"Икона – живой организм"

В декабре заканчивается срок экспозиции иконы Торопецкой Богоматери в подмосковном храме, куда она была временно передана из Русского музея Санкт-Петербурга. Но вернется реликвия не в музей: после реставрации ее ждут в соборе города Торопец. Как оценивать итоги эксперимента?

Напомним: по решению Министерства культуры РФ Торопецкая икона была оставлена в храме подмосковного коттеджного поселка Княжье Озеро до декабря 2011 года. Уже тогда, как заявил директор Русского музея Владимир Гусев, в Минкульте не исключали того, что далее экспонат будет доставлен в Корсунско-Богородицкий собор в город Торопец Тверской области. Мол, в Торопце для иконы также приобрели климатическую капсулу и она может там временно "пожить", не теряя музейного статуса. Наконец, новый губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко расставил точки над i относительно будущего иконы: "Ее поместят туда, откуда в свое время изъяли, – сообщил он в своем "Твиттере", – в Торопецкий монастырь, – после окончания реставрации".

Музейщики, однако, не уверены в том, что выбран правильный адрес. О том, насколько Торопец в Тверской области можно считать "родным домом" этой иконы, отчего у нее еще столько других "имен" – Эфесская, Полоцкая, Корсунская – и вообще, что выявили промежуточные итоги эксперимента по возвращению иконы в храмы, "Огоньку" рассказала ведущий научный сотрудник отдела древнерусского искусства Русского музея и автор монографического исследования по Торопецкой иконе Ирина Шалина.

– Итак, Торопецкая икона "переедет" в Торопец. Ради нее в реставрацию местного монастыря и Корсунского собора вкладывается 40 млн рублей. Почему музейные работники протестуют против восстановления справедливости: ведь икона-то вернется домой?

– Мы еще полтора года назад понимали, что дело идет к тому, что икону отдадут в Торопец, хотя его нельзя называть родным домом этой иконы. Мы не готовы ее просто так отдать, мы продолжаем бороться с бездумным разбазариванием памятников культуры. Я вошла в комитет, организованный в Москве при ИКОМе (Международный совет музеев – эта организация консультирует ЮНЕСКО и объединяет музейных специалистов, которые занимаются хранением природного и культурного наследия. – "О"). Можно сказать, вся жизнь сейчас на эту борьбу уходит. Мы сожалеем о том, что именно на Торопецкой иконе отрабатывают механизм передачи РЦП памятников церковного культа. Мне всегда казалось, что долг любого цивилизованного государства установить планку древности иконы, до которой ее нельзя отдавать в употребление ни в коем случае. Ведь Торопецкая икона – памятник, по одним оценкам, XII, по другим – XIV века.

– Так все же ценность ее – в древнем возрасте или в высоком художественном уровне? В редко встречающемся ныне византийском стиле церковной живописи?

– Трудно говорить о ее ценности, потому что она уникальна: в ней все необычно, начиная с истории ее появления на Руси, которая запечатлена в абсолютно достоверном документе – "Житии святой Евфросинии Полоцкой". Там сказано, что в XII веке икона эта была специально привезена из Эфеса по просьбе княжны Евфросинии, причем послал ее на Русь сам византийский император. И была она помещена в Полоцке (сегодня – белорусская заграница) сначала в устроенный самой Евфросинией мужской Богородицкий монастырь. Затем, через многие десятилетия, когда не стало мужского монастыря, была перенесена в Спасо-Евфросиниевский женский монастырь. Икона эта большая, двусторонняя, на рукояти. Ее выносили на улицу на крестные ходы. В тяжелом образе, участвующем в процессиях, неизбежно возникают трещины и расслоения, его сложно было сохранять в идеальном состоянии. А потому в XIV веке он был заменен, то есть написан новый образ.

– Значит, этот ценный музейный экспонат, по поводу которого в наши дни сломано столько копий, не византийский оригинал XII века, а всего лишь копия, список?

– Скорее всего. Списки икон принято было делать всегда, с момента принятия православия. Любопытно другое: список этой иконы в XIV веке почему-то делал псковский иконописец, хотя Спасо-Евфросиниевский монастырь далек от Пскова!

– Откуда же известно, что мастер был из Пскова?

