Путь клиента и путь служителя

Новая статья Дмитрия Быкова в "Снобе" хороша уже тем, что любое общественное обсуждение вопросов веры – благо. И она хороша еще тем, что – и она сама, и начавшееся обсуждение – открывают определенное состояние умов некоторой части нашего образованного класса. В любой дискуссии важно попытаться нащупать корень разногласий.

Я бы предположил, что дело тут в двух типах поведения, которые проявляются не только в отношении Церкви, но и отношении окружающей реальности вообще – типах, который могли бы олицетворять рабочий на стройке и капризничающий клиент в ресторане. Человек может воспринимать свою жизнь как миссию, как задание, которое он должен понять и исполнить, а может – как гостиницу, качеством обслуживания в которой он недоволен. Клиент в ресторане уверен, что его должны обслуживать, что ему должны сделать вкусно, весело и уютно (и заодно убрать компанию с соседнего столика, она его раздражает) – но при этом ему показалась бы очень странной идея, что он тут за что-то отвечает. Отвечают сотрудники и дирекция ресторана, упреки могут быть к ним – но уж точно не к клиенту. С другой стороны, человек на стройке выполняет работу, за которую он несет ответственность; если стройка ему важна, (например, он строит дом своей семье или Церковь, куда она будет приходить на Литургию), он будет думать не о том, как другие люди могут послужить его нуждам, его желаниям, предпочтениям или капризам, а о том, как он сам может наилучшим образом исполнить свою работу.

Человек может подходить к жизни как клиент (который требует обслуживания) или как служитель, у которого есть дела более важные, чем его личные хотения и личные приязни и неприязни. Христианин – это всегда служитель, и невозможно быть Христианином, не будучи служителем. Идея служения у нас пользуется странной непопулярностью; образованные люди в древнем Риме, конфуцианском Китае, дореволюционной Православной России, протестантской Англии, где угодно еще, полагали само собой разумеющимся и самоочевидным, что у них есть долг – семейный, религиозный, общественный, служебный, государственный, – и они обязаны учиться тому, как исполнять его наилучшим образом. Когда Апостолы проповедовали, что Христос есть Господь, а жизнь Христианина есть служение, они, по большей части, обращались к людям, которые знали о том, что такое служить. Римляне просто не смогли бы создать империю, которую они создали, не будь у них представлений о долге – ясных, как зимнее утро, и твердых, как алмаз.

Статьи Дмитрия Быкова – это пример критики (довольно распространенной) именно с клиентских позиций. Люди полагают, что Церковь должна соответствовать их представлениям, их вкусам, их запросам, их пожеланиям, их капризам, что она должна одобрять их друзей и осуждать их врагов, что она должна озвучивать приговоры, вынесенные блоггерами (уж блоггеры-то везде стояли со свечками и всегда знают, кто виноват). История Церкви знает примеры яростной критики – настолько яростной, что она иногда приводила к расколам и грандиозным смутам. Но эта критика исходила из совершенно иного взгляда на мир – критики, Аввакум, Савонарола, даже Лютер – полагали, что Церковь не угождает Богу, и не ведет людей к вечному спасению, и именно это вызывало их негодование.

Современные критики негодуют на то, что Церковь не угождает им, не озвучивает их ценности и их предпочтения. Их абсолютно не интересует правая вера или вечное спасение – по крайне мере, оно совершенно не упоминается в полемике. В этом отличие либерально-интеллигентского критика Церкви от любого сектанта – споря с каким-нибудь Свидетелем Иеговы, Вы спорите именно о воле Божией и о вечном спасении, потому что вас обоих это интересует. Аудиторию Быкова это не интересует абсолютно – попытки перевести разговор в эту плоскость тут же затухают. Людей интересует, а почему это Церковь не злословит начальствующего в народе.

На это, конечно, легко ответить – потому что нам не заповедано злословить начальствующего. Нам заповедано проповедовать Евангелие всей твари, посещать больных и заключенных, совершать Литургию – много чего, а вот про главную заповедь либерального интеллигента – злословить начальствующего – Господь и Апостолы как-то забыли. Ситуация еще хуже: то, что мы можем найти в Писании об отношении к государству – "отдавайте Кесарю кесарево", "Бога бойтесь, царя чтите", "будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро" и так далее – чрезвычайно далеко от революционных идеалов. Более того, чтобы священник мог прийти в больницу, надо договориться с министром здравоохранения, в тюрьму – с министром внутренних дел. При этом необходимо разговаривать с ними вежливо и поддерживать нормальные рабочие отношения.

