскому от священно – и церковнослужителей: "Подвигов в Отечественную войну не оказано нами, кроме дьячка Иоанна Соколова, которого за убитие шести человек французов, в отмщение, по случаю нечаянному бывши пойман 12 неприятелями, бит был без пощады, а напоследок поставлен был для убития с связанными руками не в дальнем расстоянии от леса. В то время один из неприятелей сделал выстрел в него и ошибся. Но в скорости бежавшему в лес, хотя еще двенадцать человек и палили в него из ружей, но больших ран не дали, кроме трех легких.

Священник села Бородино о. Петр (Евстахиев) "посредством латинского языка" взял в плен французского генерала Фуше".

Особо следует остановиться на судьбе героя Малоярославецкого сражения о. Василии (Васильковском), кавалере ордена Св. Георгия.

15 июня 1810 г. отец Василий был назначен священником 19-го Егерского полка, с которым встретил Отечественную войну 1812 г.

После того как 1-я Западная армия отступила в Дрисский лагерь, Наполеон решил, обойдя ее, отрезать ей путь на Москву, для чего направил войска к Полоцку и Витебску. Сознавая опасность создавшегося положения, император Александр I приказал главнокомандующему 1-й Западной армией генералу от инфантерии М. Б. Барклаю-де-Толли оставить Дрисский лагерь и идти к Витебску для сближения с войсками 2-й Западной армии генерала от инфантерии князя П. И. Багратиона. 11 июля 1812 г. 1-я армия подошла к Витебску. Чтобы задержать наступление неприятеля до получения известий о состоянии 2-й армии, Барклай выдвинул к местечку Островно, перед Витебском, отряд прикрытия, который 12 июля вступил в бой с передовыми частями Великой армии. На следующий день разыгралось ожесточенное сражение.

14 июля сражение продолжил арьергард 1-й армии у селения Какувечина близ Витебска, но вынужден был отойти к деревне Добрейка, расположенной в 8 верстах от Витебска. 15 июля состав арьергарда был изменен. Наряду с другими частями в него вошел и 19-й Егерский полк под командованием полковника Н. В. Вуича. В это время Барклай получил известие от Багратиона о его стремлении соединиться с войсками 1-й армии у Смоленска. Приказав арьергарду задержать неприятеля, Барклай двинулся с главными силами к Смоленску. С раннего утра 15 июля и почти до 17 часов арьергард сдерживал превосходящего неприятеля. Отличились в бою на берегах Лучесы и батальоны 19-го Егерского полка, а с ними и отец Василий.

Докладывая 18 июля о действиях полка, полковник Вуич отмечал бесстрашие полкового священника, вдохновлявшего егерей и поддерживавшего их боевой дух в сражении, несмотря на то, что был ранен, а потом и контужен от удара пули в его наперсный крест. Этот кипарисовый крест в серебряной с позолотой ризе долгие годы хранился в церкви 19-го Егерского полка, а потом – в церкви сформированного на его основе Волжского пехотного полка. Он имел в высоту около 30 сантиметров. На его лицевой стороне был гравирован год сформирования полка – "1797". На тыльной стороне его рукояти имелась трещина, стянутая винтом. В нижней лицевой части креста крепилась расколовшая его в бою неприятельская пуля, а на оборотной стороне была сделана надпись: "Ранен в сражении 15 июля 1812 года при г. Витебске, – продолженная по бокам креста, – с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому". "Отец Василий Васильковский был также ранен в ногу в июле 1812 г. (в сражении при Витебске), однако продолжал исполнять свои обязанности священника", – утверждает А. А. Васильев. Оправившись вскоре после контузии и ранения, отец Василий вернулся в полк.

18 августа 1812 г. начальник 24-й пехотной дивизии генерал-майор П. Г. Лихачев обратился к члену Святейшего Синода его высокопреподобию обер-священнику армии и флота протоиерею и кавалеру ордена Св. Анны 1-й степени И. С. Державину с просьбой о достойном награждении отца Василия за проявленное мужество в бою под Витебском: Во вверенной мне дивизии 19-го егерского полка священник Василий Васильковский во время бывшего 15 июля 1812 г. близ г. Витебска сражения по искреннему его усердию находился при начале оного впереди с крестом, благословил полк, потом в самом жарком огне, поощряя всех на побеждение неприятеля, и исповедовал тяжело раненых, где от рикошета ядра землею в левую щеку получил рану, но и с оною находился еще в сражении, пока вторично получил в крест, бывший у него на груди, удар пулею и от оной сильную в грудь контузию; я долгом поставляю о таковой отличности священника Васильковского сообщить Вашему высокопреподобию и просить покорнейше за ревность его к вере и пользе Монаршей о исходатайствовании пристойного награждения, которого он по всей справедливости заслуживает". По ходатайству Лихачева полковой священник Васильковский был представлен к награждению "камилавкой", как знаком отличия белого духовенства.