– Стиль письма псковских иконописцев XIV века настолько характерен и хорошо изучен специалистами, что в этом нет сомнений. Но у нас осталось много других вопросов. К примеру, почему икона "ушла" из Полоцка и как она оказалась в Торопце (ныне в Тверской области)? Что с ней происходило в Торопце? Мы также гадаем, когда она там оказалась? Ведь следы ее пребывания в Торопце нам точно известны только с XVII века. Причем не из документальных свидетельств, которых просто нет, а из местных старинных сказаний, легенд, упоминаний о ней того периода. К тому же только к концу XVII века по воле и на деньги царя Алексея Михайловича для Торопецкой иконы начали строить Корсунский собор. В Торопце эту икону почему-то начали называть Корсунской, и это еще одна загадка – ведь раньше, в Полоцке, такого имени за ней не значилось.

– Может быть, новое имя связано с каким-то чудом?

– А вот о чудотворности этой иконы на протяжении всего XVII века нет никаких свидетельств, хотя о других иконах этого города, к примеру, о Владимирской или Казанской, документальных ранних сказаний сохранилось много. При этом известно, что она была в Торопце очень почитаема, ее выносили во время захватнических войн, в периоды осады городка.

Возможно, что в силу этого история иконы сегодня, к сожалению, и подвергается стольким трактовкам. К примеру, в аннотации к Торопецкой иконе в храме в Княжьем Озере ее, согласно одному из популярных преданий, вдруг возводят к XIII веку, к временам Александра Невского. Якобы когда Александр Невский венчался в Торопце с юной дочерью полоцкого князя – Брячиславой, в приданое дали эту выносную икону. Но это невозможно: почитаемую в городе двустороннюю икону на рукояти, которую выносили на крестные ходы, икону, которая должна стоять только в храме, где за престолом для нее сделано специальное углубление, не могли запросто взять из Полоцка и благословить ею на брак молодых! Это настолько антилитургическое предание, что все явно придумано с целью удревнить Торопецкую икону. На самом деле в те времена молодых благословляли небольшими иконами с образами Христа и Богоматери, как это всегда на Руси происходило до начала XX века. Никогда в приданое не отдавался городской палладиум – священный талисман.

– Популярное предание о свадьбе князя Невского тоже родилось неспроста. Может быть, в сбереженных от разорения церковных книгах оказались неизвестные музейной и исторической науке свидетельства?

– Наоборот! У нас есть очень известный памятник того периода, так называемая "Степенная книга царского родословия", написанная во времена царя Ивана Грозного, в которой учтено родство всех князей и всех бояр, откуда они происходят. Там и весь род Рюриковичей прослеживается. Вот в этой-то книге есть как рассказы о чудотворной иконе Богоматери Полоцкой, так и о венчании Александра Невского в Торопце. И эти рассказы никак между собой не связаны. Ученые склонны верить не преданию, а достоверному документу XVI века.

Думается, перемещение Торопецкой иконы из Полоцка в Торопец связано с событиями 1563 года, когда Иван Грозный решил изгнать ливонцев. Наверняка монахини, спасавшиеся от бед, связанных с войной, покинули Полоцк, но взяли с собой самое ценное, в первую очередь иконы. Скорее всего безопасное пристанище они нашли в Торопце.

Очень известный в Москве искусствовед, исследователь псковского искусства Лев Лифшиц датирует Торопецкую икону XIII веком. Научный спор о времени возникновения этой иконы у нас с ним существует на протяжении нескольких лет. Когда-то исследователи утверждали, что под живописью XIV века существует век XII, то есть тот самый византийский подлинник, привезенный из Эфеса. Наши исследования этого не подтвердили. Но памятник этот еще до конца не изучен. А иконы у нас уже нет...

– Нельзя ли сделать новую копию Торопецкой иконы и подарить Корсунскому монастырю?

– Мы бы рады! Между прочим, когда в начале 1990-х годов прошлого века возродился Евфросиниевский монастырь в Полоцке, наши реставраторы сделали список Торопецкой Богоматери и передали в дар монахиням. В каком-то смысле икона действительно вернулась домой. Надеемся, что ради сохранения древнего памятника на такой же дар согласятся когда-нибудь и священнослужители из Торопца.

– В то время как музейные реставраторы утверждают, что экспонату грозит гибель, священнослужители, напротив, упрекают своих оппонентов в том, что это они же сами и повредили древний образ, а вот в храме он исцеляется. Кто прав?

– История реставрации этой иконы – это, конечно, не века, но много десятилетий. Первое раскрытие древних наслоений в нашем музее произошло в 1936 году, при поступлении иконы, и оно было произведено в традициях реставрационных работ 30-х годов прошлого века. При этом подчеркну: на фоне других реставрационных работ того времени раскрытие было сделано очень деликатно. Кстати, две пробные расчистки сделаны еще до поступления иконы в Русский музей, но мы не знаем, кем и какими средствами.

