"В системе ювенальной юстиции очень много большевистского"

Священник Петр Коломейцев – декан факультета психологии РПУ им.апостола и евангелиста Иоанна Богослова, коррекционный психолог, соучредитель Центра реабилитации детей инвалидов ДЭЦ "Живая Нить", духовник Образовательного Центра Фонд Равных Возможностей для детей-сирот "ВВЕРХ" прокомментировал порталу RELIGARE статью Сергея Миронова "Против ювенальной юстиции".

Я работаю в Центре равных возможностей для детей-сирот "Вверх". Мы занимаемся постинтернатским сопровождением. И то, о чем написал Сергей Миронов, у меня постоянно перед глазами. Как человек, много работавший в детских домах и близко знакомый с их устройством, могу засвидетельствовать: воспитатели и преподаватели считают, что любая семья лучше детского дома.

Директор одного из этих заведений признавался мне, что боится всяких конкурсов и олимпиад. Потому что как только выявляется победитель из его детского дома, за него принимаются... врачи. Пишут какие угодно диагнозы и дают заключение: спасти жизнь ребенка можно только в западных клиниках. А потом за взятку отдают в руки иностранных опекунов. Некоторые дети просто боятся участвовать в конкурсах. У директора в кабинете висит карта мира. На ней отмечены места, в которые из детского дома был отправлен "живой товар". Бывший наставник получает письма от своих питомцев, и у него возникают сложные чувства. Нередко их новая жизнь не складывается. Когда письма радостные – он радуется вместе с бывшими воспитанниками. Но остается вопрос: почему они не нужны нам самим? Ведь мы отправляем в чужие руки самых талантливых. Неужели деньги, которые получают за это наши госструктуры, занимающиеся фильтрацией, выбраковкой и переправкой детей, важнее, чем маленькие люди? Неужели этими маленькими людьми можно и нужно торговать? От нас едут на рынок продавцы. Они предъявляют детские дипломы, всякие грамоты и регалии и тут же говорят: "Вы же понимаете, такого ребенка не дадут на вывоз – дают безнадежных. Поэтому придется заплатить немножко больше, чтобы такую справку оформить". И платят, и оформляют. Возможность беспрепятственного отъема детей – это бизнес.

Теперь о том, что касается непосредственно ювеналки. Сама идея "прав ребенка" формируется не в соответствии с представлениями детей или даже общества в целом, а в головах чиновников. Почему-то именно они решают, какие права необходимы. И "защищают" то, что ни ребенку, ни обществу не нужно. В подобных структурах чаще всего работают люди не многодетные, а то и вовсе не семейные. Но почему-то имеющие очень устойчивые представления о детском счастье. Откуда? Ведь опыт воспитания у них крайне скуден или просто близок к нулю. Работники детских домов – и те гораздо лучше представляют себе, что нужно ребенку, чем эти законопроизводители.

Знают ли господа чиновники, что такое детский дом? Это странная территория. Там даже кактусов быть не должно, перечень цветов очень ограничен. Шкафы прикручены к стене. Животных держать нельзя. Плитка и холодильник запрещены – значит, сами себе воспитанники не могут ничего приготовить даже в день рождения, не могут сесть и заварить чаю друг для друга. Выходят из этих заведений люди, которые в обычной квартире просто не способны жить. Был случай, когда детдомовец, получив собственную квартиру, просто сидел в ней с открытой настежь дверью. Мы, придя, спросили: "Что сидишь?" – "Я жду, когда позовут обедать. Боюсь пропустить..."

Начинаем учить их готовить, чистить картошку, составлять семейный бюджет. Ведь первое, что они хотят купить после интерната – это айфон. А что за квартиру надо платить, в голову не приходит. Хорошо еще, что законодательство запрещает продавать квартиры бывших детдомовцев без санкции опекуна. Мы пытаемся их благоустраивать, помогаем получить образование, адаптироваться в обществе. Некоторые из наших подопечных уже создали семьи. Словом, стараемся вернуть их к нормальной жизни. Постинтернатский синдром приходится долго и с трудом исправлять.

Я бы сказал, что теория и практика интернатского воспитания близки к большевистским планам по "перековке" человека. Советские интернаты активно поддерживала Надежда Константиновна Крупская. Она очень скорбела о том, что биология человека предполагает период лактации. Чтобы спасти ребенка от "деспотизма семьи", желательно отнимать его сразу после родов, считала она. Но, к сожалению, лактация мешает... А так их можно было бы с самого начала воспитать "как надо". В журнале "Архитектура" можно найти проекты домов-коммун 1920-х годов. Там есть казарма для мужчин, казарма для женщин, "комнаты для спаривания"...

Большевистского в системе ювенальной юстиции вообще очень много.

Как священника, меня, например, совсем не устраивает, что детей учат нарушать заповедь "чти отца и мать своих". Если ребенку не хватает компьютера, игровой приставки, он может просто взять и написать донос на родителей. Очень напоминает историю о Павлике Морозове.

Между прочим, легче всего отобрать ребенка из православной многодетной семьи. И доходы невелики и квадратных метров не хватает... Чем дальше, тем труднее становится нам, верующим, разделять православие и политику. В вопросе о ювенальной юстиции их разделить уже невозможно.