Позади осталось Бородинское сражение и арьергардные бои, пожар Москвы и Тарутинский лагерь, 7 октября Наполеон выступил из Москвы на Калугу, Кутузов решил преградить ему путь через Малоярославец. Первым 12 октября прибыл к городу и завязал бой 6-й пехотный корпус генерала от инфантерии Д. С. Дохтурова. "Понимая важность удержания Малоярославца до подхода основных сил армии Кутузова, генерал Дохтуров направил в город 19-й Егерский полк, – пишет А. А. Васильев. – Вместе с офицерами и солдатами 19-го Егерского полка в бою за Малоярославец принял активное участие его полковой священник, отец Василий Васильковский, который с крестом в руке воодушевлял идущих в атаку егерей". 31 октября 1812 г. Дохтуров, ходатайствуя о награждении Васильковского, докладывал главнокомандующему генерал-фельдмаршалу светлейшему князю М. И. Голенищеву-Кутузову, что "священник Васильковский в этом бою все время находился с крестом в руке впереди полка и своими наставлениями и примером мужества поощрял воинов крепко стоять за Веру, Царя и Отечество и мужественно поражать врагов, при чем сам был ранен в голову".

Кутузов поддержал ходатайство Дохтурова, обратившись к императору Александру I с рапортом, в котором писал, что отец Василий "шел впереди полка с святым крестом и примером своего мужества поощрял воинов к поражению неприятеля, при чем он получил рану пулею в голову; сверх того отличился он подобным же поступком в сражении при г. Витебске, где также ранен в ногу".

12 марта 1813 г. Кутузов в г. Калише, где размещалась тогда Главная квартира российских войск, начавших заграничный поход, подписал приказ по армиям №53, один из пунктов которого гласил: "19-го Егерского полка священник Васильковский в сражении при Малом Ярославце, находясь впереди стрелков со крестом, благоразумными наставлениями и личною храбростию поощрял нижних чинов сражаться без ужаса за Веру, Царя и Отечество; причем жестоко был ранен в голову пулею. В сражении же при Витебске оказал он таковую же храбрость, где и получил рану пулею в ногу. Начальничее засвидетельствование о столь отличных неустрашимых в сражениях поступках и ревностной службе Васильковского подносил я Государю Императору, и Его Величество высочайше указать соизволил наградить его орденом Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-го класса". Это был первый в истории ордена и православного духовенства случай награждения военного священника орденом Святого Георгия. 17 марта 1813 г. орден был вручен отцу Василию. О столь необычайном событии обер-прокурор Святейшего Правительствующего Синода князь А. Н. Голицын 27 марта 1818 г. уведомил И. С. Державина специальным письмом: "Генерал-адьютант князь Волконский сообщил мне, что Государь Император по представлению господина генерал-фельдмаршала князя Михаила Ларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского всемилостивейше изволил пожаловать орден Св. Великомученика Георгия 4-го класса священнику 19-го Егерского полка Василию Васильковскому за то, что он, находясь в сражении при Малоярославце, шел впереди полка и примером своего мужества поощрял воинов к быстрому поражению неприятеля, при чем он получил рану пулею в голову. Сверх того, отличился он подобным же поступком в сражении при городе Витебске, где тоже ранен в ногу".

Как же сложилась дальнейшая судьба отца Василия? На вышеописанном кресте указано, что священник умер 24 декабря 1812 г., но при награждении орденом Св. Георгия 4-го класса Васильковский был жив. 3 апреля 1813 г. И. С. Державин просил его прислать копию с высочайшего рескрипта о награждении. А. А. Васильев написал, что отец Василий "умер от ран в 1814 г." Возможно, это случилось до 25 апреля 1814 г., т. к. этим числом датирована просьба и. о. командира 19-го Егерского полка о назначении нового священника вместо умершего отца Василия Васильковского. Е. В. Сергеева поддерживает мнение протопресвитера А. А. Желобовского, стоявшего во главе военного духовенства в 1888 – 1910 гг., и протопресвитера Г. И. Шавельского, последнего главы военного духовенства вооруженных сил Российской Империи в 1911 – 1917 гг., о том, что отец Василий умер 24 ноября 1813 г. Л. А. Бублик и И. А. Калашников также писали о смерти Васильковского в конце 1813 г. Однако автор энциклопедической статьи "Духовенство военное" писал, что протоирей Васильковский "скончался от ран во время похода во Францию". Иначе говоря, единого мнения исследователей нет, ибо еще не найдены документы, позволяющие дать однозначный ответ о времени смерти отца Василия.

Почему не канонизированы мученики и герои?