Хочу сразу опровергнуть измышления о том, что-де музейные реставраторы перестарались и "стерли" красочные слои в некоторых местах до самой доски. На самом деле наши коллеги в 1930-х годах искали авторскую живопись, но она не сохранилась – икона слишком древняя. Они расчищали поздние записи слой за слоем в надежде дойти до самого первого, нижнего уровня. Конечно, если бы эта икона раскрывалась сегодня, можно было бы тщательнее раскрывать авторский слой, сохранилась бы большая часть древней живописи и в лучшей сохранности был бы ее красочный слой. Ведь реставрация развивается, и за минувшие десятилетия методы ее поменялись. У нас в Русском музее применяется так называемый не химический метод расчистки. Это способ механический, одним лишь скальпелем, под очень сильным микроскопом. Наши реставраторы работают ножичком, и он специально зачищается через каждые несколько минут, потому что мгновенно тупится. Когда вы расчищаете живопись и смотрите при этом в бинокуляр с 40-кратным увеличением, глаза выдерживают напряжение всего несколько часов. Отсюда длительные по времени расчистки, небольшими фрагментами. Зато, по сути, вместо черных досок с неясными силуэтами заново получаются произведения церковной живописи. Это настоящее возвращение из небытия старинной авторской иконописи!

Сегодня у нас есть и рентгеновская аппаратура, и инфракрасные лучи, и возможность исследовать пигменты. У реставратора есть вся информация о красочных слоях и об авторском рисунке. Мы стараемся все максимально изучить, прежде чем сделать движение скальпелем при реставрации икон, и это огромная подготовительная работа.

Конечно, в 30-е годы прошлого века этого всего не существовало. Вспомните, какое вообще было время – храмы рушили! Вместе с живописью XII века... Увы, мы с большим сожалением видим утраты слоев на руке и ноге младенца, и они относятся к невосполнимым фрагментам. Именно потому мы и не устаем говорить о том, что это древняя икона, которая нуждается в специальном музейном уходе.

– И что же добавляет к этой драматической эпопее опыт хранения иконы в храме элитного коттеджного поселка под Москвой?

– В церкви Александра Невского поселка Княжье Озеро, куда икону увезли на временное экспонирование в 2009 году, ее поместили в замечательную климатическую кассету, дорогостоящую капсулу. Но когда нам говорят о том, что живописи не стало хуже, это вовсе не означает, что этот идеальный колпак даст ей в будущем жизнь лучшую, чем в музее. У нас ведь просто нет такого опыта хранения икон, мы ни разу не помещали древний памятник в такое максимально изолированное пространство на столь длительный срок. Человек, летающий в космос, вроде тоже помещен в идеальные искусственные условия, но он почему-то стремится вернуться на Землю, подышать свежим воздухом. Так ведь и икона – она тоже живой организм, она должна дышать. В капсуле же она не дышит, там она в своеобразном склепе. Как только мы этот склеп откроем, последствия могут быть ужасными, а он же в какой-то момент будет открыт.

Мы задаем вопрос: а не поставить ли сначала эксперимент на каком-то менее ценном памятнике, допустим, плохо сохранившейся иконе XVI века? Поместить бы такую икону в климатический бронированный саркофаг лет на восемь и поизучать, что с ней происходит. А то ведь всего один год держат в кассете икону, которую Русский музей сохранял в идеальном состоянии в течение многих десятилетий, и утверждают, что памятник "выздоравливает"! Но этот экспонат и должен быть в хорошем состоянии, ведь у нас в музее для него создавались специальные условия, он будет где угодно "хорошо себя вести". А потом начнутся, извините, ремиссии. В микроклимате наших фондов еще ни на одной иконе у нас не поднялась "грядка", а там, в Княжьем Озере, на Торопецкой иконе "грядки" уже наблюдаются!

– Что такое "грядки"?

– Это такое состояние сохранности авторского слоя, при котором красочный слой поднимается и образуются жесткие или менее жесткие "гребни". Ведь доска в течение своей жизни слегка ссыхается, особенно когда мало влажности или повышается температура. И живопись начинает слегка отставать от основания. Это иногда выглядит как волна, мелкая рябь, а порой как пузырь, и это самое ужасное, потому что до него чуть дотронешься и живопись может отвалиться. Да, к сожалению, по Торопецкой иконе пошли мелкие "грядки". Именно потому еще полгода назад на нашем реставрационном совете мы приняли протокол о том, что этот памятник нужно обязательно привезти обратно в музей. Было ясно, что икона нуждается во внимании реставраторов, а ей вместо этого продлили пребывание в Княжьем Озере еще на полгода.