Зачем копировать святыни?

В Москве построят храм с копиями всех главных святынь мирового Православия. Есть ли смысл в таком копировании? С этим вопросом мы обратились к православным искусствоведам Александру РАКИТИНУ и Ирине ЯЗЫКОВОЙ.

Ирина ЯЗЫКОВА, специалист по богословию иконы, кандидат культурологии, преподаватель Коломенской духовной семинарии: "Занимаясь копированием святынь, мы рискуем забыть, Кому мы поклоняемся"

– Когда патриарх Никон создавал Новый Иерусалим, он руководствовался идеей Святой Руси. В то время иерусалимские святыни были захвачены мусульманами, поэтому он хотел собрать или скопировать все святыни в России. Сегодня же копирование происходит в несколько ином, постмодернистском контексте. Постмодерн подлинное заменяет неподлинным, и мне кажется, что для церковного искусства это вредно. Такое копирование лишает нас самого главного – встречи с Первообразом. Для чего мы едем на Святую землю? Не для того, чтобы только прикоснуться к конкретному камню, а для того, чтобы почувствовать живое присутствие Божие – вот по этой земле ходил Христос, здесь была Богородица, жили апостолы. В Иерусалиме между нами и Тем, кому мы поклоняемся, стоит некий материальный объект, но он же нас и связывает со Христом, Богоматерью, святыми. А здесь получается, что между нами не один материальный объект, а целый слой объектов. Это уже не копирование, а какое-то клонирование. Мне видится в этом духовная подмена. Для чего это делается? Чтобы привлечь людей в храмы любым способом? Когда делят мощи – там пусть и маленькая, но все-таки частичка тех самых мощей. А здесь просто копия. Мы и так живем в мире неподлинного. Если еще в Церкви начнутся замены и бесконечные неподлинные святыни, копии копий, то, я боюсь, мы запутаемся и придем к неразличению того, кому и чему мы поклоняемся.

– Было бы вам интересно посетить этот храм?

– Не очень, поскольку это уже неоригинально. В монастырских копиях патриарха Никона еще была какая-то первозданность, новизна замысла, оригинально осуществленная идея. Но сегодня это уже выглядит просто как музей с макетом. Зачем это нужно, я не понимаю. Не достаточно ли храма с литургией и иконами? Если хочется новых икон, то, пожалуйста, – есть иконы новомучеников. Мы и с ними-то никак не разберемся, знаем, может быть, только первый ряд. И с художественной, и с духовной точки зрения такой объект вторичен, а вторичности в Церкви не должно быть. Даже иконы до определенного времени не копировались, были списки. А список – это не копия, это каждый раз живое повторение с новым молитвенным опытом.

– Можно ли это назвать "Иконой Святой земли"?

– Дело в том, что "Икона святой земли" – это выражение условное, так именовали, например, монастыри, в которых были свой райский сад, Гефсиманский сад, храм, источник и т.д. Но настоящая икона – это всегда лик, это образ Первообраза. Мы верим в воплощение Христа и изображаем Христа в человеческом образе на иконе. А здесь изображается материальный объект, просто напоминающий нам о чем-то святом, но сам не обладающий статусом святыни, это вещь, которая прямо не связывает нас со Спасителем. Если икона – это окно в невидимый мир, то здесь получается окно в мир видимый, окно в окно. Копия копии – это чисто постмодернистский прием. Такая копия рискует стать симулякром, то есть пустой оболочкой, никак не связывающей нас с Первообразом.

Александр РАКИТИН, преподаватель кафедры культурологи ПСТГУ, руководитель Православного историко-культурного общества: "Я не вижу богословской проблемы в копировании святыни".

– Русская Церковь имеет богатую историю копирования святынь, сложившуюся в XVI-XVIII веках. Широко известно, например, что всевозможные православные святыни пытались копировать в XVII веке при патриархе Никоне. По воле святейшего патриарха началось строительство Ново-Иерусалимского Воскресенского монастыря, центром которого была точная копия храма Гроба Господня в Иерусалиме. А вот мало кто знает, что воссоздавались и другие святыни. По указу патриарха Никона на озере Валдай на острове был построен Иверский монастырь. По расположению построек он точно повторял Иверский монастырь на Афоне. Таким образом, валдайский остров стал образом Афонского полуострова, а Иверский Валдайский монастырь – копией Иверского Афонского монастыря, одного из важных сакральных мест в покоренной османами православной Греции. Так же патриархом Никоном был основан Крестовоздвиженский монастырь на Кий-острове в Белом море. В этом монастыре был размер в размер скопирован Крест Господень, эта святыня известна как Кийский крест. Монастырь был закрыт в советское время, а Кийский крест сейчас находится в Москве, в Церкви Сергия Радонежского в Крапивниках. Более того, в Москве известны случаи копирования Иерусалимских святынь. Знаменитое Лобное место на Красной площади – это образ иерусалимской Голгофы. Лобное место было важной сакральной составляющей в т.н. "шествия на осляти". В Вербное воскресенье царь выходил из Успенского собора московского Кремля, садился на белую лошадь, которая была образом евангельского ослика, и патриарх за узды выводил эту лошадь через Спасские ворота на Красную площадь. Вместо пальмовых листьев люди кидали под ноги царя и лошади вербы. На площади перед храмом Василия Блаженного (у его придела Входа Господня в Иерусалим) служился молебен. Сам храм Покрова на рву (Василия Блаженного) в то время также часто называли Иерусалимом в Москве. Получается, что если храм Василия Блаженного – Иерусалим, то помещение Лобного места рядом с храмом более чем логично. После торжественной процессии и молебна патриарх выходил на Лобное место и раздавал веточки вербы и благословлял всех собравшихся.

Ничего странного в копировании нет, и вполне понятно желание благоговейных христиан прикоснуться к святыне. Даже сейчас, когда путешествовать стало проще, не все могут увидеть святыню "вживую", приложиться к ней. Для одних это слишком дорого, другим не позволяет состояние здоровья. Зато эти люди могут приложиться к копии святыни. В почитании копии я не вижу никакой подмены либо профанации. Существуют же, к примеру, копии почитаемых икон. Практически в каждом храме есть такие копии, так называемые списки. И никого не смущает, что все к ним прикладываются. Если мы можем сделать копию Владимирской иконы Божией Матери и прикладываться к ней как к святыне, то почему не может быть копии с Камня помазания? Также в дореволюционной России существовала практика поклонения мощам под спудом. Если святой завещал себя похоронить, например, в алтаре храма, то люди прикладываются не к его мощам, а к месту его захоронения. Есть случаи паломничества даже не к мощам, а месту, где они когда-то были. Например, мощи св. прав. Симеона Верхотурского. Несмотря на то, что мощи были перенесены в Никольский Верхотурский монастырь, люди продолжают совершать паломничества на могилу святого в селе Меркушино. И, судя по популярности этих мест, их посещение сказывается на людях благодатно.

В копировании я не вижу богословской проблемы. Конечно, чрезмерно увлекаться копированием не стоит, но если у прихода есть такое желание, то почему бы не создать копию? Мне, по крайней мере, было бы очень интересно посетить Ясеневский храм.