Церкви заповедано ее Основателем и Господом нести определенное служение, это служение требует конструктивного взаимодействия с государством, и Церковь на это взаимодействие идет. Это вызывает негодование нашей революционной интеллигенции? Что же, пусть вызывает, нам важнее повиноваться нашему Господу.

Можно – как большевики – чрезвычайно негодовать на такую, "рабскую натуру" Христианства, но было бы странно ее не замечать. Впрочем, сами большевики показали, сколь великие свободы можно обрести, отказавшись Бога бояться, а царя чтить. Можно сказать – хотя эта шутка выйдет очень грустной – что у Церкви и революционной интеллигенции есть нечто общее. Догматические взгляды обеих сообществ за последние сто лет совершенно не изменились. Церковь также (как и в предыдущие века) проповедует Христа, распятого, воскресшего и паки грядущего, революционная интеллигенция также, как 1911 году, злословит начальствующего. Правда, злословием все и ограничивается – ни к какой политической самоорганизации наша либеральная интеллигенция не способна, а способна только, как сто лет назад, проложить дорогу более серьезным людям, вроде Ленина и Сталина.

Гротескная неадекватность статей Быкова, их полная несвязанность с церковными реалиями – побочный эффект этого клиентского подхода: клиенту должны сделать вкусно, остальное – не его проблемы, его не интересует, что делается на кухне. Если Вы намерены принимать на себя ответственность, что-то менять, как-то работать, Вам понадобится разбираться в вопросе, выяснять, как что работает, каково подлинное положение дел. Если не намерены – то и незачем. Служитель должен знать то, что относится к его служению; клиенту знать что-либо совершенно необязательно. Например, Дмитрий Быков пишет: "В самом деле, слова "Кому Церковь не мать, тому Бог не отец" – не из Евангелия, абсолютной истины за ними нет, есть лишь патент на истину". Вообще-то про Церковь говорится и непосредственно в Евангелии: "Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; (Матф.16:18) и "если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. (Матф.18:17)". Святой Киприан Карфагенский – за словами которого автор отрицает истину – не больше чем пересказывает Писание. Но зачем клиенту знать это? Клиент всегда прав, потому что он клиент.

Беда в том, что реальность – церковная, общественная, реальность вообще – это не ресторан. В ресторане терпят клиентов – в том числе трудных – потому что они платят, а официанты, повара и дирекция живут на эти деньги. Но чтобы что-то изменить в реальности, нужно быть служителем. В этом отношении поразительна одна из фраз в последней статье Быкова: "Можем ли мы отдать им Христа?" Не очень понятно, кто эти "мы", и в чем вообще смысл этой фразы (боюсь, что смысл многих фраз в этом тексте несколько загадочен), но ее грамматика явно ошибочна. Вы не можете отдавать или не отдавать Христа – Вы можете предаться (или не предаться) Ему. Это Христос есть Господь и Судия, не наоборот. Это не мы решаем, что с Ним делать – это Он решает, что делать с нами. Но есть и фраза, которая, кажется, подает надежду: "Не наша ли первейшая обязанность – напоминать о религии отваги и свободы, творчества и самоотверженности, нестяжательства, риска и любви?". Опять неясно, кто эти "мы", но тут есть слово, которое внушает надежду – это слово "обязанность". Если некие люди (кто бы ни скрывался за этим "мы") полагают своей обязанностью напоминать о христианской вере – это поистине прекрасно. Из этого с неизбежностью вытекает ряд других прекрасных вещей – необходимость выяснить в некоторых подробностях, в чем эта самая вера состоит, во что и почему верили Апостолы, Отцы Церкви и все Христиане со времен основания Церкви. Необходимость пересмотреть свои приоритеты и свои мерки в отношении мира вообще и Церкви в особенности – потому что если христианская вера истинна, Христос действительно воскрес, вечная жизнь – это реальность, в которую мы входим покаянием и верой (или отказываемся войти), это меняет многое. Вернее, это меняет абсолютно все. Из этого следует также необходимость открыто присягнуть этой вере и присоединиться к сообществу, где ее исповедуют все эти две тысячи лет. И конечно, из этого следует необходимость быть служителем, а не клиентом. Со всеми вытекающими. Принимать на себя ответственность, а не возлагать ее на других. Церковь – это не ресторан, где меня должны обслужить; это воинство, в которое меня призывают, чтобы я там служил. И поэтому жалобы на "убогий интеллектуальный уровень" Церкви, верны они или нет, следует переадресовать самому Быкову и единомысленным ему – если такие премудрые и достойные люди, как они, уклоняются от служения Богу, Бог призывает на службу глупых и недостойных, как мы.