Бес комментариев

Немец Готфрид фон Лейбниц называл русских "крещеными медведями". Швед Иоанн Ботвид в XVII веке защищал диссертацию "Христиане ли московиты?". Вопросы к православной церкви есть и в наши дни. И не только у посторонних

Дмитрий Губин

Сразу, чтобы было понятно: я не просто агностик, но атеист.

Поэтому, оценивая, например, политику (политика), я ориентируюсь лишь на собственное представление о добре и зле. Для меня, например, аксиома, что публичное вранье в эпоху интернета – зло, потому как все равно тысячи юзеров тут же проверят тебя на гигантском детекторе лжи, который интернет собой представляет. И, если ты ошибся, поправят, а если врал – сотрут в порошок, невзирая на чины и заслуги (в интернете несть начальника и подчиненного, эллина и иудея – Сеть в этом смысле есть техническое воплощение христианской морали).

И если, скажем, питерский губернатор Полтавченко (говорят, глубоко православный) заявляет, что призывы идти на митинги протеста являются "зарубежной провокацией" (доказательство: "Серверы, которые наводняют интернет призывами к петербуржцам проводить акции, все расположены далеко за пределами нашего Отечества. Мне кажется, мы должны смотреть шире") – то я и смотрю на это дело шире. И обнаруживаю у самого Полтавченко аккаунт в "Твиттере" на зарубежном сервере, последней записью в котором (неужто инспирированной заграницей?) является "Спокойной ночи!". Что самокритично по отношению к себе как к политику.

То есть мое миропонимание заставляет меня оценивать Полтавченко как любителя приврать, но запрещает объявлять его, например, взяткополучателем иностранных фирм. Хотя (мы должны смотреть шире!) он ездит на иностранной машине и, возможно, даже носит импортное белье.

Я не всегда был атеистом.

У меня был период богоискательства, были знакомства среди священников и в патриархии, но все оборвалось в 1988-м, во время 1000-летия крещения Руси, когда на пресс-конференции Алексия – тогдашнего митрополита, будущего патриарха – я спросил, что делает РПЦ для помощи находящимся в заключении протодиакону Владимиру Русаку и отцу Георгию Эдельштейну. И владыка, улыбаясь, не поправил меня (о. Георгий, слава богу, не сидел), но ответствовал, что ему ничего не говорят эти имена.

И я испытал... ну, это как если бы главу "Международной амнистии" спросили про академика Сахарова, а он переспросил: "Это кто?"

Владимир Русак написал "Историю российской церкви". Георгий Эдельштейн протестовал против гонений на верующих в СССР еще в 1965-м.

После пресс-конференции ко мне подскочил секретарь митрополита рыженький отец Георгий (с ним я тоже пытался вести богословские разговоры, но он неизменно ускользал, говоря: "Да я больше по хозяйственной части, владыке минералочки закупить" – потом он стал одним из иерархов), прошипев: "У вас будут проблемы!" У меня хватило наглости ответить: "От патриархии или сразу от Бога?"

На самом деле я испугался. Время было такое: чекисты, вербовавшие когда-то священников, теперь крестились. Неофиты в борьбе за чистоту веры – как они ее понимали – могли проявить и силу. Я даже не про убийство Александра Меня (не раскрытое до сих пор). Угрозы получали те, кто просто видел христианство открытым. Многие из неофитов понимали православие как закрытое христианство, свято веря в абсолютнейшую богоизбранность Руси. Интересно бы проследить путь к вере того же Полтавченко...

Так вот, это я к тому, что действительно верующий человек оценивает события (и принимает решения: идти ли на митинг? Протестовать ли против волшебств Чурова? Ведь какое-то решение все равно приходится принимать!), руководствуясь другим алгоритмом, нежели я.

Во-первых, у христианина есть Новый Завет – а это документ прямого действия, вроде Конституции, и все прочие труды верны лишь до тех пор, пока Завету не противоречат. А во-вторых, христианин слушает отцов церкви, которые разъясняют ему то, о чем не написано в Евангелии, поскольку во времена Христа еще не было социальных сетей, отрядов милиции особого назначения и администрации президента (хотя царь Ирод уже был).

По идее, отцам церкви тоже легко оценивать современность – Завет един для всех. Это он настраивает, как камертон, на одну ноту, людей разного дохода, статуса, языка, темперамента, заставляя в сходных обстоятельствах сходно говорить "да" или "нет". Это грандиозная конструкция, не могу не признать. И если Новый Завет – это Конституция, то патриархия – это Конституционный суд.