Одна из причин, возможно, состоит в том, что процесс канонизации носит, если можно так сказать, "волновой характер" – то больше, то меньше. Синодальный период, о котором мы говорим, в Русской Православной Церкви вообще характеризуется меньшим количеством актов канонизаций. Так, если от Собора 1549 года до учреждения Синода (1721 г.) всего было канонизовано 146 святых, то от учреждения Синода до восстановления патриаршества канонизовали как общецерковных только 10 святых, а местночтимых – 15. Кроме единичных канонизаций, в Синодальный период была осуществлена одна большая соборная канонизация – святых Киево-Печерской Лавры.

То есть "конкуренция за место" в святцах в этот период была весьма высока. Следующий момент, которому следует уделить внимание, пытаясь ответить на заявленный вопрос, критерии отбора.

Основным критерием прославления святого является прежде всего дар чудотворений. Соборами канонизация проводилась "со всяким тщанием и испытанием о чудесах", совершенных канонизируемыми. Даже если угодником был явлен подвиг исповедничества или страдания за веру (князь Михаил Черниговский и боярин его Феодор, Великий князь Михаил Тверской), то внимание акцентируется не на исповедничестве, а на чудотворениях.

Не исключительным в этом отношении представляется случай причтения к лику святых равноапостольного князя Владимира – крестителя Руси. Он довольно долго (более 200 лет) не пользовался общецерковным почитанием, невзирая на его заслуги перед Церковью, пока в день его кончины – 15 июля князь Новгородский Александр Ярославович не одержал победу на Неве, усматривая в том заступничество князя Владимира. С этого времени новгородцы установили празднование памяти князя Владимира как святого.

Нередким поводом к канонизации было обретение мощей угодника и совершение в связи с этим чудотворений. Сам факт открытия мощей не является условием канонизации, но промыслительное открытие, сопровождающееся чудотворениями, являлось вполне достаточным условием таковой (свт. Леонтий Ростовский).

Инициатором канонизации могли быть различные носители церковного сознания – князь, епископ, народ, частное лицо. Например, почитание блаженного Прокопия Устюжского началось по частной инициативе одного лица, пришедшего в Устюг, построившего часовню над могилой блаженного и поместившего в ней образ Прокопия. Утвердилось это почитание, конечно, после благословения церковной власти, да и то, надо думать, по требованию устюжских "ратных людей", которым было явление блаженного Прокопия при походе на Казань в 1471 году.

Вообще в Русской Православной Церкви канонизация святых являлась подтверждением и благословением уже имевших место фактов народно-церковных почитаний усопших подвижников благочестия: церковная же власть освящала это почитание и торжественно провозглашала подвижника веры и благочестия святым.

К началу ХХ века, кроме святцев обще – и местнопочитаемых святых, составлялись списки усопших православных христиан, которые по достоинству именовались святыми, но в памяти церковной им творились только панихиды. Указанные списки включали около пятисот имен, половине из них постоянно пелись панихиды с молитвенными к ним обращениями, а другая половина лишь наличествовала в этих списках особыми заботами их составителей. В целом же в конце Синодального периода из указанного списка почитаемых усопших христиан трое были канонизированы и явились немеркнущей славой Русской Православной Церкви – преподобный Серафим Саровский, священномученик Патриарх Гермоген и святитель Иоасаф, епископ Белгородский.

Еще одна вероятная причина: прошло слишком мало времени. Ведь современник тех событий святитель Филарет (Дроздов) был канонизирован совсем недавно. Так что, все еще может быть, ведь неисповедимы пути Господни...

В Москве храм Христа Спасителя был построен в благодарность за заступничество Всевышнего в критический период истории России как памятник мужеству русского народа в борьбе с наполеоновским нашествием 1812 года.

25 декабря 1812 года, когда последний солдат 600-тысячной армии Наполеона был изгнан из пределов России, Император Александр I, в честь победы российского воинства и в благодарность Богу, подписал Высочайший Манифест о построении в Москве церкви во имя Спасителя Христа и издал "Высочайший Указ Святейшему Синоду об установлении празднества декабря 25, в воспоминание избавления Церкви и Державы Российские от нашествия галлов и с ними двадесяти язык".

По замыслу государя, в древней столице, лежавшей в то время в руинах, должен был подняться грандиозный храм – памятник, главная идея которого предельно ясно была изложена словами царского Манифеста: "В сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к Вере и Отечеству, какими в сии трудные времена превознес себя народ российский, и в ознаменование благодарности нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились мы в Первопрестольном граде нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа... ...Да благословит Всевышний начинания наши! Да простоит сей храм многие века и да курится в нем пред святым Престолом Божиим кадило благодарности позднейших родов вместе с любовью и подражаньем к делам их предков!"