И если в Конституции записано право граждан на митинг и шествие, а в действительности право заменено дозволением, и при реализации права без дозволения тебя бьют по башке (причем бить по башке разрешает главный в стране человек) и бросают в тюрьму, а Конституционный суд молчит (ну, это не сфера его компетенции, ну, не поступало запроса – да мало ли оснований молчать! Богу – богово, кесарю – кесарево, а Конституционному суду – особняки на Крестовском острове с огороженным куском набережной, ради чего можно плюнуть на Водный кодекс), так вот, если этот суд молчит, то у меня есть подозрение, что это никакой не суд. И что правый суд переехал из Москвы не в Петербург, а в Страсбург.

Меня вообще пугает молчание, пустота, темнота, как пугает людей смерть, именно поэтому люди ищут веру, пишут романы или ратуют под портретами Сталина за воссоздание великого СССР, потому что и то, и другое, и третье дает им надежду на продление жизни после смерти. Хотя надежда в третьем варианте – с моей точки зрения, фикция.

И если отцы церкви молчат (а они молчат почти всегда, когда дело касается современности, не давая ответа на те вопросы, которые обсуждают все: в чем православный взгляд на ЕГЭ? На гражданский брак? На лечение наркозависимых? На сталинизм? На те же митинги?) – так вот, если ты молчишь, обращаясь к пастве лишь по праздникам, то ты не пастырь, а экскурсовод. Ты – прелестная декорация. Только там – декорация демократии, а тут – декорация христианства. Скрывающая, не исключаю, департамент администрации президента.

Кстати, пока отцы Церкви молчат, говорят батюшки.

Вон, во время декабрьских митингов иерей Ивановской епархии Виталий Уткин призвал благословить войска на подавление "мятежа". Я сперва чуть было не поперхнулся. Дело в том, что однажды во время телесъемок я познакомился с митрополитом Волоколамским Иларионом – его еще называют главой православного МИДа. А в начале своего служения Иларион, будучи батюшкой в Каунасе во времена Горбачева, обратился по литовскому телевидению к советским войскам с призывом не стрелять в митингующих, даже если приказ поступит. Он назвал такой приказ заведомо преступным.

Но потом я загрустил, потому что вспомнил, как владыка Иларион, когда я перед записью напомнил ему ту историю, очень попросил меня во время съемок не поминать про Каунас. Это была передача под Пасху. Он вообще попросил говорить лишь про праздник. Не осовременивать, так сказать, то, что благополучно завершилось. Эту просьбу, признаюсь, было трудно понять с точки зрения христианина, зато очень легко с точки зрения человека, знающего, как реально устроено российское государство. Я знал.

И так я грустил целый декабрьский день 2011 года, пока по ссылке из "Твиттера" не наткнулся на сайт "Православие и мир", а там – на статью священника Феодора Людоговского, посвященную митингам. "Вспомним, – писал о. Феодор, – кого и за что Христос в Евангелии обличает совершенно беспощадно? Налоговых инспекторов? Проституток? Римлян-оккупантов? Язычников? Нет. Главный предмет негодования Спасителя – фарисеи. А ведь фарисеи – это консерваторы, блюстители отеческих преданий, националисты в хорошем смысле этого слова. За что бичует их Иисус? За их верность Закону и "подзаконным актам"? За приверженность корням? За мечты о независимости родной страны? Нет! Главный порок фарисеев – лицемерие. Главное их преступление – привычка ко лжи. А кто отец лжи – это Спаситель нам сказал предельно ясно. Нынешние выборы – редкостный образец лжи и лицемерия. И христианин не должен и не может мириться с этим".

И я обалдел от того, что впервые в России на светскую проблему получил четкий религиозный взгляд. После чего обнаружил на сайте, действующем под девизом "Не бойся, только веруй!", целую дискуссию на тему момента.

Которую, будучи атеистом, искренне рекомендую прочитать всем, потому что атеист, не нуждаясь в гипотезе Бога для объяснения мира, вовсе не отрицает тот мир, который к этой гипотезе прибегает.

Я только думаю, что чем шире шла бы эта дискуссия, чем громче – на светских сайтах, в "ЖЖ", на "Дожде" и на "Эхе", в GQ и Esquire – тем было бы лучше.

Потому что в эпоху интернета отмалчиваются, как правило, те, кому есть что скрывать. Молчание иерархов русской Церкви заставляет подозревать, что Церковь стала частью государства.

Христос, он бы, что – молчал?!